— Зато я понимаю, — грустно сказал мистер Картер, поднимая с ковра маленький блестящий предмет. — Игла!

Он вколол ей наркотик.

— О Господи! — простонал Томми. — Он сбежал и к тому же похитил Таппенс.

— Необязательно, — поспешно вставил мистер Картер. — Все выходы из отеля перекрыты.

— Да, только все ждут мужчину с девушкой, а вовсе не медсестру с инвалидом. Их наверняка уже нет в отеле. Он оказался прав. На запрос мистера Картера его люди сообщили, что медсестра и ее подопечный вышли несколько минут назад, сели в такси и уехали.

— Послушайте, Бирсфорд, — начал мистер Картер. — Ради Бога, возьмите себя в руки. Вы же знаете, что я весь город наизнанку выверну, чтобы ее найти. Сейчас я еду в свой офис, и меньше через пять минут все силы отдела будут брошены на поиски. Им не уйти.

— Вы думаете, сэр? Он дьявольски хитер, этот русский. Вы же видели, с какой легкостью он выбрался из ловушки. Но уверен, сэр, что вы сделаете все возможное. Дай только Бог, чтобы не было слишком поздно. Боюсь, сэр, мы проиграли.

Он вышел из отеля и слепо побрел по улице, не представляя, куда и зачем он идет. Он чувствовал себя совершенно беспомощным. Где искать? Что делать?

Дойдя до Грин-стрит, он обессиленно рухнул на скамейку. Смутно отметив, что кто-то сел на другой конец скамейки, он вздрогнул, услышав хорошо знакомый голос:

— Если позволите, сэр… Смею ли я…

Томми поднял голову.

— Привет, Альберт, — вяло сказал он.

— Я все знаю, сэр… Но не надо принимать это так близко к сердцу.

— Не принимать близко к сердцу… — Томми зло рассмеялся. — Легко сказать!

— Но вы только вспомните, сэр… Непревзойденные детективы Бланта! Разве они сдаются? И только не обижайтесь, я слышал, о чем вы с хозяйкой спорили утром. Мосье Пуаро и его маленькие серые клеточки. Сэр, почему вы их не используете? Почему не пытаетесь что-то сделать?

— Милый мой, их куда легче использовать в книжках, чем в реальной жизни.

— Сэр, — не сдавался Альберт, — я не верю, что кто-нибудь способен повредить хозяйке. Вы же знаете, какая она. Совсем как эти резиновые косточки, что покупают щенкам, — пожизненная гарантия прочности.

Томми долго молчал.

— Альберт, — поднял он наконец голову, — кажется, ты возвращаешь меня к жизни.

— В таком случае, сэр, может, вы заставите свои маленькие серые клеточки поработать?

— Настырный ты парнишка, Альберт, ну да ладно. Все это дуракаваляние неплохо срабатывало до сих пор, так почему бы не попробовать и теперь. Давай методично и аккуратно расположим имеющиеся у нас факты. Ровно в десять минут третьего они заходят в лифт. Пятью минутами позже мы говорим с лифтером и, соответственно, поднимаемся на третий этаж. Где-то в — ну, скажем — девятнадцать минут третьего мы входим в номер миссис Ван Шнайдер. И какой существенный факт привлекает здесь наше внимание?

В отсутствие таковых последовала тяжелая пауза.

— А в номере не было случайно такой вещи, как дорожный сундук? — спросил Альберт с неожиданным блеском в глазах.

— Mon ami, вы не понимаете психологии американки, только что вернувшейся из Парижа. Их там было минимум два десятка.

— Я о том, сэр, что дорожный сундук — незаменимая штука, если вам нужно срочно спрятать куда-то труп. Избави Бог, сэр, я вовсе не ее труп имел в виду.

— Самые большие, куда действительно могло поместиться тело, мы осмотрели. Какие еще будут догадки?

— Вы пропустили один момент в хронологической цепочке, сэр. Когда хозяйка и этот тип, переодетые медсестрой и ее пациентом, проходили мимо официанта в коридоре.

— Это должно было произойти незадолго до того, как мы поднялись на лифте, — сказал Томми. — Они едва-едва не столкнулись с нами лицом к лицу. Чистая работа, надо признать. Я…

Томми замолчал.

— Что «вы», сэр?

— Тихо, mon ami. У меня появилась небольшая идейка — колоссальная, изумительная, — какая рано или поздно и должна была появиться у великого Эркюля Пуаро. Но если так… Господи, надеюсь, еще не поздно.

Он бросился к выходу из парка. Альберт, не отставая ни на шаг, говорил на ходу:

— Что случилось, сэр? Я ничего не понимаю.

— Правильно, — ответил Томми, — ты и не должен. Гастингс никогда не понимает. Если бы твои серые клеточки не были на порядок хуже моих, какое, скажи на милость, удовольствие получал бы я от такой игры? Я говорю страшную чушь, Альберт, но что поделать? Ты отличный парень, Альберт. Ты же знаешь Таппенс. Она стоит дюжины таких, как мы с тобой.

Говоря это срывающимся голосом, Томми уже вбегал в вестибюль «Блитца». Заметив там Эванса, он отвел его в сторону и что-то торопливо объяснил. Они бросились в лифт. Альберт не отставал от них ни на шаг.

— Третий этаж, — сказал Томми лифтеру. У двери номера 318 они остановились. Эванс снова воспользовался своей отмычкой, и, безо всякого предупреждения, они вошли прямо в спальню к миссис Ван Шнайдер. Упомянутая леди все еще находилась в постели, но успела частично разоблачиться. Она ошеломленно вытаращилась на гостей.

— Простите, что забыл постучать, — непринужденно сказал Томми, — но я пришел за женой. Будьте так добры встать с кровати.

— Да вы рехнулись! — взвизгнула американка. Томми склонил голову набок и задумчиво оглядел ее с головы до ног.

— Прекрасная игра, — сказал он, — но все равно не пойдет. Мы смотрели под кроватью, а надо было смотреть в ней. Помню, в детстве сам так частенько прятался. Ложишься поперек кровати, прикроешься одеялом, и — готово: ни дать ни взять диванный валик. И сундук наготове, чтобы вынести потом тело. Только на этот раз мы оказались быстрее. Вы вкололи Таппенс наркотик и спрятали ее, потом ваши сообщники из соседнего номера связали вас, и — признаю — мы проглотили эту историю как миленькие. Но, когда начинаешь все это обдумывать — последовательно и методично, — понимаешь, что невозможно накачать человека наркотиком, переодеть его в чужую одежду, связать свидетельницу, переодеться самому — и все за пять минут. Физически невозможно. Медсестра с инвалидом были обманкой. Мы должны были броситься по их следу, предварительно посочувствовав несчастной миссис Ван Шнайдер. Эванс, помогите леди сползти с кровати, ладно? Надеюсь, пистолет у вас с собой? Хорошо.

Визгливо протестующую миссис Ван Шнайдер изъяли с насиженного места. Томми скинул одеяла и отшвырнул диванный валик.

Таппенс, с закрытыми глазами и восковым лицом, неподвижно лежала поперек кровати. На миг Томми стало очень страшно, но потом он заметил, как грудь Таппенс едва заметно поднялась и опустилась. Она была в беспамятстве, но жива!

Томми повернулся к Альберту и Эвансу.

— А теперь, мосье, — театрально объявил он, — финальная сцена!

И, неожиданно протянув руку, сильно дернул за тщательно уложенные волосы миссис Ван Шнайдер.

Они остались у него в руке.

— Как я и думал, — сказал Томми. — Номер шестнадцатый!

Только через полчаса Таппенс открыла наконец глаза и увидела склонившихся над ней врача и Томми.

Над событиями последующих пятнадцати минут милосердие требует опустить завесу молчания, но по прошествии этого времени доктор удалился, поделившись с Томми уверенностью, что больше бояться нечего.

— Mon ami, Гастингс, — горячо проговорил Томми. — Как же я рад, что вы живы.

— Мы поймали номера шестнадцатого?

— Конечно, я раздавил его как яичную скорлупу. В общем, его взял шеф, что совершенно одно и то же. Маленькие серые клеточки! Кстати, я повышаю Альберту жалованье.

— Расскажи мне все.

Томми, опустив некоторые не делающие ему чести детали, живописал ей все последние события.

— Ты, наверное, безумно за меня переживал, — слабым голосом посочувствовала ему Таппенс.

— Да не особенно. Нужно было сохранить ясность мышления, ты же понимаешь…

— Лжец, — отметила Таппенс. — На тебе до сих пор лица нет.

— Ну, дорогая, возможно, самую капельку я действительно беспокоился. Послушай, мы ведь бросаем все это, правда?