— Да, она пила вечером. Я не знаю подробностей, но она умерла…

— Бедная миссис Ник, — сказала Вэлери. Ее глухой голос дрожал.

— Вы любили ее, мадемуазель? — мягко спросил Пуаро.

— По-своему… Порою она бывала просто несносной, но все равно я ее любила… Когда я поселилась здесь.., три года назад.., она была совсем другой.., не такой вспыльчивой… Она была веселой, доброй, с ней можно было поговорить. Она сильно изменилась за последний год…

Вэлери посмотрела на миссис Хаббард.

— Наверно, она так переменилась оттого, что стала выпивать в одиночестве.., говорят, у нее нашли кучу бутылок?

— Да. — Миссис Хаббард замялась, а затем воскликнула:

— Почему, почему я отпустила ее одну? Я же видела, что она боится!

— Что-о?! — в один голос воскликнули Пуаро и Вэлери. Миссис Хаббард беспомощно кивнула. Ее доброе круглое лицо выражало крайнюю обеспокоенность.

— Да. Она все время твердила, что ей грозит опасность. Я спросила, чего же она боится, но она не пожелала отвечать. Конечно, она любила драматизировать… Но вдруг…

— Неужели она… — пролепетала Вэлери, — неужели ее.., тоже…

Она резко умолкла, и в глазах ее застыл ужас. Пуаро спросил:

— А от чего она умерла?

— Не знаю.., они не говорят… — горестно прошептала миссис Хаббард. — Дознание назначено на вторник.

За круглым столом, в тихом кабинете Нового Скотленд-Ярда сидели четверо мужчин.

Совещание вел начальник отдела борьбы с наркотиками старший инспектор Уайлдинг. Рядом с ним сидел сержант Белл, энергичный и жизнерадостный юноша, весьма походивший на резвую борзую. Инспектор Шарп, откинувшийся на спинку стула, внешне казался абсолютно спокойным, но это было спокойствие зверя, в любую минуту готового к прыжку. Четвертым за столом сидел Эркюль Пуаро. Перед ним лежал рюкзак. Уайлдинг задумчиво почесал подбородок.

— Интересная идея, мосье Пуаро, — осторожно произнес он. — Да, весьма любопытная.

— Но это, конечно, всего лишь идея, — сказал Пуаро. Уайлдинг кивнул.

— В общих чертах дело обстоит так, — начал он. — Контрабанда, естественно, поступает в страну постоянно, тем или другим способом. Мы ловим одних контрабандистов, но через некоторое время появляются другие, и все начинается по новой. Мои парни в последние полтора года завалены работой по горло. В основном это героин, затем кокаин… Тут у нас его целые склады, да и на материке тоже. Французская полиция выявила пару каналов, по которым наркотики ввозятся во Францию; но как они вывозятся — пока остается загадкой.

— Значит, если я не ошибаюсь, — сказал Пуаро, — перед вами стоит несколько задач: вы должны выяснить, как и кому сбываются наркотики, каким образом они поступают в страну и кто всем этим заправляет, получая основные барыши.

— Ну да, приблизительно так. Нам многое известно о мелких торговцах и о каналах, по которым сбываются наркотики. Некоторых молодцов мы берем, других не трогаем, надеясь, что они выведут нас на более крупную рыбу. У них целая сеть распространения: ночные клубы, питейные заведения, аптеки, подпольные медицинские кабинеты, модные женские ателье и парикмахерские. Наркотики продают на скачках, иногда — в больших универмагах; бывает, этим балуются торговцы антиквариатом. Но такие подробности вам не нужны, они к делу не относятся. С этим мы вполне можем справиться сами. Мы примерно знаем, кто всем этим заправляет. Это несколько весьма респектабельных джентльменов, которые, казалось бы, вне всяких подозрений. Они ведут себя крайне осторожно, и с самими наркотиками дел, конечно, не имеют. Проходимцы, работающие на них, даже не знают их в лицо. Но, бывает, босс оступается.., и тогда он наш…

— Я примерно так и предполагал. Но меня интересует другая сторона вопроса: каким образом товар поступает в страну?

— А-а, но мы же — остров! Чаще всего наркотики попадают сюда старым проверенным способом — по морю. На грузовых судах. Судно спокойненько пришвартовывается где-нибудь на восточном побережье или в маленькой бухточке на юге, а затем на моторке груз перевозится через пролив. Некоторое время у них все идет гладко, но рано или поздно мы добираемся до владельца моторной лодки. Несколько раз наркотики доставляли самолетом. За это хорошо платят, и нередко бывает, что кто-нибудь из экипажа польстится на барыши. Еще бывает контрабандой занимаются торгово-закупочные фирмы, скажем, одна из весьма уважаемых фирм, импортирующая пианино. Поначалу у них все идет гладко, но, как правило, мы и до них добираемся.

— Вы же не станете спорить, что самое трудное в торговле контрабандным товаром — это его провоз через границу?

— Безусловно. Но я хотел бы сказать и о другом: в последнее время оборот наркотиков увеличился настолько, что нам трудно с этим бороться.

— А как насчет других товаров, скажем, драгоценных камней? — спросил Пуаро.

Тут заговорил сержант Белл:

— Их тоже провозят, сэр, и в довольно больших количествах. Бриллианты и другие драгоценные камни нелегально поступают из Южной Африки, Австралии, а иногда и из Юго-Восточной Азии. Недавно во Франции одну молодую женщину, обычную туристку, какая-то случайная знакомая попросила захватить с собой в Англию туфли. Самые обыкновенные поношенные туфли, за которые даже пошлина не взимается. Женщине сказали, что их забыли впопыхах. Та согласилась, ничего не подозревая. К счастью, мы уже были в курсе. На таможне выяснилось, что каблуки у них нафаршированы алмазами.

— Однако простите, мосье Пуаро, — спросил старший инспектор Уайлдинг, — что именно вас интересует: наркотики или камни?

— И то и другое. Да и вообще, всякая дорогостоящая малогабаритная вещь. Мне кажется, я напал на след так называемой «службы перевозки» подобных товаров через Ла-Манш. Она вывозит из Англии краденые ювелирные изделия, драгоценные камни, а ввозит наркотики и опять же драгоценные камни. Компания, видимо, небольшая; розничной торговлей она не занимается, а сдает товар оптовику. И имеет на этом довольно большие деньги.

— Тут вы правы! Небольшая упаковка героина стоит десять, а то и двадцать тысяч фунтов, и при перевозке почти не занимает места. Так же, как и драгоценные камни.

— Понимаете ли, — продолжал Пуаро, — наиболее уязвимое звено в контрабандной торговле — сами контрабандисты. Рано или поздно полиция начинает кого-то подозревать: стюардессу или любителя морских прогулок, имеющего свой катер; даму, то и дело катающуюся из Франции в Англию и обратно; фирму, торгующую импортными товарами и получающую непомерно большие прибыли; людей, живущих явно не по средствам. Но если контрабанду провозит человек, не связанный с подобного рода деятельностью, более того, если всякий раз это делают новые люди, то напасть на след практически невозможно.

Уайлдинг показал пальцем на рюкзак:

— Вы думаете, контрабанду провозят в них?

— Да. Кто сейчас меньше всего попадает под подозрение? Студенты. Честные, трудолюбивые студенты. Денег у них нет, багажа тоже; все их добро умещается в рюкзаке за спиной. Они катаются автостопом по Европе. Но если контрабандой начнет целенаправленно заниматься какой-нибудь определенный студент, то есть начнет все время курсировать по одному и тому же маршруту, то вы в конце концов обратите на него внимание; так что вся соль задумки в том, что люди, перевозящие контрабанду, сами об этом не должны знать, и, кроме того, их должно быть очень много.

Уайлдинг почесал подбородок.

— А как вы себе это представляете, мосье Пуаро?

Эркюль Пуаро пожал плечами.

— Это всего лишь догадки. Наверняка я в чем-то ошибаюсь, но думаю, в принципе я все же прав. Сначала на рынок поступает партия рюкзаков. Простые, обыкновенные рюкзаки, точь-в-точь такие же, как и все прочие, добротные, крепкие и удобные. Однако они отличаются от остальных: у них немного иначе устроено дно. Укрепляющая прокладка легко вынимается, и благодаря ее плотности и особой фактуре там можно спрятать камни или наркотики. Человек непосвященный никогда не догадается, ведь небольшая упаковка героина или кокаина почти не занимает места.