— Хорошо, доктор. Я все вам объясню. Только не по телефону.

— Я готов встретиться с вами в любое время и где угодно! — выпалил Роберт.

— Приезжайте ко мне где-нибудь через час, — сказала Вилма, немного подумав. — Ох, и попадет же мне от Алекс! Она запретила рассказывать вам что бы то ни было, попросила только привет передать. Но я слишком хорошо к вам отношусь и не могу оставить вас в неведении. И потом… — она выдержала паузу, — чует мое сердце, я просто обязана это сделать.

— Спасибо вам, — пробормотал Роберт с искренней благодарностью, не зная радоваться ему или сокрушаться. — Я буду у вас ровно через час.

Вилма Келли никогда не видела доктора Уолтера таким — с небольшой щетиной, торчащими в разные стороны волосами и темными кругами под глазами. Он приехал к ней, не опоздав ни на минуту.

— Давайте, я угощу вас чаем. Какой вы любите — с бергамотом, с ванилью, с лимоном? — спросила Вилма, проведя его в гостиную.

Он покачал головой.

— Спасибо, я ничего не хочу.

Вилма внимательно посмотрела в его покрасневшие глаза и по-матерински мягко улыбнулась.

— За чаем и беседовать приятнее.

Роберт провел по волосам рукой, вспоминая, что целую ночь теребил их, а потом даже не взглянул на себя в зеркало.

— Впрочем, вы правы. За чаем разговаривать приятнее. Я люблю ванильный.

Вилма еще раз улыбнулась — грустной, задумчивой улыбкой — и вышла.

Роберт оглядел свою слегка помятую рубашку, дотронулся ладонью до колючего подбородка, еще раз пригладил волосы и махнул рукой, понимая, что привести себя в надлежащий вид все равно не удастся. Перед предстоящим разговором он нервничал как, наверное, никогда в жизни, поэтому, выходя из дома, о своей внешности даже не вспомнил.

Вилма принесла чай в небольших фарфоровых чашках с блюдцами — нежно-розовых, разрисованных фигурками дам и кавалеров в нарядах позапрошлого века, — и конфеты в хрустальной вазочке.

— Угощайтесь, — сказала она гостю, усаживаясь в кресло.

— Спасибо. — Роберт приличия ради отхлебнул из чашки.

— Итак, — произнесла Вилма, разводя руками в стороны; по ее потускневшим глазам было видно, что она тоже сильно расстроена, — даже не знаю, с чего начать…

Завести беседу на интересующую его тему, даже самую деликатную, Роберт умел блестяще. Ему постоянно приходилось общаться с больными, выведывать у них ту или иную важную информацию, и он давно научился задавать наводящие вопросы и настраивать человека на нужный лад. Но сейчас не нашел ни единого подходящего слова и промолчал.

— Видите ли, у нашей Алекс не совсем обычная судьба, — произнесла Вилма. — Вам, быть может, то, что произошло в ее жизни, покажется заурядным и привычным, с подобным вам нередко приходится сталкиваться… — Она тяжело вздохнула, сделала глоток чаю, явно размышляя о том, как лучше перейти к главному.

Роберт видел, что разговор с ним о племяннице дается ей с большим трудом, и был безмерно благодарен за то, что она на него отважилась.

С чем мне приходится нередко сталкиваться? — ломал он голову, пока Вилма подбирала нужные слова. С пациентами, с наукой, с болезнями… И что необычного могло произойти в жизни Алекс?

— Пожалуй, я начну с самого начала, — сказала наконец Вилма. Ее взгляд сделался совсем уж безрадостным. — Несколько лет назад наша Алекс познакомилась с одним молодым человеком по имени Нельсон. Он был саксофонистом, играл джаз в группе с несколькими музыкантами.

Роберт напрягся, мгновенно вспомнив высказывания Александры о музыке в целом и о джазе.

— Они влюбились друг в друга без памяти, поженились, — продолжила Вилма. — Я ездила к ним на свадьбу.

Ее глаза почему-то повлажнели, но она не дала воли слезам, ненадолго замолчала, чтобы успокоиться.

Значит, так оно и есть, угрюмо подумал Роберт. Александра замужем. Я влюбился в чужую жену…

— Буквально через три месяца выяснилось, что Нельсон серьезно болен, — вновь заговорила Вилма. — У него обнаружили рак желудка. Слишком поздно обнаружили. Скорее всего повышенная предрасположенность к этому заболеванию передалась ему по линии матери.

У Вилмы защемило в груди, она отвела взгляд в сторону, но рассказ не прервала.

— Бедные дети, как они намучились с этим проклятым недугом, чего только ни сделали, чтобы отделаться от него… — Голос пожилой женщины задрожал.

Теперь Роберту все становилось понемногу понятным. Об участи Нельсона он без труда догадался: не ему было объяснять, к чему приводит рак желудка в запущенной форме. Но его мысли занимала сейчас не смерть бедняги, а страх, посеянный этой смертью в сердце Александры.

Я не раз чувствовал, что она боится болезней, сосредоточенно думал он. Мы неоднократно с ней об этом говорили… Наверное, мне следовало быть настойчивее, попытаться вызвать ее на откровенность, помочь ей справиться с прошлым. А я, кретин, вместо этого запел ей любовные песни!

— Нельсон умер два с половиной года назад, — тихо сказала Вилма. — Александра, умница, вынесла это испытание очень достойно. Не впала в отчаяние, не стала проклинать жизнь, не озлобилась на весь мир. Вернулась в родительский дом и с головой ушла в работу.

Роберта охватило непреодолимое желание сорваться с места и помчаться вслед за поездом, увозящим его потрясающую, его умную, красивую и сильную Алекс в далекий Кардифф.

Вилма взглянула ему в глаза.

— Мы надеялись, пройдет год-полтора и в ее жизни появится какой-нибудь другой мужчина. Но у нее до сих пор никого нет… — Она растерянно улыбнулась. — Что касается вас, доктор… то вы ей очень понравились, я сразу это заметила.

Роберт насупился и покачал головой.

— Но почему же тогда она сбежала от меня? Почему?

— Насколько я поняла, она панически боится новой любви, — ответила Вилма. — По-видимому, за внешним спокойствием в ней скрываются страшные душевные муки. Выход своим эмоциям она дает только в танце, плакаться кому-то, требовать от кого-то сочувствия, жалости, сострадания — это не в ее характере.

Чем больше нового Роберт узнавал об Александре, тем шире и многогранней становилась его любовь к ней. Он высоко ценил в людях выносливость и духовную стойкость, с детства воспитывал эти качества в себе, но до сего момента считал, что они больше присущи мужчинам. Женщины в основной своей массе представлялись ему легкомысленными и переменчивыми, еще и поэтому, наверное, он до сих пор не женился ни на одной из них.

Я ждал ее, мою Александру, исключительную, ни на кого не похожую, думал он. И счастлив, что мы повстречались…

Роберт резко вскинул голову.

— Я должен поехать к ней, сегодня же! Вы дадите мне ее адрес?

Вилма испуганно замотала головой.

— Если я это сделаю, девочка меня возненавидит, доктор Уолтер! Я и так натворила сегодня дел: утром влезла ей, бедняжке, в душу, заставив объяснить свое странное поведение, теперь разболтала ее тайны вам…

Роберт прижал к груди руку и заговорил сдавленным от волнения голосом:

— Я очень хочу помочь вашей племяннице освободиться от страхов и тревог, понимаете? Я вытяну ее из тьмы прошлого, докажу, что любви не имеет смысла бояться. Уверен, что справлюсь с этой задачей. Во-первых, потому, что я врач и знаю, как бороться с людскими страданиями. А во-вторых… — Он неожиданно замолчал, потупил взгляд.

Сегодня чудесный доктор не переставал удивлять Вилму. Растерянным и смущенным она видела его впервые, раньше ей казалось, что ему эти чувства не свойственны.

— Во-вторых, потому, что питаю к Александре самые светлые и чистые чувства, — медленно закончил свою фразу Роберт. — Вы верите мне?

На губах Вилмы появилась умиленная улыбка.

— Конечно, верю, доктор…

Роберт поднял руку.

— Называйте меня, пожалуйста, Робертом. А то нелепо как-то получается… — Он едва заметно улыбнулся. — Мы разговариваем на столь личные темы, а вы обращаетесь ко мне «доктор».

— Хорошо, Роберт, — согласилась Вилма. — И вы называйте меня по имени.