На самом деле Лаура в эту минуту остолбенело смотрела на гору дымящихся желтых pappardelle, вершину которой украшал целый и почти сырой зайчонок. Лауре удалось освежевать и выпотрошить его, что оказалось мучительным как для нее, так и для зайчонка, хотя необходимо заметить, что к концу процедуры последний выглядел гораздо хуже.
– Пожалуй, у меня сегодня не заячий день, – нервно пошутила Лаура.
– Что?
– Ничего, не обращайте внимания. Неудачная шутка. Что я должна делать?
– Вы не забыли его отварить? – решительно спросил Томмазо.
– Отварить? Кажется, нет.
– И как долго вы его варили?
– Ну… минут двадцать.
Томмазо почесал затылок. Одно дело – поделиться рецептом, и совсем другое – спасти гибнущее блюдо. На это его кулинарных познаний явно не хватало. Он быстрым шагом направился к кухне. Бруно подскажет, что делать.
Он хотел было просто передать трубку своему другу, но вдруг вспомнил, что его шансы очаровать Лауру зависят от того, насколько убедительно он сыграет роль повара. И Томмазо поступил иначе. Потянув Бруно за рукав, он отвел его в самый потаенный уголок и ткнул пальцем в телефон, который держал возле уха.
– Итак, у вас есть заяц, которого вы варили двадцать минут, и pappardelle, которые вы варили… сколько? – произнес он в трубку.
– Пятнадцать минут, – ответила Лаура. Через открытую дверь она видела отца и Кэсси, его непристойно молодую подружку-ассистентку, они все время поглядывали на часы.
– Пятнадцать, – повторил Томмазо, многозначительно взглянув на Бруно.
Бруно поморщился.
– Свежие макароны, – прошептал он.
– Вам придется сварить свежую порцию pappardelle, – сообщил Томмазо Лауре.
– Не сразу, – добавил Бруно. – Сначала нужно закончить с зайцем.
– Но сначала нужно закончить с зайцем.
– У нее есть сковорода с ручкой? – поинтересовался Бруно.
– У вас есть сковородка с ручкой? – спросил Томмазо.
– Да, – изрекла Лаура на том конце провода.
– Да, – передал Томмазо своему другу.
Лаура озадаченно посмотрела на свой телефон. Либо очень сильное эхо, либо Томмазо повторяет каждое ее слово…
Бруно кивнул.
– Отлично. Теперь посмотрим, что у нее есть в холодильнике. Вряд ли мы сможем приготовить идеальное sugo di lepre, если она хочет съесть его раньше полуночи, но попытаемся изобразить что-нибудь похожее.
Он взял лимон и принялся нарезать его небольшими кубиками, объясняя Томмазо (и через третье лицо – Лауре), как приготовить простейший мясной соус. Когда дело касалось еды, он запросто мог заниматься двумя делами одновременно.
Когда двое молодых людей вышли из «Темпли», была уже полночь. Они выпили по стаканчику в маленьком баре и отправились по тихим улочкам в их общую квартиру на Трастевере.
Когда Лаура позвонила Томмазо, он записал ее номер в телефонную книгу, и по дороге домой набрал его.
– Привет, Лаура. Это Томмазо. Как ваше блюдо?
– Ой, привет, Томмазо. Все отлично. Я вам безгранично признательна.
– Где вы? Я слышу что-то наподобие эха.
– Я в ванной. Собираюсь лечь спать.
– Она в ванной, – прошептал Томмазо, обращаясь к Бруно. – Это хороший знак.
– Это блюдо из зайчатины и помидоров – нечто волшебное, – продолжала Лаура. Томмазо услышал плеск воды. – Хотя, конечно, мой соус был гораздо хуже того, который приготовили бы вы. Если бы я сначала все не перепутала…
Томмазо улыбнулся Бруно.
– Знаете, я хочу приготовить кое-что для вас, Лаура. По-настоящему, как положено.
– Правда?
– Что вы делаете завтра вечером?
Лаура выдержала паузу. Ей не хотелось показаться слишком сговорчивой, но заяц действительно был великолепен.
– Честно говоря, ничего, – наконец произнесла она.
Закончив разговор, Томмазо издал вопль, который эхом разнесся по узенькой улочке.
– Она хочет, чтобы я приготовил для нее ужин!
– Замечательно, – сухо сказал Бруно. – Интересно будет посмотреть, что ты подашь.
– Ну… Я думал, ты мне что-нибудь подскажешь, дружище.
– Hai voluto la bicicletta[12]… – пожал плечами Бруно.
– Ну ладно тебе. Ты же знаешь, я бы сделал для тебя то же самое.
– То же самое – вряд ли, – ответил Бруно, – учитывая, что готовить ты не умеешь.
– Ты прекрасно понимаешь, что я имел в виду.
Некоторое время они шли молча. Потом Бруно сказал:
– Хотелось бы уточнить, о чем конкретно ты меня просишь?
– Чтобы ты мне что-нибудь подсказал. И я бы приготовил для прекрасной Лауры что-нибудь настолько потрясающее, роскошное и сексуальное, что она влюбилась бы в меня и упала ко мне в постель.
Бруно немного подумал над этими словами и сказал:
– Уточни. Потому что заставить кого-то потерять голову и сделать так, чтобы человек влюбился, – это разные вещи.
– Это как же так, мой философ?
– Если ты хочешь, чтобы человек заплакал, – медленно пояснил Бруно, – нужно дать ему нарезанный лук. А если хочешь, чтобы он загрустил, надо приготовить для него блюдо, которое мама готовила ему в детстве. Видишь разницу?
Томмазо пожал плечами.
– А потерять голову… – продолжил Бруно. – Это, разумеется, потруднее, чем заставить плакать, но вполне возможно. Морепродукты, к примеру, стимулируют сексуальное влечение. Еще моллюски, улитки в масле и с чесноком. Можно взять немного carciofioni – маленьких артишоков – и приготовить их с мятой в мягком топленом масле. Еще, разумеется, вино. А под занавес – сахарный взрыв, что-нибудь легкое, но искусное, вызывающее прилив энергии и счастья… Но это только одна сторона проблемы. Если хочешь, чтобы девушка в тебя влюбилась, нужно готовить совсем иначе – что-нибудь до ужаса простое, но действенное. Чтобы стало понятно, что ты понимаешь сущность ее души.
– Например?
– В том-то и сложность… Это зависит от конкретного человека. Нужно очень хорошо знать того, для кого стараешься, – его прошлое, его корни, грубый это человек или утонченный, черствый или мягкий. Нужно для начала испробовать самого человека, чтобы понять, каков он на вкус. Короче говоря, нужно его любить. И даже в этом случае можно знать его недостаточно для того, чтобы приготовить блюдо, которое завоюет его душу.
– Parla come t’ha fatto mammeta, – засмеялся Томмазо. – Это для меня слишком сложно. От твоей кухни мне нужно только одно – затащить Лауру в постель.
– От моей кухни? Я думал, от меня требуются только голые идеи.
– Ох… – смутился Томмазо. – Я как раз представил себе… как будет ужасно, если я испорчу твое великолепное меню. Ты расстроишься, и тогда я тоже расстроюсь и не смогу сделать Лауру счастливой. И эта неудача тяжким грузом будет лежать на твоей совести, не правда ли? А кроме того, – хитро прищурился Томмазо, – тебе ведь не часто предоставляется возможность опробовать свои рецепты на настоящей американке. Я имею в виду твои собственные рецепты.
– Что правда, то правда, – мрачно признался Бруно. – В «Темпли» я всего лишь подсобный рабочий. Высокого класса, но подмастерье. Изо дня в день я готовлю выпечку и десерты по рецептам Алена, его знаменитый карамельный мусс с ванилью. Даже если бы я захотел приготовить что-нибудь получше, он бы все равно не позволил. «А что касается римских традиций, – изобразил он швейцарский акцент своего шефа, – спасибо, нам эта крестьянская кухня ни к чему». Только Мишле, Мишле и еще раз Мишле. Паштет из гусиной печенки, белые трюфели, соус с шампанским. Почему? Разве простая тушеная говядина по-римски хуже, чем любое из этих блюд? И…
– Так ты приготовишь? – быстро спросил Томмазо, который уже много раз слышал этот монолог в исполнении своего друга. – Приготовишь что-нибудь волшебное, чтобы я притворился перед Лаурой, будто это мое творчество?
Бруно рассмеялся и легонько похлопал Томмазо по плечу.
– Конечно. Привезу тебе твой велосипед. Надеюсь, ты знаешь, как им пользоваться?
