Именно к таким относилась и супруга Германа: узкое, чрезвычайно худое, если не сказать изможденное, лицо, бездонные черные пропасти глаз, бледный рот… При виде меня она судорожно сжала рукой салфетку, так что у меня мелькнула мысль, что через пару секунд от салфетки ничего не останется – она попросту сгорит в ее худой нервной руке, как в адской печи.

– Позвольте представить вам мою супругу: Ольга Кооп… Дорогая, познакомься с нашей гостьей, о которой, если помнишь, я тебе уже говорил: Татьяна Иванова, частный…

– Софья! – неожиданно перебила его супруга, явно пропустившая мимо ушей всю приветственную тираду; она буквально пожирала меня своими безумными глазами. – Наконец-то мы встретились.

В этот момент мы с Германом оба ощутили неловкость и замешательство. Герман – потому как его Ольга чересчур уж сразу кинулась в бой, по-своему, знакомясь со своим Учителем, я – потому как терпеть ненавижу всякие такие вот личности не от мира сего, что живут в собственном мире, плюя на законы и условности нашего, банального общечеловеческого. Как бы то ни было, а уж дел с подобными персонами я предпочитаю даже не начинать.

Вот почему, как только прозвучала эта торжественная фраза о встрече с некоей Софьей, к коей Татьяна Иванова не имела ни малейшего отношения, я тут же резко развернулась к Герману.

– Извиняюсь, уважаемый, но я не работаю… э-э-э… с мистиками. Это мой принцип. А потому…

Я снова не успела договорить. Эта повернутая Ольга вскочила и решительно ухватила меня за рукав:

– Софья, не уходи, я так долго тебя ждала, умоляю!

Это уже было выше моих сил и терпения. Только чисто внешне я – хрупкая изящная блондинка (сама себя не похвалишь – от других не дождешься), сил у меня достаточно. Потому я осторожно, но сильно взяла худую Ольгину руку двумя пальцами и, легко «отклеив» от своего локоточка, насильственно-ласково уложила назад, на столик. После этого я лишь выразительно взглянула на покрасневшего Германа, потерявшего дар речи после выходки женушки, и без лишних слов и восклицаний энергично направилась на выход.

Что ни говори, а в тот октябрьский сырой вечер общением с нестандартно жадными и нестандартно экзальтированными личностями Тарасова я была, что называется, сыта по самое горло.

Как вы и сами понимаете, на этом мое общение с семейством Кооп не завершилось. Но – все по порядку.

В тот же самый вечер, вернувшись домой, я окончательно пришла к выводу, что имею полное право на стопроцентный отдых. Для начала, нацепив наушники, я поблаженствовала в ванне с ароматическими добавками и морской солью, слушая дивную музыку, не думая ни о чем. После этого я вышла, завернувшись в махровую простыню, на кухню, заварила себе чай пуэр и с чашкой ароматного напитка вернулась в гостиную и устроилась на диване перед вполголоса бубнящим телевизором. На этом мое короткое блаженство и завершилось.

Раздался резкий телефонный звонок, невольно заставивший меня вздрогнуть. Я взглянула – на экране высветился неизвестный мне номер. Я вздохнула, с сожалением посмотрела на чашку чая в своих руках и, поставив ее на журнальный столик, взяла трубку:

– Да, слушаю.

– Добрый вечер еще раз, Татьяна. Прошу вас, не бросайте трубку!

Вот еще! Признаться, приятного мало, когда меня принимают за нервную дамочку, бросающую трубку, едва заслышав не слишком приятный голос. Я – частный детектив и привыкла держать себя в руках. Потому мой голос звучал сухо:

– Извините, а почему я должна бросать трубку? Лучше представьтесь и сообщите цель вашего звонка.

Человек на том конце провода с явным облегчением перевел дух.

– Ну, конечно, вы правы, а я должен просить у вас прощения – и за то, что сразу не представился, и за сегодняшний неприятный инцидент в «Каире», произошедший по моей вине из-за Ольги…

Все понятно – эта реплика заменяла необходимость представиться.

– Ясно. Вы – Герман Кооп, можете не представляться. Лучше сразу переходите к делу – так что же вы хотели сообщить мне в вышеупомянутом ресторане?

– Я хотел просить вас расследовать два случая, когда, по моему глубокому убеждению, были совершены покушения на жизнь моей жены Ольги. Все это произошло за последние три недели.

Отлично! Как говорится, краткость – сестра таланта: Герман Кооп все объяснил буквально в двух словах.

– Понятно. Я, в свою очередь, перед вами извиняюсь, но сегодня я совершенно разбита и лишена каких-либо сил. Давайте встретимся завтра в любом месте на ваш выбор, где вы могли бы спокойно изложить мне все обстоятельства дела и ответить на все вопросы. Единственное мое требование: чтобы при нашем первом разговоре вашей милой супруги и близко не было. Предупреждаю сразу – органически не переношу всевозможных самопальных ведьм, адептов магии и иже с ними. Без обид.

– Я вас понимаю, – торопливо ответил Герман, – и всецело разделяю вашу позицию. Но что поделать! Ольга, несмотря на то, что ей двадцать пять лет, до сих пор так и осталась ребенком, и я чувствую свою ответственность за ее судьбу. При всем при том хотел бы заметить, что в ней нет ни капли зла: она кормит всех окрестных бездомных собак и кошек, а на ее собственную жизнь за последний месяц было реально совершено два покушения. Но Ольга, она… Она полагает, что просто идет по стезе своего Учителя – Софьи Златогорской, на которую вы, кстати, действительно очень сильно похожи, поверьте мне на слово…

Только при произнесении этой последней фразы про нашу с Софи схожесть я и вспомнила свой не столь давний разговор с Митей и, в частности, его аналогичное заявление о том, что я удивительно похожа на эту самую Златогорскую.

– Хорошо, Герман, похожа так похожа. Говорите, где и во сколько мы с вами завтра встретимся.

Вот тут он повел себя наилучшим образом, отозвавшись быстро, четко и ясно, без лишних слов и предисловий:

– Если вам это удобно, то предлагаю встретиться ровно в час дня на набережной, у памятника святому Валентину.

– Меня все устраивает, – я даже кивнула, представив себе этот памятник, у которого назначали свидания влюбленные города. – Итак, завтра, в час дня, у памятника на набережной. До встречи!

Теперь я могла спокойно выпить свой слегка остывший пуэр и тут же, открыв у себя на коленях ноутбук, набрать в строке поиска это самое, приклеившееся ко мне столь неожиданно и решительно, имя – Софья Златогорская. Не люблю, взявшись за новое дело, чего-то не знать. А тут, судя по всему, слишком многое было завязано именно на этой парочке: Софья – Ольга.

Интернет, как всегда, дал мне море возможностей изучить жизнь этой дамы со всех сторон. Златогорская оказалась на редкость замечательной особой. Поскольку ее мать умерла практически сразу после рождения Софьи, девочка с самых ранних лет воспитывалась бабушкой – женой нашего, тарасовского губернатора, свободно читавшей и изъяснявшейся на шести языках, виртуозно игравшей на флейте, состоявшей в переписке с ведущими философами Европы и писавшей исторические труды.

Малышка Софи, кроме того, что была очень умна и легко усваивала все науки, с самого раннего детства отличалась от остальных своих сверстников и в другом плане: ей постоянно слышались некие голоса, она видела все болячки первого встречного, словно была не человеком, а настоящим рентген-аппаратом, а также неоднократно предсказывала грядущие события, как-то: смуты в городе, неурожаи и стихийные бедствия, болезнь и смерть порою совсем незнакомых людей.

Больше всего она обожала лето, потому как тогда все семейство губернатора перебиралось на свою дачу на берегу Волги, в большой старинный дом с громадным подвалом, где, по преданиям, в давние смутные времена пытали и казнили бунтовщиков из крестьян. Именно здесь, в извилистых лабиринтах этого гигантского подвала, Софи «обжила» для себя просторное помещение, которое назвала Залом Свободы, потому как именно в нем успешно пряталась от людей, когда не желала ни с кем общаться.