Все-таки Грэйс права. Если бы он был тверд, когда Селина упрашивала его пригласить свою маму на пробы, для ссоры не было бы повода… А ведь Шон понимал, что делает глупость еще тогда, когда, поддавшись уговорам невесты, согласился…

И в довершение всех несчастий Эммет со своими бредовыми идеями… Зачем он устроил это шоу с полицией? Зачем рассказал о письмах, о Клемансе Гудвине? К счастью для самого Гудвина, он больше не беспокоил Шона после того звонка с угрозами…

Хуже всего, конечно, что теперь Шон остался без лекарств. Вся надежда только на парня, которого послал за ними Эммет.

Ну Эммет, ну дружище… — Шон поправил шарф и раздраженно тряхнул головой. — Черт бы тебя побрал с твоими затеями…

Немного подумав, Шон набрал номер Патрика Кабоди. Доктор посоветовал ему выпить любое успокоительное и провести вечер в одиночестве за каким-нибудь спокойным занятием. Идею с пикником Патрик Кабоди забраковал сразу, приведя Шону те же самые аргументы, которые совсем еще недавно Шон приводил Джун Лиллард.

Вопреки ожиданиям Шона, разговор с доктором не заставил его принять окончательного решения. Напротив, теперь, когда пикник был практически под запретом, Шон почувствовал, что очень хочет посетить это мероприятие.

Соблазн был велик, и. Шон понимал, что играет с огнем. Но эти акварельно-голубые глаза, которые смотрели на него то с вызовом, то с трогательной наивностью, то с неподдельным восхищением, — они стоили того, чтобы залезть в самое адское пекло…

Вот только Шон — не храбрец и не герой. Какое там адское пекло — окна на втором этаже будет достаточно, чтобы довести его до нервного срыва… Какая глупость даже предполагать, что он может быть интересен этому солнечному жизнелюбивому существу! Но разве эти бездонные акварельно-голубые глаза могут лукавить?

Шон взял спящего Твинсона на руки и уселся в кресло. Хорек недовольно засопел, но не проснулся. Шон погладил его мягкую шерстку и снова подумал о Джун. Пойти или не пойти — вот в чем вопрос…

Бабушка и миссис Поллет суетились, распихивая по сумкам заготовленную провизию, а Джун нервно поглядывала на часы, считая минуты до выхода.

Оливье, Луиза и Томми сидели в гостиной и мирно попивали чай, который им приготовила миссис Поллет. Милано до сих пор не появился, и Джун была уже почти уверена, что он не придет. О, это восхитительное дополнение «почти»… Пока оно есть, еще жива надежда…

Наконец сборы были завершены. Томми и Оливье погрузили сумки с провизией в машину, на которой приехала Луиза.

— Джун, мы готовы, — торжественно объявила Пентилия. — Хватит сверлить дырку в циферблате. От твоего взгляда стекло треснет. Мне кажется, ты перепутала вежливый отказ с согласием…

— Я бы здорово удивилась, если бы Милано пришел, — согласилась с Пентилией заглянувшая на кухню Луиза. — Насколько я знаю, он — домосед. Мой дом — моя крепость. Я редко встречала его на светских приемах — да и там он обычно не отдыхал, а общался с нужными людьми… Правда, кое-кому все-таки удалось вытащить этого сурка из норы. Но, боюсь, женившись, Милано снова в нее залезет…

— Вы имеете в виду его невесту? — уточнила Пентилия, при этом почему-то покосившись на Джун.

— Да, невесту, — кивнула Луиза. — Говорят, свадьба у них не за горами. Как, впрочем, и у меня… — вздохнув, добавила она.

Все отлично поняли причину этого глубокого вздоха, но тактично промолчали. Миссис Поллет начала расхваливать красоту Селины Бельски, а Оливье, который вернулся в дом вместе с Томми, заявил, что самая красивая женщина, которую он видел, — это Луиза.

Актриса зарделась, как девчонка. Джун подумала, что на ее месте она покраснела бы точно так же. Но ей, в отличие от Луизы, таких комплиментов не делали никогда…

Мысленно распрощавшись с последней надеждой на то, что Милано все же составит им компанию, Джун вышла из дома.

На улице смеркалось. Заходящее солнце раскрасило небо лилово-розовым цветом. Легкий ветерок донес до Джун запах молодой листвы и весны, заполонившей Ловенхилл. Вечер был чудесный, но Джун чувствовала, что кого-то ей не хватает. Кима? Нет, не из-за него она «сверлила дыру в циферблате». Шона. Шона Милано. Ей не хватает Шона Милано.

Из-за этой мысли Джун почувствовала себя так, словно глотнула слишком сильно нагретого молока. Внутри стало горячо и немного больно.

Почему больно? — подумала Джун. Ведь я всего-навсего хотела ему помочь. А он не пришел — ну и что с того? Почему меня это так волнует?

— Мистер Милано! А мы уже и не чаяли, что вы придете! — донесся до Джун голос бабушки. — Еще минута — и мы бы уехали…

Джун обернулась, почувствовав, что внутри снова стало горячо, но на этот раз никакой боли не было.

Шон Милано в своем терракотовом пиджаке, джинсах и привычном шарфе, как провинившийся ребенок, извинялся перед ее бабушкой за опоздание. А потом он поймал глазами ее взгляд и улыбнулся ей, совсем без ехидства. И Джун улыбнулась ему в ответ, хотя сердце в ее маленькой груди — куда уж ей до Селины Бельски — колотилось так сильно, что она боялась, как бы этот звук не услышали все вокруг, а главное, Шон. А потом они уселись в большую машину Луизы, и Джун, чтобы не задохнуться от накатившей радости, открыла форточку и подставила лицо самому сладкому на свете весеннему ветру.

Лучше всего Пентилии Лиллард удавалось распределять обязанности. Чем она тут же и занялась, заставив Томми Дангла собирать жаровню для мяса, а остальных — распаковывать набитые сумки.

— Да, вы серьезно подготовились, миссис Лиллард, — пробормотал Шон, разматывая перемотанный пятью веревками пакет с тяжеленной кастрюлей. — Похоже, меня плохо информировали — вы собрались не на пикник, а в поход.

— Осторожнее, мистер Милано, в этом пакте — кастрюля с мясом, — деловито заметила Пентилия. — Испачкаете свой пиджак — пеняйте на себя… Я считаю, что к любому делу надо подходить серьезно…

— Но ведь это — отдых, — мягко напомнила бабушке Джун.

— Отдых тоже должен быть хорошо продуман…

— Бабушка любит продумывать и планировать, — объяснила собравшимся Джун. — Как-то раз она написала список нашего меню на месяц вперед…

— А Джун, воспользовавшись моим отсутствием, сняла этот список и повесила свой, — с улыбкой вспомнила Пентилия.

— То-то была трагедия, когда вместо своих котлеток на пару бабушка обнаружила в списке бифштекс с кровью и картофель фри…

— Помнится, Джун жаловалась на то, что вы придерживаетесь правил здорового питания, — улыбнулся Пентилии Милано. — Я пытался объяснить ей, что она должна быть вам благодарна, но Джун меня и слушать не хотела…

— А мне совершенно наплевать, вредная пища или полезная, — вмешался Оливье. — Лишь бы — упаси бог — не вегетарианская. Я — мясоед, это у меня от отца. А по жареному мясу просто с ума схожу…

— Я тоже, — призналась Луиза, — но, увы, профессия обязывает следить за фигурой… Ни жареного, ни жирного, ни сладкого — таков девиз моего диетолога…

— Глупости все это, — пожал плечами Томми Дангл. — Элизабет Тейлор и Мерилин Монро не были худышками. А ведь они считаются одними из самых красивых женщин…

— Маленькая поправочка — считались, — уточнила Луиза. — Нынче другие времена и другие стандарты. Попробуй набери лишний фунт, и тебе тут же предложат роль какой-нибудь многодетной мамаши во второсортной комедии…

— А я хлопочу вовсе не из-за внучкиной фигуры, — возразила Пентилия. — Я беспокоюсь о ее здоровье.

— Жаль, что ты не беспокоишься о моих нервах… — пробубнила Джун.

Миссис Петти возмущенно покосилась на внучку и собралась было вступить в полемику, но ее опередила Миссис Поллет, которой давно уже не терпелось поговорить с актерами.

— Вам, наверное, нелегко приходится, — сочувственно посмотрела она на Луизу. — Диеты, постоянный контроль за весом и за телом — это ведь такая куча времени и нервов…

— К счастью, я от этого избавлен, — ответил за актрису Милано. — Кому какое дело до того, кто прячется за кадром?