— Господи, Шейла, что с тобой? — Грег вырвал из ее рук газету и отшвырнул в сторону. — Ради всего святого, скажи, что случилось?

Он попытался положить ей на плечо руку, но Шейла отшатнулась от него. Слепая от слез, она ухватилась за кухонный стол, плечи ее вздрагивали от сдерживаемых рыданий.

— Шейла, скажи, что случилось, — спрашивал он, не решаясь дотронуться до нее. Не получив ответа, Грег обхватил жену руками за плечи, оторвал от стола, за который она цеплялась, и повернул к себе. — Ну, пожалуйста, дорогая, поделись со мной, — взволнованно произнес он, прижав ее к себе.

Теплое чувство блаженства постепенно разлилось по всему телу Шейлы. Она так сильно любила мужа, что готова была поверить в его искреннюю озабоченность.

— Я беременна, — чуть слышно произнесла она.

Повисла долгая мучительная пауза. От напряжения Шейла даже плакать перестала, открыла глаза и подняла их на него. Грег словно закаменел от такой новости. Взглядом он обвел ее осунувшееся лицо, следы слез на щеках, несчастные синие глаза, выжидательно смотревшие на него.

— Понимаю, — обронил он.

Нет, не понимаешь, думала Шейла в глубоком отчаянии, не понимаешь, как сильно я люблю тебя!

— Прости что так случилось, — лепетала Шейла, — но не надейся, что заставишь меня избавиться от ребенка! Я сохраню его даже против твоего желания! — Она вырвалась из его объятий и подошла к окну.

Грег пошел за ней, с бережной твердостью заставил повернуться к нему и спросил:

— С чего ты взяла, что я буду против ребенка?

— Потому что этот ребенок еще больше свяжет нас.

— То есть привяжет ко мне тебя, — сказал Грег с насмешливой улыбкой.

— Речь не обо мне, а о тебе! — бросила ему в лицо Шейла, шмыгнула носом и полезла в карман за платком. — Я хочу ребенка, потому что хочу остаться твоей женой. — Она шарила по карманам. — Да куда же девался этот платок?! — с раздражением воскликнула Шейла.

— Возьми мой. — Грег протянул ей платок.

Платок был такой большой, что можно было спрятать в нем лицо. Шейла воспользовалась этим, чтобы немного успокоиться. Тем временем Грег снова полез в карман, достал из кармана кольцо и надел ей на палец.

— Мое кольцо! — удивленно воскликнула Шейла, подняв лицо от платка. Заплаканные глаза ее засияли сквозь слезы. — Где ты его нашел? — Она вопросительно посмотрела на Грега и снова перевела взгляд на кольцо.

— На полу за передним сиденьем лимузина, в котором мы отвозили твоих родителей в аэропорт. Ты, видимо, обронила его, когда выходила из машины.

— Я так и думала, но не надеялась получить его обратно. Значит, я нашла твое кольцо, а ты мое.

— Мое кольцо? — с недоумением спросил Грег, взглянув на свой палец с кольцом, которое Шейла надела ему в день их свадьбы.

— Я хотела сказать, кольцо Джессики, — уточнила Шейла. — Обручальное кольцо, которое ты подарил своей первой жене и которое было похищено грабителями. Ты еще так переживал из-за него. А я расстроилась, что ты не сказал мне об этом. — Она пожала плечами и опустила ресницы. — Считай, что я уже примирилась с этим.

— С чем ты примирилась? — удивленно посмотрел на нее Грег.

— С тем, что ты по-прежнему любишь ее, а я всего лишь хорошая мать и подходящая жена.

— Шейла…

— У меня было достаточно времени на размышления, пока ты отсутствовал, — торопливо заговорила Шейла, не слушая его. — В конце концов, ты предложил мне брак по расчету. Так уж сложились обстоятельства, которые навязали меня тебе. Не было другого выхода, я понимаю…

— Шейла, ты ничего не понимаешь! — выкрикнул Грег, заставив ее замолчать. — Господи, помоги мне! Я был уверен, что ты все поняла, но я ошибался. Пожалуй, мне пора во всем признаться.

Признаться? Заинтригованная таким заявлением, Шейла направилась следом за Грегом в гостиную.

— Садись, — попросил он и стал ходить по комнате.

Шейла присела на край дивана и с тревожным ожиданием стала следить за ним взглядом.

— Знаешь, иногда мне казалось, что Господь наказывает меня за то, что я женился на одной, а любил другую. — Он помолчал. — Джессику я знал с детства. Родители нас пытались сосватать, когда мы выросли. Я уже был обручен, когда Кевин женился на тебе. С момента нашего знакомства я понял, что не могу жениться на Джессике, потому что не люблю ее. Только увидев тебя, понял я, что такое настоящая любовь. Но ты была женой моего брата. Временами я почти ненавидел тебя, таким сильным было мое чувство.

— Грег! — шепотом воскликнула Шейла.

Нетерпеливым жестом руки он попросил ее не перебивать.

— Под разными предлогами я откладывал свадьбу с Джессикой. Потом неожиданно погиб Кевин. Сердце мое было исполнено сострадания, когда я приехал к тебе в тот вечер. Клянусь, я не собирался тебе говорить о своей любви. Все, что тогда произошло между нами, явилось для меня не меньшим потрясением, чем для тебя. На следующий день я отправился к Джессике, чтобы во всем ей признаться. Она выслушала меня довольно спокойно и согласилась, что наш брак невозможен. Но попросила какое-то время скрывать это решение от наших родителей.

— Господи! Господи! — бормотала Шейла, уткнувшись в ладони, ей страшно было взглянуть на Грега.

— Я позвонил тебе, никто не отвечал. Стал разыскивать, но сумел только узнать, что ты уехала с гастролями в Европу. На исходе месяца я понял, что из-за своего поведения в ту ночь я окончательно пал в твоих глазах. Ведь ты и раньше мне давала понять, что я тебе не нравлюсь. Однажды я пришел к Джессике в таком состоянии, что теперь уже она продемонстрировала мне свое сострадание. В результате той близости и появилась на свет Алина. Когда выяснилось, что Джессика забеременела, мы поженились. Все остальное ты знаешь.

Невероятно, думала Шейла. Выходит, Грег никогда не любил Джессику. И, если бы она тогда не улетела в Европу, все могло бы сложиться по-другому. Нет, тогда не могло бы, возразила себе Шейла, вспомнив свое тогдашнее состояние, стыд, который сжигал ее до того момента, пока она не узнала о своей беременности. Это Судьба вмешалась! Смерть Джессики, путаница с их детьми…

— Когда она умерла, я решил, что достаточно наказан за свое безумное чувство к тебе. Оказалось, недостаточно. Выяснилось, что Холли не моя родная дочь, а плод любви твоей и Кевина. Я думал, что сойду с ума, не верил, провел целое расследование в клинике, пока не убедился окончательно. Трудно было мне решиться приехать к тебе. Стоило мне увидеть тебя, как сразу вспыхнуло желание схватить тебя в объятия, прижать к себе и больше никогда не выпускать. Но мысль, что тебе ненавистна моя близость, долго не давала покоя. Что бы ни говорила мать, я был уверен, что ты хранишь Кевина в своем сердце и никогда меня не полюбишь!

Вскрикнув от радости, Шейла сорвалась с дивана и повисла у него на шее.

— То же самое я думала о тебе с Джессикой! — сказала она. — Но прежде мне пришлось разобраться со своими чувствами. Довольно долго я и не подозревала, что люблю именно тебя. Не случись той воистину грозовой ночи, мы могли бы не встретиться. Похоже, я, как и твоя мать, тоже начинаю верить в Судьбу. Но почему ты не сказал мне о своей любви, когда делал мне предложение?

— Прости, что я использовал наших девочек для того, чтобы вынудить тебя дать согласие. Я очень боялся снова потерять тебя. Не решался сказать о своей любви, не хотел рисковать. В тот момент ты не была к этому готова. Но теперь ты веришь, что я люблю тебя? — спросил он и склонился к лицу Шейлы.

— Какой же я была глупой, — успела прошептать она прежде, чем Грег закрыл ей рот долгим поцелуем.

Зал музыкального центра Лос-Анджелеса был переполнен. Благотворительный концерт подходил к концу, и завершало его выступление пианистки Шейлы Гартнер. Она уже сыграла любимые ноктюрны Шопена, на бис исполнила «Арабеску» Дебюсси. Слушатели аплодировали, не желая отпускать ее. Шейла растерянно смотрела в зал. На нее было устремлено множество глаз, и среди них глаза самого любимого человека, ее мужа. Она отыскала их взглядом. Грег сидел между матерью и Фэй. Они тоже хлопали, растроганно улыбались ей, в их глазах, как у детей перед Рождеством, светилось ожидание чуда. Шейла задумалась и вернулась к роялю. Аплодисменты стихли.