Тронная зала Блэккастла сияла тысячами свечей. В натертых до зеркального блеска черно-белых плитах пола отражались огни хрустальных люстр и золотых канделябров. Все детали убранства огромного помещения: барельефы, бюсты замечательных гирудов в арках галереи, череда пилястров с капителями в виде соцветий вампируса, обычно скрытые полумраком, теперь были выставлены на всеобщее обозрение.

В противоположном от входа конце залы возвышался трон из белого золота, чудо литейного искусства. Его высокую спинку венчала голова горгульи с оскаленной пастью-клювом. Подлокотники и передние ножки имели форму драконьих лап. Спинка и сиденье были покрыты черным бархатом с серебряным шитьем в виде переплетенных лиан вампируса. На красной бархатной подушке, лежавшей на ступенях трона, покоились знаки императорской власти: золотая корона из скрепленных между собой на одном ободе букв W и скипетр в виде усыпанного драгоценными каменьями веретена — символа бесконечного времени. Четыре угла подушки были украшены кистями в форме черных роз. Эти цветы, символ Империи гирудов, были главным мотивом орнаментов и мозаик, украшавших черно-серые стены и залы. Ребристые колонны, на которые опирались остроугольные готические своды, также покрывал затейливый узор из колючих стеблей и бутонов черных роз.

Империя отмечала свой главный праздник — Сошествие Круцифера с креста, который одновременно считался и днем рождения гирудов, поскольку они были созданы тогда же, двадцать четыре тысячи лун назад. В огромном помещении под высокими готическими сводами стоял гул голосов, расхаживали приглашенные императором Мороем дамы-гирудины в белых шелковых платьях и гируды-аристократы в черных камзолах, бриджах, чулках и башмаках. В зале чуть заметно пахло сыростью и склепом, однако этизапахи перебивались ароматами воскурений, ибо фитили свечек были заранее пропитаны розовым маслом и настоем непентеса [1].

На середину залы выступил церемониймейстер в шитом золотом черном камзоле. В его правой руке сверкал усыпанный бриллиантами, похожий на скипетр императора жезл. Распорядитель громким голосом объявил о начале бала. Все приглашенные выстроились вдоль противоположных стен залы. По мановению жезла гируды и гирудины образовали пары и низко поклонились друг другу.

Мастер церемоний, сверкнув жезлом, подал знак стоявшему на галерее седенькому дирижеру. Тот повернулся к музыкантам, взмахнул палочкой. Скрипка заиграла мелодию контрданса «Саван с карманами». К скрипке присоединились флейта, виолончель, гобой и звонкая челеста. С первыми тактами музыки пары начали слаженно перемещаться вдоль залы, повторяя замысловатые танцевальные фигуры с поворотами, поклонами и взаимной сменой партнеров. С величайшей непринужденностью они выписывали на чернобелом полу сложные узоры, а заученные движения рук придавали их танцу видимость легкой элегантности.

Оркестр из обращенных музыкантов старался изо всех сил. Пела, задавая тон, скрипка, в общий мотив танцевальной мелодии гармонично вплетались звуки лютни и арфы. Одетые во все черное бледные кавалеры церемонно раскланивались с не менее бледными дамами в белом. Все они отличались поразительной, если не сказать сверхъестественной, красотой.

Зал сверкал улыбками и драгоценностями, а над всем этим великолепием царил Морой, благосклонно взиравший на подданных со своего золотого престола. Он откинулся на спинку трона и закрыл глаза, чтобы получить еще большее наслаждение от музыки.

Гостям прислуживали чопорные лакеи в шитых золотом черных ливреях. В перерывах между танцами они разносили на подносах золотые кубки с венозной и артериальной кровью и забирали их, когда те пустели.

На праздник были приглашены не только гируды. В смежной зале за уставленными всевозможными напитками длинными столами сидело несколько десятков негоциантов. Это были перебежчики из Уайтроуза. Поначалу они вели себя скованно и не без страха поглядывали на гирудов, однако волшебное фералийское вино быстро сделало свое дело.

Вскоре языки у купцов развязались, начались разговоры о ценах, налогах, лихве и торговле, которая в Империи шла куда лучше, чем в Уайтроузе. В этом не было ничего удивительного, поскольку гируды, с их тягой к прекрасному, были одновременно и отличными дельцами, сами успешно торговали и не щадили издержек на предметы роскоши. Они любили посещать торговый квартал Фералиса, где скупали все подряд, от драгоценных тканей местного производства до колониальных товаров и диковинок из заморских провинций Империи. Эта торговля приносила хозяевам лавок баснословные барыши. Вот почему достопочтенное купечество Уайтроуза так охотно изменяло своему королю.

Один из негоциантов настолько осмелел, что подошел к леди Фог-Смог, с замысловатым поклоном представился ей и принялся рассыпать комплиментыее красоте, а герудина принимала их с благосклонной улыбкой. В отличие от наряженных в белое дам, на ней было черное, усыпанное бриллиантами платье с корсетом и глубоким декольте. В своем неизменном венке из черных роз на прелестной головке она была настолько хороша собой, что купец распалялся все больше и больше.

Это был со вкусом одетый статный мужчина лет сорока, манерами больше напоминавший аристократа, чем торговца. Его раскрасневшееся от выпитого вина благородное лицо выражало отчаянную решимость. Он галантно поцеловал дочери Круцифера руку и в самых куртуазных выражениях попросил стать его первовкусительницей.

Леди Клементина услышала громкое биение живого сердца, ощутила стремительный ток горячей крови в жилах этого красивого человека. Ей захотелось его отведать. Она приветливо кивнула, шепнула купцу на ухо, что с удовольствием выполнит его просьбу, коснувшись при этом горячей плоти ледяными губами. Купец испуганно отпрянул, но обаяние гирудины было настолько велико, что он уже не принадлежал себе и покорно последовал за нею.

Леди Фог-Смог увлекла своего поклонника в одну из задрапированных драгоценными тканями ниш в стене Смежной залы. Прошло несколько минут. Дрогнула и отодвинулась в сторону златотканая портьера. Гирудина с пресыщенным выражением лица вышла из алькова и присоединилась к обществу в Тронной зале. Вскоре появился и купец. Он шел, покачиваясь на ватных ногах. Лицо его сделалось мертвенно-бледным, на белом кружевном жабо краснело пятнышко крови. Купец вернулся за свой стол, уставился невидящимвзглядом в стоявший перед ним кубок с фералийским вином. Его подвыпившие товарищи ничего не заметили. Они были заняты беседой с гирудинами и тоже поочередно уходили с ними в занавешенные альковы, чтобы вернуться оттуда обращенными.

Ритуал присоединения к гирудам проводился с разрешения императора и не являлся насильственным, купцы знали, на что шли, перебираясь в Империю. Они охотно сотрудничали с чадами Тьмы ради недостижимых в Уайтроузе профитов, и добровольное обращение было всего лишь частью этой тщательно продуманной коллаборации.

Клементина, мгновенно забыв о вкушенном негоцианте, вступила в оживленную беседу с лордом Джастином Флавием. К ним присоединился Саймон Пилгрим, который, по своему обыкновению, даже в эту праздничную ночь был мрачен и хмур.

—Ты, как всегда, очаровательно взбалмошна, сестра, — промолвил Флавий, снискавший себе славу непревзойденного дамского угодника.

—Лукавство, Джастин, — усмехнулась Клементина. — Я давно уже не та сумасбродка, какой была когда-то. Мне гораздо больше хочется, чтобы кто-нибудь удивил меня, чем наоборот.

—Охотно верю на слово. И каков был на вкус последний экземпляр твоей коллекции вольнообращенных? На вид просто кровь с молоком. Надеюсь, ему удалось тебя удивить?

—Ах, люди уже не те, что прежде. Когда-то кровь у них была настолько густой, что почти выдерживала сравнение с Круциферовой. Недаром Эдвард любит повторять, что мельчает все с течением времен и непреложен сей истории закон.