– Энергию заблуждения, – перебил политик. – Тоже не из слабых штучек.

– Я тщательно изучала этот вопрос и могу перечислить длинную цепь маразматиков, которые от марксизма перешли к эзотеризму, – попивая кофе, обратилась к гостям жена политика. – К ним относился и ваш украденный синьор…

– Помолчи, дорогая! – перебил ее политик, зная, что супруга его – профессор антропологии – может сказать слишком много.

Вскоре гости стали собираться – поцелуи, объятья.

Бучино, проводив всех, вернулся в дом:

– А где Элизабетта? Начнем клады искать?

– Она поднялась к себе. Будешь проводить спиритический сеанс? – обратился пьяный Акимов к Бучино. – Не боишься?

– Тереза, детка, позови синьору! – И обратился к другу: – Ты себе представить не можешь, какой охватывает ужас, вырабатывается адреналин, когда стакан движется от буквы к букве. Он стоит в центре. Указательные пальцы все ставят на стакан. Нельзя убирать палец от стакана, пока не разрешат, иначе дух не сможет вернуться в свой мир. Я знаю, что это правда. Я настоящий туринец.

– И много таких по свету? Не вернувшихся? – спросил, покачиваясь, Акимов.

– Достаточно! – воскликнула Лиза, спускаясь по лестнице – Я готова!

– Тогда за мной! – И Бучино повел их в ту самую часовню, за которой недавно наблюдал Акимов…

Внутри Карлито зажигал свечи на круглом мраморном столе, который Акимов из засады не видел.

– Что написано на плите? Это их старинный герб? С коршунами или воронами? – поинтересовалась Сюзи.

– Это ястребы. Герб барона Луккези, – ответил Карлито.

– А выпить есть? – Акимов тяжело опустился на дубовую скамью.

– Что за вопрос? – Винченцо открыл резной буфетик, в котором оказались бокалы, виски, коньяк, водка.

«Ну, конечно, они ему здесь нужны для работы с девочками», – подумал Андрей Ильич, а вслух произнес:

– Не боишься, Лиза?

– Самую малость. Не думала, что придется работать в склепе.

– Кажется, там… – Лиза поежилась, укуталась поплотнее в шаль и на мгновение закрыла глаза. – Там лежит или, скорее, лежала одна важная дама.

У нее возникло странное ощущение, такое, как бывает, когда идешь по остановившемуся эскалатору: вначале преодолеваешь несуществующее сопротивление, а потом тебя выбрасывает вперед с последней ступеньки застывшая лента. И вот сейчас ее выбросило с застопорившейся ленты.

Карлито пытался сдвинуть с помощью ломика крышку. До этого Бучино вызвал специальных людей, но просил их лишь вскрыть могилу, а крышку не снимать, чтобы было интересно гостям. Сам он тоже не видел содержимого.

– Остановитесь! – крикнула Лиза. – Вот! Видите здесь этот знак! Дама принадлежала к древнему ордену Дианы! Подождите, я оставила кое-что там, в доме. Я быстро!

– Карлито! Проводи синьору!

– Не надо, я сама! – крикнула она, выскакивая из часовни.

Пьяный, грузный, покачивающийся Акимов тихонько, но четко запел: «Ах, мой милый Августин», вид у него был усталый.

– Ладно, подождем, мертвяк-то никуда не уйдет. – Заскучавший Бучино налил себе виски, закурил сигару.

– Пойду выйду пока на свежий воздух. – Встала со своего зрительского места Сюзи.

– И я пойду облегчусь. – Акимов вышел вслед за девушкой из склепа и удалился по одной из дорожек в сторону виллы.

Запыхавшаяся Лиза вбежала в дом и кинулась вверх по лестнице в свою комнату, достала нужную вещь и поспешила было обратно в часовню. Внезапный сильный удар по лицу заставил ее отлететь в угол комнаты, она стукнулась головой о комод и, упав на спину, попыталась встать, но получила еще один удар в грудь и от боли потеряла сознание.

Тогда человек втащил Лизу в туалетную комнату, кинул в ванну и напустил горячей воды. Сверкнуло лезвие бритвы… Он притопил ее, и вода стала красной. Лиза боролась слабо, недолго. Последней мыслью была тихая радость, что ей не больно и наконец-то она освободится от своей полной проблем и неудобств жизни…

Лиза села в машину. Погладила пластиковую панель:

– Здравствуй, мой хороший. Поехали?

Повернула ключ, мотор мягко заурчал. Накрапывал дождь, и колеса шелестели по лужам. Как получилось, что Влад, всегда спокойный и понимающий, начал так ее душить? Да, она никогда ничего ему не обещала, позволяла любить себя, но при этом и не обманывала. С чего он решил, что все должно поменяться? И вот дошло до того, что ей пришлось опуститься до семейных разборок. Она и вышла-то за него замуж только из-за того, что он казался ей особенным. Человеком, с которым можно связать свою жизнь. Ей вообще-то до всех этих женитьб… Но он так хотел, и она сделала ему подарок взамен на понимание и свободу, и Влад безупречно уважал ее личное пространство. А по прошествии лет начались сюрпризы… Стареет, наверное. Попытки вернуть все в прежнее русло ни к чему не приводили. Ссоры случались всё чаще, забирали массу бесценной энергии, необходимой ей совсем для других целей. Лиза понимала, чувствовала, что нужна ему все больше и больше, видела его страдания. Она только не понимала, почему человек не может взять себя в руки и прекратить цепляться за нее, как плющ за забор, чтобы сохранить то, что между ними есть. Она верна ему всю их совместную жизнь, уважает и ценит его. Ей нужно только, чтобы к ней не приставали, когда она не хочет. Эти периоды бывают и долгими. Ну так что ж? Он знал, что женится не на обычной женщине. И именно за это он больше всего ее любил. Теперь ему, видите ли, одиноко и плохо. А ей, наоборот, хочется одиночества. И очень хочется уехать в Серебрянку!

Лиза всегда чувствовала, что она не такая, как все. Люди, попадающиеся на ее пути, видели, как она садится по утрам в машину, едет на работу, возвращается, ходит к парикмахеру, на маникюр и массаж, посещает рестораны с мужем, садится в самолеты, путешествует, гуляет по музеям, покупает платья и сумки, заходит в магазин за продуктами, спит, ест, подводит глаза и красит губы… Да, в кругу знакомых она слыла девушкой со странностями или зазнайкой за свою оторванность и удаленность, но, в общем, она вела довольно стандартный образ жизни. Никто и догадаться не мог (кроме мужа, да и тот без подробностей), что внутри, за добротно возведенной стеной из стандартных общечеловеческих ритуалов, протекает совершенно другая жизнь, тщательно оберегаемая ото всех.

Лиза жила со знанием, что ее красивое тело и лицо даны ей в аренду. Она верила, что внутри обитает совершенно другая сущность, которую для чего-то поместили в это тело, и вся Лизина жизнь посвящалась тому, чтобы узнать, кто живет внутри ее. Та, другая, показывала странные сны, настраивала Лизины антенны, посоветовала выйти замуж, чтобы не привлекать лишнего внимания своим вызывающе прекрасным одиночеством и красивой внешностью, и нашла работу… Иногда Лизина нервная система, та, которая находилась в арендованном простом человеческом теле, не выдерживала присутствия своего второго «я». Она пыталась осознать происходящее, встроить его в земные рамки, объяснить безумные сны, приходящие к ней по ночам, и видения среди дня, но больше всего хотелось понять – для чего все это, к чему она должна прийти в итоге? В чем смысл?! Как узнать свое предназначение и осуществить его?! Лиза не сомневалась, что оно есть! Иначе быть ей обычной Лизой и дружить с женами мужниных клиентов и партнеров, выпрашивать шубы и бриллианты, проверять телефон супруга и не вылезать из SPA. Свое женское окружение она видела именно таким.

Бывало, что внезапно все происходящее с ней начинало так пугать ее, что Лиза переходила на винную диету, чтобы хоть немного забыться. Но от этого делалось только хуже. Сны становились еще интенсивнее и приобретали зловещий оттенок. Однажды, когда в состоянии похмелья ее вторая половина своим присутствием чуть не заставила ее вылететь из окна их пентхауса, она обратилась к жутко дорогому психиатру. Походила к нему несколько сеансов, на которых он задавал ей разные глупые вопросы, которые страшно Лизу бесили. На некоторые она даже честно отвечала – должен же выйти хоть какой-то толк от этих посещений. Через несколько занятий этот идиот сказал, что у нее, возможно, «сновидное помрачение сознания» и требуется медикаментозное лечение. На вопрос «что это?» она выслушала краткую лекцию о присутствии у нее таких симптомов, как фантастическое содержание переживаний. Ну то, что временами она ощущает себя, например, колдуньей, живущей в другой эпохе; что видоизменяется и перевоплощается ее «я». Он сказал, что не понимает пока, почему возникают приступы. Что Елизавета Сергеевна явно не страдает шизофренией, но какие-то органические заболевания мозга явно присутствуют.