Мне в голову пришла другая мысль. Может быть, это какая-то мерзость в пригороде, построенная в виде замка с громко звучащим названием, придуманным ее владельцем. Однако в таком случае, очевидно, будет крайне трудно найти его. Я мрачно села на пятки (я всегда сажусь на пол, когда делаю что-нибудь действительно важное) и задумалась над тем, что же мне предпринять.

Могла ли я пойти еще каким-либо путем? Я усердно поразмышляла, а затем радостно вскочила на ноги. Ну конечно! Я должна посетить «место преступления». Так всегда поступают знаменитые сыщики! И не важно, сколько времени спустя, они всегда находят нечто, что полиция просмотрела. Итак, мой путь ясен. Я должна отправиться в Марлоу.

Но как попасть в дом? Я отказалась от нескольких рискованных способов и решительно избрала суровую простоту. Дом сдавался внаем и, по-видимому, все еще не сдан. Я выступлю в роли желающей снять его.

Я решила атаковать местных агентов по сдаче внаем домов, поскольку они могли предложить меньше вариантов, чем лондонские.

Здесь, однако, я просчиталась Любезный клерк представил мне примерно полдюжины подходящих домов. Мне понадобилась вся моя изобретательность, чтобы найти предлог для отказа. В конце концов, я испугалась, что вытащила пустой билет.

— А больше у вас совсем ничего нет? — спросила я, жалобно заглядывая в глаза клерку. — Чего-нибудь прямо у реки с обширным садом и небольшой сторожкой. Я перечислила основные особенности Милл-Хауса, почерпнутые из газет.

— Ну, конечно, есть еще поместье сэра Юстаса Педлера, — сказал клерк раздумчиво. — Милл-Хаус, если знаете.

— Это не там, где… — произнесла я нерешительно. (Право, нерешительная речь становится моей сильной стороной)

— Вот именно! Где произошло убийство. Но, может быть, вы не хотите…

— О, не думаю, что мне следует опасаться, — сказала я с таким видом, будто шучу. Я полагала, что мои честные намерения были вполне доказаны. — И, вероятно, при нынешних обстоятельствах я смогу снять его за меньшие деньги.

Мастерский штрих, по-моему.

— Пожалуй, это возможно. Не стоит делать вид, что его будет легко сдать теперь — возникнет проблема слуг и всякое такое, вы понимаете. Если вам понравится там, я бы посоветовал предложить свою цену. Выписать ордер?

— Пожалуйста.

Спустя четверть часа я была уже у сторожки Милл-Хауса. В ответ на мой стук дверь распахнулась, и оттуда буквально выскочила женщина средних лет.

— Никому нельзя входить в дом, вы слышите? Надоели мне вы, репортеры. Сэр Юстас приказал…

— Я полагала, что дом сдается, — сказала я холодно, протягивая свой ордер. — Конечно, если его уже сняли…

— О, прошу прощения, мисс. Меня совсем измучили эти газетчики. Ни минуты покоя. Нет, дом не сдан и похоже, теперь и не будет сдан.

— Испортилась канализация? — спросила я тревожным шепотом.

— О, господи, мисс, канализация в порядке! Но вы, конечно, слышали об этой иностранке, которую прикончили здесь?

— Кажется, я действительно что-то читала в газетах, — сказала я небрежно.

Мое безразличие задело добрую женщину. Если бы я выдала свою заинтересованность, она, весьма вероятно, закрылась бы, как устрица. А так я ее здорово расшевелила.

— Еще бы, мисс! Об этом было во всех газетах. «Дейли баджет» все еще охотится за тем человеком. По их мнению, наша полиция никуда не годится. Ну, я надеюсь, они его поймают, хотя он, по правде говоря, был молодой человек приятной наружности. В нем было что-то военное — ну, да, я полагаю, он был ранен на войне. Иногда они потом немного странно ходят; так было с сыном моей сестры. Уж эти испорченные иностранцы — наверное, она с ним плохо обошлась. Хотя она произвела впечатление приличной женщины. Стояла как раз там, где вы сейчас стоите.

— Волосы у нее были темные или светлые? — рискнула я. — Из газетных описаний это непонятно.

— Темные волосы и очень белое лицо — слишком белое, чтобы быть естественным, отчего губы казались ужасно красными. Мне так не нравится. Немного пудры время от времени — совсем другое дело.

Теперь мы беседовали как старые друзья. Я задала еще один вопрос.

— Казалась ли она взволнованной или вообще расстроенной?

— Нисколько. Она улыбалась так, как будто ее что-то позабавило. Вот почему я была так ошеломлена, когда на следующий день эти люди выбежали из дома, вызвали полицию и заявили, что там произошло убийство. Я никогда не привыкну к этому и ни за что не войду в тот дом, когда темно. Что вам сказать, я не осталась бы здесь в сторожке, если бы сэр Юстас не умолил меня на коленях.

— Я считала, что сэр Юстас Педлер в Канне?

— Он и был там, мисс. Он вернулся в Англию, как услышал новости, а что до колен, то это преувеличение.

Его секретарь мистер Пейджет предложил нам двойную плату, чтобы мы остались, ну а в наши дни деньги есть деньги, как говорит мой Джон.

Я охотно согласилась с отнюдь не оригинальным замечанием Джона.

— Теперь о молодом человеке, — сказала миссис Джеймс, неожиданно возвращаясь к прежней теме разговора — Он был расстроен Его глаза, а они у него были светлые, я хорошо их рассмотрела, прямо блестели. Он взволнован, подумала я. Но ничего дурного и в голову не пришло. Даже когда он вернулся и его вид показался мне странным.

— Долго он пробыл в доме?

— Недолго, может быть, минут пять.

— Как вы думаете, какого он был роста? Около шести футов?

— Может быть.

— Вы говорите, он был чисто выбрит?

— Да, мисс, у него не было даже усиков.

— А его подбородок вообще лоснился? — спросила я под влиянием неожиданного импульса.

Миссис Джеймс уставилась на меня в благоговейном страхе.

— Теперь, когда вы его упомянули, мисс, я припоминаю, что оно так и было. Откуда вы узнали?

— Довольно странно, но у убийц часто подбородки лоснятся, — объяснила я наугад.

Миссис Джеймс приняла мое заявление с полным доверием.

— Надо же, мисс. Я никогда раньше не слышала о таком.

— Вы, верно, не заметили, какой формы у него голова?

— Самой обычной, мисс. Я схожу за ключами для вас?

Я взяла их и направилась к Милл-Хаусу. До сих пор мои поиски шли успешно. Я поняла, что различия между человеком, описанным миссис Джеймс, и моим «доктором» из подземки были несущественными. Пальто, борода, очки в золотой оправе. «Доктор» казался человеком средних лет, но я вспомнила, что он наклонился над телом погибшего с легкостью молодого. Его гибкость свидетельствовала о молодых суставах.

Жертва несчастного случая («нафталиновый человек», как я называла его про себя) и иностранка, миссис де Кастина, не знаю, было ли это ее настоящее имя, назначили тайную встречу в Милл-Хаусе. Я попыталась восстановить всю картину. Или потому, что боялись слежки, или по какой-то иной причине, они выбрали довольно оригинальный путь — оба получили ордер на осмотр одного и того же дома. Таким образом, их встреча должна была выглядеть чисто случайной.

«Нафталиновый человек» внезапно заметил «доктора», что явилось для него полной неожиданностью и встревожило — это еще один факт, в котором я была совершенно уверена. Что произошло дальше? «Доктор» сбросил свой маскарадный костюм и направился за женщиной в Марлоу. Однако, возможно, в спешке он не до конца стер театральный клей с подбородка. Отсюда мой вопрос миссис Джеймс.

Погруженная в свои мысли, я подошла к низкой старинной двери Милл-Хауса. Открыв ее ключом, я вошла внутрь. Холл был небольшой и темный, пахло заброшенностью и плесенью. Я невольно вздрогнула. Хотелось бы знать, неужели женщина, которая несколько дней назад пришла сюда, «улыбаясь себе», не ощутила холодок предчувствия, войдя в дом? Исчезла ли улыбка с ее губ и сжал ли сердце безотчетный страх? Или она пошла наверх, все еще улыбаясь, не сознавая, что рок так скоро настигнет ее? Мое сердце забилось учащенно. Был ли дом действительно пуст? Не ждала ли меня здесь и моя судьба? Впервые я поняла значение затасканного слова «атмосфера». В этом доме была атмосфера жестокости, опасности, зла.