И вот, когда появились «Вопросы языкознания», я, имея в виду, что вождь лучший друг не только всех мужчин и женщин, но также физкультурников и шахматистов, стал их внимательно читать. Эти «Вопросы» не только читали, но старательно изучали в кружках и семинарах. Большинство восхищалось мощью интеллекта вождя, однако несколько языковедов попытались сделать некоторые критические замечания. Главный языкознатец утверждал, что мысль обязательно выражается словами, а наивные критики что-то мямлили про глухонемых, тех, что языком не владеют, но что-то мыслят. Им пояснили, что это случай аномальный и, я слышал, даже перевоспитали.
Передо мной встал вопрос: что я делаю, обдумывая ход, когда играю шахматную партию? Сижу, смотрю на доску с фигурами и что-то думаю… Но слова получаются почему-то одинаковые – я туда, он туда, я туда… и так далее. Между тем позиции и варианты разные. Я не совсем понимал, почему вождь увлекся языкознанием, однако сообразил, что писать ему о своем наблюдении не следует. Проще не обижаться на то, что мысли у тебя аномальные.
Прошли годы, и новый вождь Никита Сергеевич состарился и тоже заинтересовался грамматикой. Одобрил реформаторские идеи в области орфографии. Поддержал намерение писать в слове огурцы последней буквой не грубое «ы», а просто «и». Однако огурцы, особенно соленые, таких операций не заслужили. А предложение писать не заяц, а заЕц вообще посягательство на всенародного любимца и героя мультяшек. Быть может, интерес вождей к языкознанию возникает на старости лет? Должен же вождь успеть осчастливить людей, благодаря своему знанию всего на свете! Вроде идей чу-чхе.
Проблема языкознания все же не обошла шахматистов. Я слышал о любопытной сценке, случившейся на заседании руководства Спорткомитета СССР. Обсуждали заключение комиссии, созданной по заявлению одного мастера. (Он сейчас в лучшем мире и не хочется называть его имени.) Мастер был человеком талантливым, но характер имел, мягко говоря, трудный. Он подверг критике работу редакции журнала «Шахматы в СССР». Намекнул на целесообразность укрепить редакцию. Председателем комиссии был кандидат в мастера, а по должности цензор. Он отозвался о содержании журнала в целом положительно, однако заметил, что в последних номерах нет ни слова о проблемах языкознания. Тут председатель комитета встал во весь рост и грозно вопросил: «Что?!». Цензор смущенно пролепетал: «Ну, хотя бы немного…». А председатель Комитета прогремел: «Немного?! Все должно было быть о языкознании!!».
Между прочим, председатель был исключительно толковым человеком. Просто проблемы языкознания овладели сознанием широких масс.
За двумя зайцами
– Конечно, добью, – думал Князь, идя на доигрывание, – хотя шахматы есть шахматы, бывают и неожиданности.
Князем его прозвали товарищи. Не исключено, что его предки были князьями.
Он шагал, смотрел вниз и видел только свои здоровенные ботинки. Левый, правый, левый, правый…
Вдруг впереди, на сером асфальте, возникли красные туфельки. Цокают тонкие каблучки, шагают ножки стройности необыкновенной. А тут еще налетел легкий ветерок с той стороны, где кондитерская фабрика. Густой сладкий аромат, волнующий с детства, сдул обрывки шахматных тревог.
Здоровенные ботинки замелькали вдогонку красным туфелькам. Через минуту, на параллельном курсе, Князь спросил: «Извините, вы не знаете, где здесь клуб Совета Министров?».
Очень важно было услышать ее голос.
Девушка встрепенулась. Совет Министров это не «который час?». Посмотрела в глаза князю. Они лучились, жаждали общения, гнали одиночество. Добрые и, пожалуй, опасные…
Все она знала. И где клуб, и как играют в шахматы.
Князь объяснил ей, что он быстро доиграет отложенную партию, выиграет и будет свободен.
Туфельки и башмаки дружно зашагали в ногу.
Девушка не спеша, прохаживалась вдоль ряда шахматных столиков. Князь провожал ее взглядом. Он глядел на ее ноги и повыше…
Противник задумался, Князь встал и скоренько рассказал товарищам, где успел познакомиться и о том, что будет вскоре. Товарищи одобрили лихость Князя и девушку тоже. А противник, наверно, был хитрым малым. Он поставил маленькую ловушку. Так, пустячок…
Князь еще раз взглянул на ножки и… попался. Шахматы есть шахматы. Князь больше не смотрел на ножки. Он неотрывно смотрел на позицию. Ускользнула победа.
И она ушла. Легко, незаметно. Как появилась.
Ничья.
Вдоль по Невскому
Князь легко и, пожалуй, даже грациозно бежал по главному проспекту Империи, воспетому классиками, навстречу нам в сторону Московского вокзала. Поравнявшись, он махнул рукой, мы обернулись и без труда поняли, что это не бег от инфаркта. Просто он старался догнать девицу, стройную и студенческого возраста. Естественно, с целью познакомиться.
На прозвище Саша не обижался, так как нрава был добродушного. Не исключено, что даже получал удовольствие.
Мы с товарищем шли в шахматный клуб, где происходил представительный турнир, Князь же не принимал в нем участия и имел, как мы узнали на следующий день, много свободного времени.
Он навестил нас в гостинице, отличной гостинице, как случалось на шахматных соревнованиях и при социализме. Быть может, потому, что шахматисты тогда были золотыми рыбками в аквариуме советской пропаганды, как сказал один капиталистический журналист.
Посетив нас, Саша, приятель и коллега, поведал о своем житье-бытье. Он недавно женился и переехал в Ленинград, где жил в семье своей молодой, не испытывая материальных трудностей, ибо ее родитель занимал какой-то важный пост в торговой сфере.
Саше, конечно, очень нравился город, Невский проспект и другие его несравненные достоинства, но особенно нравилось, что по Невскому ходят много симпатичных девушек. Студентки и их ровесницы.
Свободного времени у него оказалось достаточно, потому что работа в качестве руководителя шахматного кружка не обременяла.
Это был не просто визит вежливости. Саша попросил оказать ему товарищескую услугу: дать ключ от номера на то время, когда мы сражаемся в очередном туре, то есть часов на шесть. Мы по-товарищески не отказали.
В другой раз Саша навестил нас и сравнительно долго сидел молча и курил. Было совершенно ясно, что ему нужен ключ. Быть может, он посчитал, что попросить запросто не совсем удобно и прервал молчание неожиданным заявлением: «Лично я сразу обещаю жениться». Нас с товарищем это развеселило, а Саша продолжил: «У меня такой метод». Тут уж мы расхохотались: тоже, поразительное изобретение! А Саша немножечко обиженным тоном спросил: «А что вы смеетесь?». Тут уж мы вовсе стали подыхать от смеха. Когда мы отсмеялись, Саша поставил логическую точку: «У каждого свой метод».
Саша поведал, что бег по Невскому дает свои результаты, что он успел познакомиться с разными симпатичными девицами, назвал несколько имен. Можно было сделать вывод, что Саша в этом плане интернационалист. Имена девушек выдавали их национальную принадлежность. Я запомнил имена – Ниеле, Мухлиса. Скорее всего, литовское и татарское.
Мой друг как-то спросил его: «Саша, почему грузинские евреи так похожи на грузин? Не отличишь». Саша, он в это время курил, сделал паузу и ответил: «Ми отличаем!». Это тоже нас развеселило. Между прочим, мрачное напряжение во время турнирной партии иногда предопределяет смешливость в свободные часы. Надо как-то расслабляться.
Турнир подходил к концу, и Саша неожиданно поведал нам, что он хочет уехать в родной город, хочет развестись. Дома начались скандалы, ему не удавалось скрыть последствий «оздоровительных» пробежек. Вскоре Саша пришел к нам с чемоданом и железнодорожным билетом и попросил моего товарища, склонного к приключениям, сесть в вагон поезда. Вроде бы он всамделишный пассажир, а Саша за минуту до отправки заменит его. Товарищ согласился. Все прошло по плану, но последняя минута была ужасной для Саши. Законная и ее родственники атаковали его, он сидел съежившись, тихий и маленький, как мышонок.
