Молодой человек прилетел в аэропорт жарким летним днем. Когда он, быстро шагая с рыжевато-коричневым кожаным чемоданом в одной руке, направился к шеренге такси, то услышал, что кто-то зовет его по имени.

Вздрогнув, мужчина остановился, обернулся и увидел торопившуюся к нему девушку, больше похожую на стройного грациозного мальчишку, в черном бархатном жакете и гладких черных вязаных брюках. Единственной вещью, придававшей ей женственность, было жабо из белого кружева.

— Эй! Какого черта ты здесь делаешь?

Он был настолько захвачен врасплох, что даже не пытался притвориться, что рад ее видеть. Брови над его голубыми глазами мрачно сдвинулись, но девушка, казалось, не заметила этого, она протянула к нему руки и крепко обняла.

Наш общий издатель позвонил мне сегодня рано утром и сказал, что ты прилетаешь этим рейсом. Слава Богу, я заметила тебя, ведь я была уверена, что опоздала, так как попала в пробку.

— Наш самолет задержался на полчаса, — объяснил молодой человек не улыбнувшись, и с суровым видом высвободился из ее объятий. — Ты не останешься здесь, не правда ли? Я думал, что ты где-то на итальянской Ривьере.

— Да, я там, — кивнула она и бросила на него таинственный взгляд.

Мужчина еще больше нахмурился. Он не хотел, чтобы их общий издатель знал, что он собирается именно сюда. Правда, он мог бы догадаться, что девушка может позвонить в издательство. Интересно, что еще ей сообщили?

— Я остановилась в местечке недалеко от французской границы у моих американских друзей, — сказала девушка. — Ты помнишь его? Он — карикатурист. Недавно сделал очень забавные серии об американском индейце в Нью-Йорке… с вигвамом на вершине небоскреба.

Молодой человек безразлично кивнул.

— О, я знаю. Да, сумасшедший вид юмора.

— Они мне нравятся, — возразила собеседница. — А с ней я училась в школе, она была моей лучшей подругой. У них чудесная вилла на морском побережье. Они приезжают туда каждое лето на три месяца; вот уже несколько лет приглашают меня погостить, но я всегда была слишком занята. А в этом году мне удалось выкроить время.

— Тебе, безусловно, необходим отдых, ты упорно работала много месяцев подряд.

— Как и ты. Тебе также необходимо провести несколько недель на солнце. — Она взяла его под руку, и они вышли под жаркое солнце города.

Мужчина прищурил глаза, чтобы взглянуть на ярко-голубое небо, и, наполовину ослепленный, надвинул себе на нос темные очки.

— Да, я устал. И я здесь, чтобы провести несколько недель в мире и покое.

Он решительно высвободил свою руку, надеясь, что она поймет его сообщение. Но ее не так-то легко смутить.

— Я думаю, тебе не надо останавливаться в отеле. Ты должен отправиться со мной на виллу. Моим американцам нравится, когда на вилле друзья, они умирают от желания познакомиться с тобой, с тех пор как я рассказала им о тебе.

Его лицо стало твердым.

— Нет, спасибо, очень мило с их стороны, но я заказал себе номер и не могу сейчас изменить договоренность.

Девушка зашипела от нетерпения.

— Не глупи! На их вилле так удобно — намного лучше, чем в каком-то отеле. Мы можем позвонить и аннулировать твой заказ. От Бордиджьеры нас отделяет всего несколько часов езды, автомобильная дорога — прекрасная.

Она в своем репертуаре, подумал он со злостью. Снова эта женщина крутится рядом и пытается приказывать. Как только они начали работать вместе, она переделывает его жизнь, принимает за него решения, как будто сам Бог дал ей на это право, а он не спорит, потому что восхищается Рей Данхил.

Ей только двадцать восемь, а она уже автор бестселлеров. Он был поклонником ее творчества задолго до того, как познакомился с ней и она пригласила его иллюстрировать новую серию книг, над которой работала.

Ее книги для детей были необыкновенны: оригинальные, чувствительные, умные. Как и сама Рей. Она была очаровательна, но обладала невероятной энергией и напором. Ей нравилось вмешиваться в жизнь даже посторонних людей, а Патрик Огилви не хотел, чтобы им руководили даже ради его собственного блага.

— Очень мило со стороны твоих друзей, — коротко сказал он, — но я лучше отправлюсь в отель. Извини.

Он даже не пытался выглядеть виноватым, вглядываясь в голубую полоску моря вдали и небо над ним.

— Видишь ли, Рей, я устал. Я не могу вести вежливые разговоры с незнакомыми мне людьми.

— Я думаю, совсем наоборот, Патрик, — начала Рей, но он внезапно потерял терпение и. сердито фыркнув, повернулся к ней.

— Перестань вмешиваться в мою жизнь, поняла?

Взглянув, он почувствовал ее напряжение. У нее было запоминающееся, если не прекрасное, лицо: тонкое, подвижное, с высокими скулами, с блестящими темными глазами и густыми, вьющимися черными волосами, подстриженными, как у мальчика, и спадавшими на маленькие изящные уши.

Она сказала осторожно:

— Прости. Разве я вмешиваюсь?

— Да. И пожалуйста, прекрати это, я могу сам разобраться в своей собственной жизни.

Патрик повернулся, переложил чемодан в другую руку и пошел к очереди такси, надеясь, что она поймет намек и отстанет. Однако Рей не только не отстала, но и последовала за ним, искоса на него поглядывая. Патрик не обращал на нее внимания.

— Грэхэм рассказал мне о Лауре, — снова начала она. — Мне так жаль, Патрик.

Его лицо напряглось.

— Грэхэм говорит чертовски много.

Он завтракал с Грэхэмом на следующий день после того, как его помолвка была расторгнута; он не мог думать и говорить о чем-либо, кроме Лауры. Грэхэм Клайв — их общий издатель — был хорошим слушателем, он бормотал что-то тихое и успокаивающее, и Патрик говорил до тех пор, пока не выговорился. Теперь он сильно жалел об этом.

— Я предполагаю, ты рассказала все об этом своим друзьям, и вот почему они пригласили меня на свою виллу, — резко сказал он. — Но я не нуждаюсь в их сочувствии, как и в твоем, если дело в этом. Я не первый парень, обманутый женщиной, и не буду последним! Я не умру от этого.

— Конечно, ты не умрешь, но я никому не рассказывала о Лауре, — произнесла она утешающе, что еще больше разозлило его.

— Я не хочу говорить о ней, — пробормотал Патрик. Он не мог вынести разговоров о Лауре. Сколько времени потребуется ему, чтобы все пережить? Боль воспоминаний не была похожа на головную. Мигрени у него иногда бывали очень сильные, когда он слишком много работал, и жужжащие желтые огни и зигзаги почти ослепляли его. В конце концов, Патрик знал, как избавиться от мигрени: принимаешь пару таблеток, ложишься в затемненной комнате и ждешь, когда голова начнет светлеть.

Но сейчас молодой человек хотел побыстрее все забыть, правда, здесь никакая таблетка не поможет.

— У тебя займет бездну времени взять такси в этой толпе, — сказала Рей. — Позволь мне хотя бы довезти тебя до отеля.

Он колебался, но во встречах с Рей всегда было что-то фатальное.

— Пойдем, — уговаривала она его, взяв снова за руку, и Патрик позволил перевести себя через дорогу к автостоянке под пальмами.

Пока Рей отпирала свой маленький красный «фиат», он сказал грубо:

— Но только если ты пообещаешь не задавать никаких вопросов!

— Я даже не упомяну Лауру, — заверила Рей, когда они сели в машину.

Но она упомянула. Лаура, подумал он, простой звук ее имени открывает новую рану в сердце. О, Лаура, как могла ты это сделать со мной?

Когда Патрик был моложе, у него никогда не было проблем, чтобы привлечь девушек. И не то чтобы он был красавцем. Еще подростком молодой человек узнал, что в нем есть что-то, что нравится девушкам. Возможно, это был его рост. В шестнадцать лет. Патрик вытянулся почти до шести футов. У него было красивое тело, потому что он любил спорт, особенно в школе.

Прекрасно атлетически сложенный Патрик хорошо одевался, и его каштановые волосы были всегда гладко причесаны. Но сам он считал, что девушек привлекал его темперамент: молодой человек был беспечен, видел жизнь только с ее солнечной стороны, наслаждался обществом людей, много улыбался и ничего не воспринимал серьезно, пока не встретил Лауру Грэйнджер и не влюбился в нее, подобно Шалтаю-Болтаю, упавшему со стены.