—Мы почти пришли, — обнадежила спутников Эсквилина. — Вот он, Горбатый мост. Сестрица обитает сразу за речкой Гнилых Утопленников.

И действительно, послышалось журчание воды в густых зарослях ивняка, заполонившего топкие берега. Судя по ударившей в ноздри вони, речка полностью оправдывала свое название. Пусть не утопленников,но какую-то мертвечину в нее определенно сбрасывали. Брюсов увидел перекинутый через речушку изогнутый дугой мост, облицованный булыжным камнем. Под ним медленно текла темная вода.

Через реку путники перебрались без приключений, и тут яростно зарычал тандерхаунд. Он вырвался из рук несшего его монаха и бросился назад, заливаясь отчаянным лаем. Заржала, встав на дыбы, удивительно смирная до этого лошадь. Зеленый узел сорвался с луки, Тритемий тоже не удержался в седле и упал на землю. Посох при падении выпал у него из рук, а лошадь понесла и протащила его несколько десятков ярдов за собой, прежде чем остановилась у стены ближайшего к мосту дома. Ригглер отпустил щенка и освободил ногу старика от стремени. Как только это произошло, лошадь сорвалась с места и опрометью помчалась прочь. Монах с криком бросился за нею.

И вдруг Андрей почувствовал, что время остановилось. Звуки почти исчезли. Испуганные крики Эсквилины, ржание лошади и топот копыт, лай собаки — все это доносилось до него будто сквозь ватную пелену. Со всех сторон его окружала темнота. Вязкая и липкая. Темнота и тишина... Его товарищи куда-то пропали. Внезапно мрак расступился, но только в одном месте. Брюсов едва различил в наступивших сумерках Горбатый мост и бледного незнакомца с глубоко запавшими голубыми глазами. Он стоял, опираясь на посох, на том берегу реки и сверлил Андрея холодным взглядом. Позади него, раскинув руки, лежал на земле ребенок. В этой сцене было что-то безысходномистическое. Брюсов вздрогнул и машинально положил руку на рукоять меча.

—Я пришел за тобой, человек, — раздался глухой низкий голос.

Он звучал так, будто доносился из глубокого подземелья, но поскольку губы незнакомца не шевелились, Андрей с ужасом понял, что голос раздается у него в голове. Пальцы, сжимавшие рукоять, сами собой разжались, меч неслышно упал на булыжную мостовую.

—Твой час пробил, тебя ждет дальняя дорога, — прозвучало под теменем Брюсова. — На этом пути твоим проводником буду я. Доверься тому, кто знает все о времени и пространстве.

Андрей пытался возражать. Ему хотелось сказать, что он не собирается пускаться в дальнюю дорогу, тем более с таким жутким проводником. Однако не смог даже пошевелить языком. Брюсов внезапно ощутил, что кто-то неизмеримо более сильный, чем он, овладевает его волей. Ноги сами понесли его навстречу существу в коричневом плаще с накинутым на голову капюшоном. Один шаг... Другой... Третий...

Андрей ступил на мост. Где-то в глубине его сознания таилось понимание, что надо остановиться. Каждое движение приближало Брюсова к смерти, однако ноги сами шагали вперед, не сообразуясь с его желаниями. Существо в долгополом плаще, словно собираясь обнять его при встрече, призывно протянуло к нему обе руки. Тонкие пальцы незнакомца изгибались и шевелились совсем не так, как это бывает у людей, а каждый по отдельности. Еще десяток шагов, и эти персты, напоминавшие белых червей, дотронутся до него.

В этот момент кто-то потянул Андрея назад с такой силой, что затрещали завязки на рубахе. Брюсовс большим трудом заставил себя оглянуться и увидел искаженное страхом лицо Эсквилины. Вцепившись в него, она изо всех сил пыталась его остановить. Чаровница что-то кричала, беззвучно открывая рот:

—Не подходи к нему, это гируд! — прочел он по губам девушки. — Ему не перейти через живую воду!

Андрей попятился. Рядом с ними появился щенок и залился беззвучным лаем. Тандерхаунд то прыгал вперед, то отскакивал обратно и крутился на месте, захлебываясь от злобы. Лицо существа, стоявшего на другом берегу речки, исказила гримаса ярости. Гируд что-то крикнул, взмахнул посохом. Сильнейший порыв ледяного ветра откинул Эсквилину к стене дома в пятидесяти футах позади моста. При этом щенок несколько раз перевернулся в воздухе и упал на чаровницу. Все вокруг подернулось белым инеем, реку вокруг моста сковал лед.

Брюсову удалось устоять на ногах лишь потому, что он успел пригнуться, выставив вперед правую руку как бы для того, чтобы защититься от ветра. Все тело Андрея сковал неимоверный холод, но вдруг его правую ладонь обожгла вспышка боли. Кисть до запястья озарилась ярким желтым светом. С ладони сорвался огненный ком и, в одно мгновение покрыв расстояние между ним и гирудом, толкнул того в грудь, повалив на дорогу. С этим ударом мир вдруг взорвался многоголосьем звуков.

На лице гируда появилось выражение крайнего удивления. Одежда на нем горела и дымилась. Он лежал в угольно-черном пятне среди белого инея, который быстро таял, исчезая прямо на глазах у не менее удивленного Брюсова. Некоторое время гируд собирался с силами, затем с трудом поднялся на ноги.

Оперся на посох, погрозил кулаком. И вдруг растворился в воздухе. Через мгновение его темный силуэт возник и тут же исчез в дальнем конце улицы, приведшей их всех к Горбатому мосту. Вместе с ним исчез лежавший на земле ребенок.

Андрей изумленно посмотрел на свою ладонь. Болезненное ощущение жара прошло. Он поднял с мостовой потяжелевший меч, повернулся и увидел, что Тритемий лежит на земле под стеной дома, а рядом с ним хлопочет Эсквилина, пытаясь привести его в чувство. И тут к Брюсову с радостным лаем бросился маленький тандерхаунд. Он явно чувствовал себя победителем. Пришлось наклониться, чтобы потрепать его за ухом. Песик преданно посмотрел в глаза Андрея и, оглядываясь, повел его к Тритемию. Старик застонал, веки у него дрогнули и разомкнулись:

—Ты жив... А где гируд?

—Ушел, — Андрей сел рядом с Тритемием и показал ему все еще не погасший зигзаг на правой ладони. — Ты знаешь, что это? Не просто шрам, так ведь?

—Это Печать Саламандры, друг мой.

—Что это означает?

—Саламандра есть элементаль огненной стихии.

—А если проще?

—Проще говоря, дух огня. Страшное орудие в руках того, кто им повелевает.

Разговор был прерван возвращением брата Билли.

—Лошадь убежала, — доложил он с расстроенным видом. — Старушка так резво перебирала копытами, будто за ней гналась стая волков.

Щенок вдруг заметил валявшийся на земле зеленый узел с головой Шакеласа, зарычал, бросился на него и начал с остервенением трепать.

—Убирать этот тварь, или я за себя не ручаться! — закричал невидимый принц горбунов.

Эсквилина одной рукой оттащила щенка за холку, а другой подняла узел с Шакеласом. Тандерхаунд еще несколько раз подпрыгнул, пытаясь достать узелок зубами, и нехотя угомонился.

—Надо идти, — сказала чаровница. — Уже совсем близко.

Как только Брюсов поднялся на ноги, ему стало понятно, что доплестись он сможет разве что до угла. Болела раненая рука, голова раскалывалась, мысли путались, а перед глазами плясали зеленые искры вперемежку с голубыми звездами. Все остальные были измотаны не меньше, и только близость обещанного девушкой приюта заставила беглецов преодолеть последние ярды.

Они остановились возле низкого, покосившегося дома, крытого поросшей зеленым мхом черепицей. Зато обитая железом дубовая дверь с закрытым створчатым окошком и молотком на шарнире казалась образцом прочности и больше годилась для крепости, чем для городского жилья. Хозяева дома, как видно, весьма ценили свой покой.

Эсквилина подошла к двери и четырежды стукнула молотком по железной скобе. Через некоторое время деревянная створка отъехала в сторону, кто-то выглянул в квадратное отверстие. Затем послышался скрежет и лязг отодвигаемых засовов. Наконец, дверь распахнулась. На пороге показалась старуха со сморщенным, как печеное яблоко, лицом, обрамленным рваным чепцом непонятного цвета. Нарядом она была похожа на нищенку.

—Эсквилина, милочка, — прошамкала старуха беззубым ртом. — А мне сказали, что ты гостишь у Бевериджа. Я уж и не чаяла увидеть тебя в живых. Кто это с тобой?