Эстафета, в которой им предстояло участвовать, была назначена на два часа дня. Соне выпад жребий бежать первой, Джасмин — второй, а за ней наступала очередь Кристин. Лэтрис как самая сильная бегунья была замыкающей.

— Девочки, вот и настали решающие минуты.

Вам выпал шанс выйти и показать всему миру на что вы способны. Сегодня вероятность нашей победы огромна.

— С кем мы бежим? — спросила Кристин, словно пришла на романтическое свидание с противниками.

— Не с кем, Кристин, а против кого. Запомни, что ты должна быть быстрее, проворнее, подготовленнее.

Джессика улучила минутку и стала с любопытством разглядывать остальных участников забега.

Наметанным глазом она оценивающе обводила каждого участника, безошибочно определяя его сильные и слабые стороны. Особое внимание она обратила на хрупкую, низкорослую бегунью, которая по своим данным вряд ли могла составить кому-то конкуренцию. В списке участниц она значилась под именем Кайли.

При виде таких спортсменок сердце Джессики сжималось от жалости. Сколько раз она и сама была в роли проигравшей, вдоволь познавшей горечь поражения. Наконец судья вызвал всех участников на старт.

Соня приняла исходное положение, а Джессика улыбалась ей, словно подбадривала и программировала на удачу.

— У тебя все получится!

И Соня справилась с поставленной задачей, не подведя ни тренера, ни команды. Когда на дорожку вышла Джасмин, то отставание от соперников было незначительным и составляло всего несколько метров. С ней в паре бежала очень опытная девочка, но Джасмин удалось догнать ее и подойти в финишу почти одновременно. Джессика неистово кричала, подбадривала, скандировала лозунги и размахивала руками. Что, возможно, и помогло в конечном счете ее подопечной, которая с разрывом в длину эстафетной палочки обыграла соперницу.

Кристин энергично рванула с места и быстро вышла вперед, давая определенную надежду на успех команды в общем зачете. Но основной сюрприз ожидал всех впереди: в паре с Лэтрис бежала та самая тщедушная Кайли.

Девочки стартовали одновременно. Не удивительно, что в считанные секунды Лэтрис стала лидировать с огромным отрывом. Соперницу, казалось, это обстоятельство волновало не сильно. Она продолжала сосредоточенно, но медленно бежать дальше, пока за первым поворотом случайно не оступилась и не упала. Стадион затих в ожидании дальнейших действий пострадавшей, а Кайли спокойно уселась у двадцатиметровой отметки и оглядывала толпы ошарашенных болельщиков. Потрясенная Лэтрис беспрестанно оглядывалась на выбывшую из борьбы соперницу. Потом перевела растерянный взгляд на Джессику. Тренер поняла, что Лэтрис просила ее совета. Джессика перевела взгляд на Кайли, и Лэтрис поняла ее намек. Она мгновенно остановилась и вернулась обратно, чтобы помочь Кайли встать на ноги. Стадион взревел.

А Лэтрис и Кайли пересекли финишную прямую, дружно держась за руки.

Джессика села на скамейку запасных и наблюдала, как девчонки, невзирая на проигрыш, прыгали и веселились.

И Джессика, которая никогда не была приверженцем девиза «Главное не победа, а участие», впервые не почувствовала себя неудачницей. Ей не было жалко ни сил, потраченных на тренировки, ни времени, которое могло быть использовано с большей пользой. Возможно, что именно сегодня сам тренер получил от своих подопечных хороший урок.

Она взглянула на трибуны и отыскала Адама среди болельщиков. Ей нечего было ему сказать в свое оправдание, и она просто пожала плечами. И в этот момент яркий солнечный луч скользнул по ее кольцу, и, отразившись от бриллианта, ослепил ей глаза. Это было магическим знаком. Не стоило больше обманываться, пришла пора смело посмотреть в лицо реальности.

После соревнований Адам пригласил всю команду отпраздновать это событие. Он сидел за столиком, наблюдая, как полная энтузиазма Джессика без устали развлекала девочек. Она раздала им баночки сладкой газированной воды и подняла тост за одержанную победу. И в этот момент глаза ее светились радостным блеском.

Если бы он не был в нее так сильно влюблен, или не пропадал сутками напролет на работе, он обязательно бы понял, что в последнее время у нее не было особых причин улыбаться часто. И вот Джессика снова повернулась к нему и снова он увидел радостный блеск в ее глазах. Но отнести причину этой неиссякаемой радости на свой счет было бы смешно. Поводом для всех сегодняшних восторгов были четыре маленькие девочки, обладавшие особым талантом творить добро. Именно этого дара Адам, очевидно, был лишен напрочь.

На следующий день он отбывал в Алабаму. Путь был неблизким, и на машине ему предстояло проехать не менее десяти часов. По обоюдному решению на этот раз он уезжал один, оставляя Джессику в Чикаго еще на одну неделю, до следующих выходных. За это время он планировал подремонтировать дом, чтобы ей было уютно в нем жить.

Теперь если Джессика и замечала, что Адам был слишком замкнут и молчалив, то деликатно делала вид, что ничего сверхъестественного не происходит. Она тоже молчала, и Адам был этому несказанно рад.

— Джессика, я виноват, что ты лишилась работы.

— Ничего страшного. Все образуется.

— Могу я задать тебе еще один вопрос?

— Валяй! — Она приподнялась на кровати и облокотилась на руку.

— Если бы тебе представился выбор и ты снова смогла занять свою прежнюю должность, как бы ты поступила?

— Другими словами, ты хочешь узнать, что для меня важнее: ты или работа?

— Да, именно это я и пытаюсь выяснить.

Она положила голову ему на грудь, чтобы не смотреть ему в глаза и скрыть свое смущение.

— Я люблю тебя, Адам. И статус безработной мало что меняет.

На поставленный вопрос Джессика так и не ответила. Специфическая работа Адама давно приучила его ловчить и увиливать от неприятных проблем. Так что подобная тактика была ему понятной и хорошо знакомой.

И чтобы не испортить очарование их последней ночи, он не стал продолжать расспросов, а просто крепче ее обнял.

К пяти часам дня Адам добрался лишь до Кентукки. В расчетах он ошибся, и на дорогу уходило значительно больше времени, чем он предполагал.

Четыре чашки крепкого черного кофе поддерживали его тонус. А одиночество открыло перед ним перспективы, которых он раньше не замечал. Джессика действительно могла остаться в Чикаго, к которому давно привыкла. Этот город и был ее родным домом. Адам был не в силах изменить обстоятельства, но не испортить ей жизнь он был обязан.

На подъезде к Нэшвиллу он успел дважды переговорить с Остерсоном. Первый звонок был дежурным. Шеф благодарил за работу и желал удачи. Во второй раз он перезвонил, чтобы сообщить, насколько Адам поразил его своей серьезностью и трудоспособностью.

И в этом не было преувеличений. Стоило Адаму въехать на стоянку возле собственного дома, как он открыл свой портативный компьютер и принялся за работу.

К воскресенью работы только прибавилось.

«Джей Си Эн» купило контрольный пакет акций еще одной компании, и практически одновременное приобретение двух идентичных компаний ставило «Джей Си Эн» на некоторое время в затруднительное положение. Срочно требовалась очередная реорганизация во избежание дублирования функций и вытекающих из этого дополнительных затрат.

Весь понедельник Адаму пришлось потратить на телефонные переговоры и изучение финансовой документации. Но что бы он ни предпринимал, правда по-прежнему оставалась суровой: Джессике не находилось применения нигде.

В воскресенье Джессика встала рано и принялась запаковывать журналы по благоустройству дома и приусадебного участка. Она всячески убеждала себя, что занимается этим исключительно потому, что площадь ее квартиры не позволяет держать весь этот хлам в жилом помещении. Но в глубине души она прекрасно знала основную причину генеральной уборки.

На работу она все еще регулярно ходила. И даже после Дня независимости ей предстояло оттрубить еще одну неделю. Резюме для поиска возможных вакансий было практически готово, оставалось лишь дополнить его парой-тройкой предложений, чтобы довести до общепринятого уровня. И можно было приступать к веерному рассылу.