— Я подумываю о замужестве.

Николь искоса взглянула на нее.

— Филип неодобрительно относился к Жюстену с самого начала вашего знакомства?

— Нет. Возможно, он не верил, что эти отношения — надолго. — Клодин кисло улыбнулась. — В том, что касается мужчин, я не отличаюсь постоянством.

Интересно, отнесся бы Филип с одобрением к ее замужеству, за кого бы она ни вышла? Николь усомнилась в этом.

— Если вы не уверены в своих чувствах к Жюстену, возможно, вы ошиблись в выборе.

Клодин пожала плечами.

— Должна же я выйти замуж за кого-то. Я не становлюсь моложе. Я хочу иметь семью до того, как мои волосы поседеют и люди начнут принимать меня за бабушку моих детей.

— Я уверена, что у вас в запасе еще несколько прекрасных лет, — пошутила Николь.

— Вот и Филип так говорит, но ему нечего беспокоиться. Мужчины становятся с возрастом только красивей.

Николь представила себе мужественное лицо Филипа и его сильное тело. Он будет выглядеть потрясающе с серебряными висками, контрастирующими с его темными волосами, и крохотными морщинками в уголках его серых глаз. Они придадут его лицу еще больше выразительности. Будет ли он тогда занимать какое-то место в ее жизни? — подумала она с тоской.

В дамской комнате стало тесно, когда в нее вошли еще две женщины. Николь и Клодин вернулись к гостям.

Филип повсюду искал Николь.

— Где ты была все это время? — спросил он.

— Я встретила Клодин в дамской комнате, и мы заговорились, — ответила она.

— Вы провели уйму времени вдвоем во время обеда. О чем вам еще понадобилось говорить?

Он улыбался, но в его взгляде читалась настороженность. Не испугался ли он, что Клодин могла повести себя неблагоразумно?

— У женщин всегда есть неисчерпаемый запас тем, — небрежно ответила Николь.

— Я рад, что ты обрела подругу, но я скучал без тебя. Ты не проголодалась? В соседней комнате накрыты столы.

— Так вот почему ты соскучился. Тебе захотелось есть.

— Вот теперь я знаю, что мы по-настоящему женаты. — Филип улыбнулся. — Ты начинаешь читать мои мысли.

По пути в соседнюю комнату Николь решила, что лучше высказать все, что ее мучает, чем страдать до конца вечера.

— Ты, безусловно, оказываешь большое влияние на Клодин, — сказала она. — Она очень увлечена Жюстеном, но не хочет выходить за него замуж без твоего одобрения.

— Если бы она по-настоящему знала, чего хочет, мое мнение не имело бы значения.

— По тому, что она говорила, этого не скажешь.

— Ты еще недостаточно ее знаешь. Клодин все всегда обсуждает со мной, но в конечном счете принимает собственное решение, как это и должно быть. — Его внимание переключилось на обильное угощение. — Обязательно попробуй мусс из лососины и заливную форель. И то и другое — фирменные блюда здешнего повара.

Похоже, мысли Филипа занимал только ужин. Если бы его волновало то, что Клодин может предпочесть ему другого мужчину, смог бы он скрыть свои чувства?

Николь не знала, что и думать, но решила выбросить все из головы и просто получать удовольствие. Она, безусловно, не могла придраться к поведению Филипа. Ее счастье, кажется, было его единственной заботой.

Домой они вернулись поздно. Николь, по своему обыкновению, решила взглянуть на Робби, и Филип пошел вместе с ней.

С присущей ему заботливостью он полностью переделал комнату Робби перед их переездом в загородный дом. Комната была обставлена детской мебелью, а стены украшены яркими картинками. Повсюду валялись всевозможные игрушки, о которых только мог мечтать маленький ребенок. Игрушками был переполнен и комод.

Робби спал как ангелочек, держа в руках плюшевого розового слоненка. Он завозился и пробормотал:

— Я хочу пить, — когда Николь поправила ему одеяло.

— Я принесу, — предложил Филип.

— Это он во сне, — прошептала Николь, улыбнувшись.

Через некоторое время Николь и Филип на цыпочках вышли из комнаты.

Когда они шли по коридору, Филип сказал:

— Никогда не думал, что малыши могут приносить такую радость.

— Я тоже, — согласилась она. — Робби, безусловно, изменил моюжизнь.

— К лучшему, я надеюсь, — мягко сказал Филип, беря ее за руку.

— Разумеется, — ответила она бодро, высвобождая свою руку.

Их отношения, несомненно, претерпели неуловимые изменения.

Когда они подошли к двери ее комнаты, она спросила:

— Во сколько мы поедем завтра на винный завод?

— Когда захочешь. Нет, подожди! — поправил себя Филип. — У меня совещание завтра утром с представителем муниципалитета относительно зонального тарифа, но я забыл, во сколько оно состоится. Пойдем ко мне, я посмотрю свой ежедневник.

В комнате Филипа горели ночники, заливая мягким светом его разобранную постель. Николь поспешно отвела взгляд.

Поначалу Филип, кажется, не обратил внимания на пикантность ситуации. Он внимательно изучал свое расписание.

— Моя встреча назначена на девять. Это не займет много времени, так что в нашем распоряжении будет весь день.

— Замечательно, — пробормотала она, постепенно отходя к двери. — Увидимся утром.

— Ты в самом деле устала? Останься, выпей чего-нибудь со мной перед сном, — ласково предложил он.

— Уже середина ночи. Нам обоим пора спать.

— Это будет мое следующее предложение, — усмехнулся он.

— Вот этого-то я и боюсь, — ответила она.

Филип погладил ее по щеке — всего-навсего ласковый жест прощания.

Но каждая клеточка ее тела сладко затрепетала.

— Тебе не надо меня бояться, — сказал он бархатным голосом. — Я никогда не причиню тебе боли.

Филипу невдомек, что он уже причинил мне боль, мрачно подумала Николь, хотя он и не был виноват в этом. Человек не может заставить себя полюбить кого-то, если все, что он чувствует, — это страстное влечение.

— Позволь мне завершить начатое нами раньше. — Он подошел ближе и положил руку ей на затылок, под волну длинных блестящих волос. — Останься со мной сегодня, дорогая.

От его хриплого голоса сердце Николь бешено забилось. Она представила себе, что он снимет с нее платье и понесет ее к своей кровати — только на этот раз им никто не помешает. Он ляжет рядом с ней, его глаза будут светиться в темноте, а там, где прикасаются его пальцы, ее обнаженное тело будет вспыхивать огнем.

Филип сбросил одну бретельку с ее плеча.

— Позволь мне заняться с тобой любовью, мой ангел. — Прикосновение его губ дразнило ее обещанием экстаза. — Я хочу, чтобы ты стала моей.

Николь почувствовала страшное искушение. Ее захлестнула волна томления. Но она опасалась, что Филип овладеет не только ее телом после того, как они станут близки. Она не могла позволить ему безраздельно завладеть ею. Ведь он не любил ее.

Собрав всю силу воли, Николь отступила на шаг и поправила бретельку дрожащими пальцами.

— Этого не произошло раньше, и ничего не изменилось сейчас.

Филип долго смотрел ей в глаза, пока она, затаив дыхание, ждала. Если бы он поцеловал ее, она бы не выдержала.

Наконец он сказал:

— Что ж, нет так нет, хотя я не согласен. — Он проводил ее к двери в смежную комнату. — Но ты только оттягиваешь неизбежное. Раньше или позже, но мы займемся любовью, моя красавица жена, — мягко сказал он. — И это стоит того, чтобы ждать.

Николь молча вошла в свою комнату и разделась. Она пребывала в полной растерянности. Был ли Филип прав? Займутся ли они любовью в конце концов? А если так, то почему не теперь, когда все ее тело стремилось к нему? Трудно было убедить себя, что она поступала правильно.

Глубоко вздохнув, она протянула руку и выключила лампу.

Утром настроение Николь улучшилось. Ее от ношения с Филипом не назовешь простыми, но не было смысла портить редкий день, когда она может остаться с ним наедине. Особенно когда день этот обещает быть беззаботным и радостным. Вряд ли Филип поддастся романтическому настроению на винном заводе.