Растянувшись на полотенце и подперев голову руками, Ариана мечтала.

Счастье еще, что никому не пришло в голову запустить на пляж контролеров за качеством загара: облепленная песком попа, напоминающая эскалоп в панировке + лицо, упрятанное под козырек бейсболки + майка, не снятая из лени = ни малейшего шанса заполучить равномерную, стойкую шоколадность профессиональной выделки. Но Ариане было на это наплевать. Полузакрыв глаза, она слушала музыку пляжа.

На заднем плане — пшшшш, пшшшш — шептал и шептал океан, словно немыслимых размеров проколотая шина. Там же чайки, эти задаваки высокого полета, испускали дурацкие вопли: «иииик! иииик!» Чуть ближе раздавались взвизгивания перевозбужденных купальщиков, которые, делая двадцать вторую попытку за день, очередной раз удивлялись температуре воды — надо же, так и не нагрелась выше семнадцати градусов. И наконец, совсем поблизости — дружный смех ее семейства… Она тихонечко повернула голову, чтобы посмотреть, чему они там смеются, — никто, кроме Навеса, даже и не заметил ее движения. Зато он заворчал — тучная жаба, распластавшаяся на песке. Если бы не эта пакость, вся картинка — ни дать ни взять рекламный ролик муниципального совета, прославляющий под песенки Ива Дютея [48]очарование отдыха на побережье. Видеоряд — двое позолоченных солнцем светловолосых малышей, сидя по-турецки, объедаются слоеными пирожками, а мамаша намазывает им спинки солнцезащитным кремом. Единственная разница, если сравнивать с настоящим рекламным роликом «На каникулы — в Приморскую Шаранту!»: тут мамаша — высокий брюнет с волосатыми лапами, а в роли отца семейства, делающего вид, что дремлет в сторонке (так спокойнее), выступает она, Ариана Марсиак.

Что он там говорит? Да нет, как он говорит!

— Осторожнее, мои крошки, варенье же! Оно течет, и оно липкое! Не перемажьтесь!

Как же ее удивляет его нынешний голос — какой-то стал утробный! И слова, говоря с детьми, Юго выбирает другие, раньше он таких вроде бы не знал, нажимает на гласные, тя-а-анет их. Вот уж из мамаш мамаша!

Ага, теперь ее муженек предлагает крем для загара Гудрун, а та, надувшись, отказывается. Нянька неподвижно сидит под зонтиком, застывшая такая фигура в шляпе, темных очках и рукавичках для готовки, найденных в доме, который они сняли.

В первый же день, несмотря на предостережения Юго, шведка прохаживалась по пляжу в поисках родственной души, способной разделить ее ужас от того, что бедняжке приходится терпеть компанию этих сумасшедших, жить с семьей, где муж бегает с тележкой по супермаркету, а жена надувает шины у всех велосипедов, сколько есть в доме, — так вот, разгуливала она, почти целиком оголившись, в мини-бикини. Ну и за что боролась, на то и напоролась! Вот и вернулась с прогулки, цветом напоминая баклажан, куда ни глянь клочья облупившейся кожи, ляжки — как куски сырого мяса, а руки, как она сама говорила, сгорели дотла. В таком виде нечего и думать ни о готовке, ни о стирке, ни об уборке, ни о купании детей, ни даже о покупках. Была бы ее воля, Ариана сразу же и послала бы ее… в Гетеборг, только Юго рассудил иначе. Он дал служанке понять, что в ее состоянии вполне можно гладить, держа культями утюг, да и сидеть с детьми, если родители хотят куда-то выйти, тоже можно, — после чего сделал вывод, как делают влюбленные, разругавшись: «Никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь». Чистейшая Лиз Онфлёр!

Дети, позвав с собой кабысдоха, побежали к воде, Юго бодро поскакал за ними, в двадцатый раз за день предлагая показать класс и ностальгически напоминая, каким он сам в детстве был «продвинутым в серфинге». Величественная страдалица Гудрун хромала следом, завесившись поверх футболки с длинными рукавами двумя большими полотенцами, — вылитая статуя Командора, только в махровой тунике.

Оставшись одна, Ариана попыталась разобраться, что за странная тяжесть на душе. Ей бы радоваться, видя, как хорошо идет основанный на ее же собственной идее «эксперимент Марсиак», а она… Нy кто бы мог сказать восемь месяцев назад, что ее муж превратится в такую цветущую, такую веселую молодую женщину, — «в здоровом теле здоровый дух», — да теперь и не увидишь ничего подобного, разве что по ящику, когда в 20.50 по Первой программе показывают сентиментальные комедии. Кто мог бы тогда предвидеть, что она с таким триумфом возглавит ЖЕЛУТУ? Для всего региона Башле «операция „Чип-энд-Дейл“» стала событием номер один десятилетия. Запущенная с началом лета рекламная кампания привлекла к красному логотипу фирмы проката крупногабаритной техники десятки одиноких женщин, очарованных перспективой в течение всего августа созерцать у себя в доме красавца с бронзовым торсом. Никар, видевший теперь жизнь исключительно в розовом свете, даже спустился из своего директорского кабинета, чтобы помочь работникам торговых отделов, которых, сколько бы ни было, все равно не хватало на доброжелательный прием всех клиенток, с трудом представляющих себе разницу между циркулярной пилой и гидравлической рубильной машиной. Успех предприятия настолько ошеломил Адольфа, что он даже счел необходимым нанять после августовских отпусков «сотрудниц прекрасного пола». Да, все замечательно, великолепно, лучше просто некуда. И молодая женщина на минуту задумалась, не стало ли причиной ее плохого настроения то, что произошло между ней и Николя Фланваром.

Нет, не может быть. Впервые в жизни ей удалось переспать с мужчиной и тут же в него не влюбиться. А раныне-то!.. Кто знает, может быть, когда-то с ней и сыграла шутку ее преувеличения сентиментальность, но стоило парню до нее дотронуться — особенно если он умело дотрагивался, — любовь была тут как тут, это срабатывало неизменно. Такая сексуальность на манер императрицы Сисси долго-долго озадачивала ее мать. «Берегись, как бы не стать мидинеткой, дорогая. Сердце и низ — совершенно разные вещи!» — наставляла ее женщина, делившая свою жизнь на «до» и «после» знакомства с творениями Шир Хайт [49]. На этот раз Лиз могла бы гордиться дочерью: уткнувшись носом в пляжное полотенце, Ариана думала о Николя Фланваре так же спокойно и благодушно, как домашняя хозяйка — о меню семейного ужина. Да уж, мамочка была бы довольна не обнаружив в ней ни волнения, ни смятения чувств, ни тоски — просто ни чуточки. И ни секунды Ариана не ощущала вины перед мужем. Это приключение, первое за всю ее долгую семейную жизнь, не имело никакого отношения к ним двоим, да просто никакого! Это даже изменой не назовешь! В Николя Фланваре она нашла то же, что искали клиенты, выбирая среди прокатных фирм ЖЕЛУТУ, — это был активный обмен услугами. Да попросту хорошая сделка — ограниченная во времени, без всяких осложнений и без последствий. И вообще, с какой стати ей чувствовать себя виновной? Ариана вовсе не собиралась повторять опыт, который принимала именно за то, чем он был. Не припадок безумия и сознательно подстроенная ловушка — просто опыт, ничего более, и «рабочие характеристики» ее сотрудника тут ни при чем. Но все же их единственное «любовное свидание» в ее запертом на ключ кабинете кое в чем можно считать очень даже удавшимся. Ни разу за все время она не подумала о вещах, которые обычно смерть как ее тревожили: раздеться до конца покрасивее, не забыть о необходимости втягивать живот, принять самую выгодную для фигуры позу, не открывать глаза из страха видеть у партнера смешную гримасу и так далее. В тот вечер Ариана, наоборот, наслаждалась терпкостью коитуса без томных рож и без томных поз. Она, как мужчина, не стала закрывать глаза и без всякого вожделения разглядывала припаянные к ее телу бедра подчиненного, его плечи, да, и его член, на который сама ловко натянула презерватив. Последнее Ариану немножко удивило, но, наверное, ей просто повезло, первый раз всегда везет. Даже валявшиеся на полу синие плавки Фланвара с повернутыми к потолку прорехами для ног не заставили ее поморщиться.