Стеша вышла из своего угла. Выбитая дверь зияла звездами, вдалеке гасли фонари, несло прохладой, повсюду валялись разбросанные вещи и… О боже! На полу лежал разбитый портрет улыбающегося Джецун в мужском обличье. Портрет был не только разбит, но прямо на сияющем лице был отпечатан след армейского ботинка.

У Стеши затихло дыхание и что-то разрывное и мощное стало подниматься к груди. Тело стало невесомым. Она не помнила, как бежала вниз по ступенькам, как срывала чехол с мотоцикла, как железный прут арматуры, которым она подпирала дверь, плашмя лег на бензобак. Мотоцикл рванул с места, и его звериный рев разорвал спящую улицу.

Они далеко не ушли, она отчетливо видела их силуэты, движущиеся к остановке такси.

— Стив, пригнись, — шептали ее губы. — Пригнись, дурак.

Стивен знал, чей это мотоцикл ревет за спиной. Так может ездить только Стеша: с пробитым глушителем, истошно нажимая на газ и продолжительно сигналя, словно воя от негодования.

Стив знал, но его приятели об этом не знали. Они слышали, что за ними мчится мотоцикл, и, ни о чем не подозревая, разошлись в стороны, чтобы дать ему проехать.

Но мотоцикл не проехал мимо. Руль завис в пространстве. Какая-то доля секунды — и холодный кусок железа, перевернувшись в воздухе, в один момент вырубил сразу двоих. С третьим расправился Стив.

Стеша видела, как медленно проворачивается красно-рыжий американец и со всего маха грохается головой об асфальт, как проворачивается должник Стива Марк и падает навзничь надутым животом. Как стонет в канаве белозубый мулат. Она видела, как Стив ощупывает их карманы и забирает бумажники, как он поднимается и возвращается к ней.

Она еще долго смотрела на этих людей, пока Стив не отодрал ее окоченевшие руки от руля и не сел за мотоцикл сам.

Стеша молчала. Молчала, когда он парковал ее железного друга, когда они поднимались по лестнице, даже когда из соседнего окна появилось чье-то лицо и сразу исчезло; молчала, когда они прошли по балкону по направлению к ее квартире.

Дома, глядя в звездную дыру, где была дверь, она сказала:

— Нам нельзя здесь оставаться, я заберу ценные вещи и документы, и мы поедем к моему другу. Он обещал помочь.

И села наскоро писать записку хозяевам.

Когда они приехали, Санжей и его жена уже спали. Стеша потопталась у двери, потом нерешительно постучала. В доме послышалось движение, загорелся свет и на пороге появилась Лила.

— Здравствуй, Лила. Санжей дома? — спросила Стеша.

Лила даже не удивилась, увидев их, зато ее спокойной реакции удивилась Стеша.

— Да, Санжей дома, заходите, — мягко промолвила Лила и жестом пригласила войти.

Они сидели в гостиной и вдыхали специфический аромат индийского жилища, насыщенный специями и пряностями вперемешку с благовониями, которые каждое утро возжигались индийским Богам на специальном алтаре, и такой алтарь непременно имелся в каждом доме. Стеша даже шутила, что, попадая в Индию, попадаешь в страну духовной практики. Индусы почти все делают специальные пуджи, медитируют и поют Баджаны дома, в храмах и даже на улицах. Каждый в той или иной степени, в силу своих способностей занимается духовной практикой. Она всегда ставила их в пример московским буддистам, которые, слегка соприкоснувшись с Дхармой, получив кой-какие посвящения, уже считали себя какими-то особенными и уж непременно высоко духовными личностями. Но бог с ними. Сейчас была глубокая ночь, и думать надо было о другом.

Вышел заспанный Санжей. Он печально окинул взглядом Стива, пожал его протянутую руку, кивнул Стеше и присел рядом на край дивана.

— Санжей, мы в опасности. Из Америки заявились враги Стивена и решили устроить ему здесь расправу. Нам надо срочно куда-нибудь исчезнуть. Ты говорил, что есть какие-то варианты.

— Да, я договорился, но они просят оплатить проживание.

— Конечно, — отозвался Стив, — проблем с этим не будет.

— Ну и хорошо. Сейчас ложитесь спать, а в четыре часа утра я вас отвезу в Боджнатх.

— Ты извини, что мы тебя так поздно потревожили.

— Нет, ничего.

Но Стеша знала, что Санжей работал каждый день, без выходных в офисе Трансагенства, и выспаться ему будет сложно.

— Санжей, ты, пожалуйста, ступай, спи. Мы тут разберемся.

— Хорошо, спокойной ночи, — сказал он, немного задержал печальный взгляд на Стеше, потом перевел его на Стивена, развернулся и пошел в спальню.

Только сейчас, почувствовав относительную безопасность, Стеша расслабилась. Она сидела, поджав под себя ноги, и смотрела в проем окна.

— Спасибо тебе, конечно, что ты вызволила меня и, возможно, спасла мне жизнь, но ты понимаешь, что навлекла на себя опасность?

Стеша молчала, она не притронулась к чаю, что приготовила Лила, она все так же зачарованно смотрела в проем окна и о чем-то думала.

— Я точно никого не убила? — спросила она вдруг.

— Нет.

Она помолчала, но потом опять тихо спросила:

— А почему ты в этом так уверен?

— Я трогал их, когда забирал деньги, они все были теплыми.

— Может, они просто не успели остыть?

— Не майся дурью, теперь тебе надо думать о собственной безопасности. Они вернутся. А я знаю, на что эти ребята способны. Кстати, ты мастерски их выключила, у нас в армии много женщин, но я никогда не видел, чтобы они такое выделывали на мотоцикле. Честно говоря, когда ты сказала, что занималась кунг-фу, я думал, ты просто хвастаешься.

Надо же, ее учитель по боевым искусствам всегда говорил ей, что она никудышная и что пришла в секцию только ради выпендрежа. И он был прав.

Но посмотрел бы он на нее сегодня! Она действительно не ошиблась ни на йоту!

— У вас в армии есть женщины? — безучастно спросила она.

— Да.

— А зачем они там? Им тоже очень хочется убивать?

— Не знаю. Но американские военнослужащие, которые патрулируют улицы иракских городов, предпочитают брать с собой женщин-солдат. Дело в том, что мужчины-патрульные, соблюдая исламские традиции, не досматривают иракских женщин — это может привести к конфликту.

— А зачем досматривать иракских женщин?

— Потому что их неприкосновенностью пользуются партизаны, заставляют женщин переносить оружие и взрывчатку, пряча их под одеждой. Досмотреть их можно только в том случае, если в составе патруля будет женщина.

— И все только ради этого?

— Нет, есть женщины, которые участвуют в военных действиях и даже частенько погибают, но я не понимаю, зачем они идут на это. А ты бы пошла служить в армию?

Но Стеша опять молчала.

— И все-таки, может, съездить посмотреть, вдруг им совсем плохо, — тихо прошептала она через некоторое время.

— Езжай, смотри. Может, градусники им поставишь и грелочки подложишь под зады?

Стеша посмотрела на него мутными глазами и промолвила:

— Я давала обещание не причинять никому вреда.

— Ну и что с того, что ты его нарушила?

— Это говорит о моей слабости. Я должна иметь силу внутри моей души, чтобы эта сила была способна менять ход событий, чтобы было достаточно только моего мудрого слова, чтобы конфликт был улажен, а не улаживать этот конфликт посредством битья.

Стивен засмеялся:

— Ну ты и даешь! Ну и запросы у тебя!

— Это вполне возможно. Святые древности даже могли взглядом остановить противника.

— Все, я устал, с меня довольно, я хочу спать. — И Стивен зарылся под одеяло на диване, накрыв себя с головой.

Человеческая жизнь очень хрупкая, очень короткая и очень драгоценная. Потому что именно в человеческой жизни существо имеет мозг, способный к анализу, способный размышлять и даже достичь наивысшего совершенства.

Именно в этом мире человек способен видеть все несовершенство и абсурдность бытия. Потому что именно этот мир, а не мир животных и не мир духов может дать человеку импульс на достижение и раскрытие в себе неимоверной силы. И именно эта сила позволит ему выйти из круговорота зависимости, обрести истинную свободу и взрастить все знающий и все понимающий ум, прозрачный и чистый, как родник, без завес и ограничений.