Она закричала от удивления, и ее крик слился с его криком, когда он, погрузившись в ее лоно, содрогнулся всем телом и выпустил в ее тело свою живительную силу.

После этого они долго лежали, обняв друг друга. Их руки и ноги переплелись, соединив их в единое целое. Кэролайн и Джеймс молчали, боясь, что слова могут разрушить то волшебное блаженство, в котором они сейчас пребывали.

Джеймс заговорил первым.

— Ты когда-нибудь испытывала что-либо подобное? — спросил он.

Его вопрос показался Кэролайн таким нелепым, что она едва сдержала смех. Она все еще не могла говорить и поэтому в ответ просто покачала головой. Он громко расхохотался. В его смехе звучала такая гордость, как будто она, забравшись на крышу самого высокого дома, громко прокричала о том, какое невероятное наслаждение он ей доставил. Прижав ее к груди, он прошептал:

— Я тоже никогда не испытывал такого удовольствия.

После этого они заснули крепким, безмятежным сном.

Проснувшись, Кэролайн увидела, что Джеймс смотрит на нее.

— Добрый вечер, соня, — сказал он, убрав волосы с ее глаз.

Она села, больше не стесняясь своей наготы, и посмотрела в окно. Несмотря на то что небо было затянуто тяжелыми грозовыми тучами, она поняла, что наступил вечер.

— Есть хочешь? — спросил Джеймс.

— Немного, — ответила Кэролайн, и в ее желудке громко заурчало. Он засмеялся. — Я сегодня еще ничего не ела, — сказала она в свое оправдание. — Мне было совершенно не до еды, ведь в подвале моего дома сидел связанный мужчина.

Джеймс поцеловал ее в лоб.

— Не беспокойся. Я сейчас что-нибудь принесу с кухни.

— Нет, нет, не надо. Я сама схожу туда…

Джеймс снова заставил ее лечь в постель.

— В кухню пойду я, — сказал он. — Обязанность мужчин — охотиться и добывать пропитание. Мы занимаемся этим со дня сотворения мира.

— Надеюсь, тебе для этого не придется грабить мирных сельских жителей, — усмехнувшись, сказала Кэролайн.

Джеймс потерся носом о ее грудь.

— Я тоже на это надеюсь. Не хочу надолго разлучаться с тобой.

В желудке Кэролайн опять громко заурчало.

— Уже иду, — произнес Джеймс и, встав с кровати, пошел в кухню. Он принес головку сыра, бутылку красного вина и буханку хлеба, оставшуюся после завтрака. Они сели на кровать, скрестив ноги по-турецки, и разделили между собой эту нехитрую еду.

Кэролайн чувствовала, что с каждой минутой любит его все сильнее и сильнее. Однако это не пугало ее, а придавало сил и уверенности. Она уже ничего не боялась и не стеснялась.

— Я люблю тебя, — проговорила она уверенным тоном.

Глаза Джеймса заблестели от гордости и счастья.

— Я тоже люблю тебя, — прошептал он и, наклонившись, поцеловал ее, подкрепив таким образом свое признание.

Он так резко придвинулся к ней, что Кэролайн едва не пролила вино. Однако несколько капель все-таки упало на ее тело. «Хорошо, что не на простыни», — подумала она, облегченно вздохнув. Однако когда Джеймс наклонился и, медленно проведя языком по ее бедру, слизал упавшие капли, Кэролайн почувствовала, что ее охватывает такое неистовое, такое бешеное, такое горячее желание, какого ей еще никогда не приходилось испытывать.

На этот раз их любовный акт был бурным, страстным и стремительным.

Но, несмотря на это, оба получили огромное наслаждение.

— Мне нужно кое в чем тебе признаться, — сказала Кэролайн.

Она сидела на кровати, скрестив ноги, и смотрела на их отражение в зеркале. Джеймс прижался к ее спине и, обхватив ее ногами, расчесывал ее длинные волосы, убирая их с плеч за спину. Несмотря на то что они оба были обнажены, одеваться им не хотелось В комнате горели свечи, придавая ей уют и создавая интимную атмосферу. В полумраке спальня казалась меньше, чем на самом деле. Кэролайн уверенно гладила его упругие, сильные, мускулистые ноги.

Он провел расческой по ее мягким, как шелк, волосам.

— Ты можешь довериться мне. Я тебя никогда не предам, — сказал Джеймс.

Кэролайн посмотрела на его отражение в зеркале, и их глаза встретились.

— Я знаю, — ответила она.

Он улыбнулся. Ей нравилось, как он улыбается. Его лицо, всегда такое серьезное и напряженное, смягчалось, и он казался добрым и сильным великаном.

— Когда я в первый раз увидела тебя, я подумала, что ты невероятно высокомерный и самонадеянный человек.

— Да, я такой… и еще я храплю.

Кэролайн засмеялась и шаловливо сжала рукой его бедро.

— Это для меня уже не секрет.

Приподняв тяжелые густые волосы Кэролайн, Джеймс прижался губами к ее шее немного ниже уха. Его ласки взволновали Кэролайн, и она выгнула спину. Джеймс сжал рукой ее грудь.

Увидев в зеркале себя и Джеймса, Кэролайн почувствовала, как внутри у нее все задрожало в предвкушении наслаждения.

— Итак, что же ты хотела сказать мне? — прошептал он ей на ухо низким хриплым голосом. — Что там у тебя за секреты?

«Я бесплодна», — хотела сказать она, но вместо этого произнесла:

— У меня нет никаких секретов.

Осторожно прикусив зубами мочку ее уха, он спросил:

— Чего бы ты хотела больше всего на свете?

Кэролайн прижалась спиной к его мощной груди. Сейчас ей казалось, что все, чего она хотела, у нее уже есть. Она любит и любима. И все же…

— Я хочу ребенка.

Джеймс поднял голову и посмотрел в зеркало. Их взгляды снова встретились.

— Я тоже этого очень хочу, — радостно улыбнулся он.

Кэролайн вдруг почувствовала неуверенность, ей стало не по себе.

— Правда?

— Да. — Отбросив в сторону расческу, Джеймс крепко обнял ее за плечи. — Я хочу, чтобы у меня был наследник, которому я смогу передать свое дело. Я буду воспитывать его так же, как мой отец воспитывал нас с братьями. Если родится дочь — тоже хорошо. Я буду любить ее не меньше, чем сына.

Кэролайн слушала его, затаив дыхание. Она боялась пошевелиться. Слова Джеймса так взволновали ее, что она буквально лишилась дара речи.

— И это все? — наконец спросила она. — Неужели ты больше ничего не хочешь?

Он засмеялся и начал осторожно поглаживать ее шею.

— Еще я хочу тебя, — сказал Джеймс, и она почувствовала, как его возбужденный орган прижался к ее спине. Это было самым убедительным доказательством того, что он сгорает от желания.

Она должна признаться ему в том, что бесплодна. Ей действительно хотелось сделать это. Однако когда Джеймс обхватил рукой ее грудь и прижал Кэролайн спиной к кровати, она забыла обо всех сомнениях и тревогах. На этот раз она взяла инициативу в свои руки. Джеймс пришел в полный восторг. Он еще никогда не отвечал на ее ласки с таким невероятным пылом и с такой огромной страстью. И Кэролайн сказала себе: «Да, я не смогу родить ему ребенка, но зато я всегда буду принадлежать ему».

Минерва нервно расхаживала по дому Шарлотты.

«Уже половина десятого, а от Кэролайн ни слуху ни духу», — подумала она и решила вернуться домой. Шарлотта вызвалась поехать вместе с ней, однако Минерва настояла на том, чтобы та осталась дома. Сегодня Минерва уже подвела Кэролайн, и ей не хотелось повторять свою ошибку.

Увидев, что в доме не светится ни одно окно, Минерва не на шутку встревожилась. Поворачивая ключ в замке, она ругала себя за то, что не вернулась домой раньше. Во всем здании (даже в спальне Кэролайн) царила кромешная тьма.

Дрожа от страха и приготовившись к самому худшему, Минерва открыла дверь и, войдя в дом, осторожно прошла к столику, на котором лежали свечи и спички. Она зажгла спичку и поднесла к ней фитилек свечи. Когда же свеча загорелась, она подала знак кучеру Шарлотты Пьеру, чтобы тот не уезжал и подождал еще несколько минут.

Споткнувшись ногой о какой-то предмет, Минерва едва не закричала от страха. Подняв повыше свечу, она увидела, что это женская туфля. В тусклом свете свечи она разглядела черную ткань, которая лежала у подножия лестницы. Подняв ее, Минерва поняла, что это платье Кэролайн. Рядом с платьем лежал мужской шейный платок, а на стуле, стоявшем возле лестницы, висел сюртук, рукава которого были вывернуты наизнанку.