– Все-таки неудобно как-то получилось, – сконфуженно пробормотал Николай. – Теперь будут думать, что русские – жмоты.

– А вы хотите, чтоб они считали нас безмозглыми идиотами, которых можно разводить на раз?!

– Я не знаю…

– Зато я знаю! – вскипела Настя. – Хотите – догоните их и суньте каждому по сотне, а тому, что на ресепшн – две! Все, спокойной ночи!

– Да, конечно, вы правы, – не слишком искренне согласился Николай. – Спасибо вам большое за помощь. И извините нас.

– Да ладно, чего уж там, – пробормотала Настя и поплелась в свой номер.

Стаскивая одежду, она продумывала детали разработанного еще в Москве плана, конечной целью которого было вернуть стоимость путевки, да еще и за моральный ущерб и с турагентства, и с отеля получить. Начало уже положено – в синей пластиковой папочке лежит составленная по пути из аэропорта Даламана в Мармарис претензия о том, что, заплатив в Москве за VIP-трансфер, она ехала в обычном автобусе, который подолгу стоял у отелей, где высаживались другие туристы.

Но это была только разминка. Завтра она устроит такое, что вся администрация знаменитого Grand Azur встанет на уши.

Засыпала Тищенко с улыбкой на устах. Улыбкой, которая не сулила персоналу отеля ничего хорошего.

В половине третьего Тина, как и обещала, забежала навестить Дронову. Татьяна было рванула к барной стойке, чтобы взять себе и новой знакомой по коктейлю, но та ее остановила.

– Себе бери, мне не надо. Не дай бог увидят, что угощаюсь на дармовщинку.

– Но почему? Аниматоры же вон пользуются.

– Так они на полном пансионе, потому и зарплаты получают с гулькин хрен. А я здесь ем и пью только то, что из дома приношу. Если б на довольствие встала, все, что наторговала, проедала бы, да еще и должна бы оставалась… Слушай, а хочешь со мной на турецкую свадьбу поехать? У моего Исмаила двоюродная сестра замуж выходит. Соглашайся, а? Я на их свадьбах уже сто раз была, на сто первый с тоски умру. А тебе интересно будет на обычаи посмотреть. Поболтаем, про гостей посплетничаем. Поехали, а?

– Да неловко как-то: меня ж не приглашали, на меня не рассчитывали.

– Я тебя приглашаю – этого достаточно.

– Ладно. Тогда надо подарок купить. С пустыми руками неудобно, – заволновалась Таня.

– У меня есть один уродский браслет из золота, я все равно его никогда не надену. Купила сдуру в первый свой приезд в Турцию. Когда перевела цену на рубли, ахнула: дешевле, чем у нас, раза в три! Ну и схватила. Так и лежит ни разу не надеванный… Кстати, ты в курсе, что как такового турецкого золота в природе нет? Не добывают его здесь. Привозят из-за границы и сплавляют черт знает с чем. Потому оно такое и дешевое. А уж если на базаре или в захудалой лавке кольцо или кулон чуть ли не задаром предлагают, то золота в этой штучке-дрючке вообще нет ни миллиграмма. Сплав меди и цинка. Отполировали как надо – вот и блестит, что твое червоное!

– А сколько я тебе за браслет буду должна? Знаешь, я с собой совсем немного денег взяла.

– Дашь, сколько сможешь. Я и так его дарить собиралась. Исмаил сестре комплект купил, а я хотела еще браслет сверху, но он совсем не подходит. Короче, давай готовься. Турчанки, они ж по большей части страшные: черные, волосатые, космы жесткие, а ты пышненькая, белокожая, кудри с рыжинкой – самое оно! Будешь сводить с ума местных мужиков, пусть попялятся да слюнки поглотают. – И, послав Тане на ходу воздушный поцелуй, Тина уплыла, мелко перебирая ногами в легких тапочках.

Дронова откинулась на шезлонге и тут же провалилась в легкую приятную дремоту. Очнулась она от противного, визглявого голоса над самым ухом:

– Пилинг, массаж! Массаж, пилинг!

Таня открыла глаза и в изножии своего лежака увидела сухопарую брюнетку в белом медицинском халате. Та улыбнулась, и Дронова с завистью отметила, что зубы у обладательницы мерзкого голоса белые, крупные и ровные. «Ну и на фиг ей такие? – Таня провела кончиком языка по внутренней стороне верхней челюсти и наткнулась на большие шершавые пломбы, поставленные стоматологом в родной бесплатной поликлинике. Сквозь тонкие стенки зубов они просвечивали темными пятнами. – Лучше бы деньги, которые на путевку пошли, на коронки потратила», – вздохнула Дронова.

Брюнетка продолжала стоять возле ее шезлонга и что-то лопотала, легко переходя с английского на немецкий, а с немецкого на французский.

– Простите, я не понимаю, – состроила виноватую физиономию Татьяна.

– Ты русская! – то ли удивилась, то ли обрадовалась чернявая и без паузы выдала свою кричалку: – Пилинг, массаж! Массаж, пилинг! Недорого! Массаж один раз – 50 евро, если десять – 35 евро. – Тетка склонилась к Татьяне и прошептала: – Я из-за мамы болгарка, а из-за папы – тюркиш… Для своих скидка ваапще-е-е!

– Но пилинг и массаж мне вроде бы бесплатно положены, – уточнила Дронова. – В памятке так написано. Я завтра как раз собиралась.

– Бесплатно – плохо: так один раз сделают, – брюнетка, скривив пренебрежительную гримасу, провела ладонью по дроновскому бедру сначала сверху вниз, потом снизу вверх, – и так один… Кожу совсем не снимут – дома будешь облезлая. А чуть заплатишь – очень хорошо. Всю-всю кожу снимут. А массаж! Десять сеансов, и жир – Auf Wiedersehen![17] – Костлявая ручонка ухватила кусок Таниного бедра, потянула вверх и, крутанув, отпустила. Взвизгнув от боли, Дронова потерла вмиг ставшее красным пятно и укоризненно посмотрела на брюнетку. Та ответила невинным взглядом:

– На когда записать? Для тебя я сделаю лучший массажист. Зовут Дурдемир. Красивый, высокий, руки, как у… Гарри Поттера.

– У кого? – не поняла Дронова.

Агитаторша, кажется, и сама осталась недовольна сравнением. Поморщившись, пояснила:

– Нет, не Гарри Поттер, он маленький, а Дурдемир большой. Весь большой: ноги, руки, все-все. О! Вот как сказать – волшебник! Придешь? – чуть ли не с угрозой спросила тетка и испытующе посмотрела на Дронову.

– Приду, – обреченно пообещала Татьяна.

– Сегодня, в четыре часа. Десять сеансов?

– Нет-нет! – испугалась Таня. – Один.

– 35 евро – пилинг, 50 – массаж. Принесешь 85 евро.

– А как же сумасшедшая скидка?

– Сейл, только если десять сеансов. Хочешь десять?

– Нет, – помотала головой Татьяна. – У меня денег с собой мало.

– Ничего, один раз с Дурдемир будешь – все отдашь.

Брюнетка двинулась дальше, монотонно вопя про пилинг и массаж, а Таня рассердилась на себя: «Зачем согласилась? Восемьдесят пять евро – это же сумасшедшие деньги!» Но потом махнула рукой и принялась рассматривать забавное турецкое семейство, расположившееся неподалеку от ее шезлонга на большом надувном матрасе. Мужчину лет двадцати восьми с вьющимися черными волосами и смуглой кожей можно было бы назвать красивым, если бы не тусклый лениво-пресыщенный взгляд и рыхлое, в противных складках тело. По обеим сторонам от него сидели две женщины в традиционных мусульманских одеждах – доходящих до щиколоток шароварах, платьях-туниках с длинными рукавами и закрывающих лоб до самых бровей платках. Та, что постарше, была вся в черном, одежды младшей были выдержаны в коричнево-палевой гамме. Молодая женщина обеими руками держала правую кисть мужчины и нежно перебирала ему пальцы, вторая сидела, уставившись в землю, и поднимала глаза только тогда, когда к ней подбегали дети: пацаненок лет семи и девочка чуть помладше. Несомненно, она была их матерью. А этому жирному волосатику она кто? Жена? Тогда кто же ему молодая?

Таня читала, что многоженство в Турции запрещено, и потому решила: наверное, та, что постарше, жиртресту сестра, судя по трауру, вдовая, а та, что помоложе, и есть супруга. Интересно, сколько ей лет? За двадцать определенно. Можно было бы дать и чуть меньше, если бы не унылое, какое-то неживое выражение лица.

Девчушка, с гиканьем обежав по кругу поляну, вернулась к взрослым и, безостановочно вереща, потянула волосатика за руку. Тот, скосив глаза, сказал что-то молодой женщине. Та помотала головой. Девчушка снова заверещала и, тыча пальчиком в направлении водяных горок, затопала ножками. Молодая поднялась и поплелась к аттракционам, дети вприпрыжку побежали за ней. Пройдя несколько десятков метров, женщина оглянулась и вдруг, схватив ребятишек за руки, понеслась к горкам чуть ли не вприпрыжку. Дронова поднялась и тоже двинулась туда. Ей захотелось узнать: замужняя матрона будет только следить за детьми или поедет с горки сама? А если поедет, то разденется ли?