Он остановился. Наступило напряженное молчание.

— Вы поверите мне, Энн, не правда ли? Клянусь перед Богом, что то, что я собираюсь сказать, — правда. Я вошел за ней в дом, в душе почти готовый на убийство, — а она была мертва! Я обнаружил ее в комнате второго этажа. Боже! Это было ужасно. Мертва, а я пришел не более чем через три минуты после нее. И в доме не было никаких признаков кого-нибудь еще! Конечно же, я сразу осознал весь ужас своего положения. Одним мастерским ударом шантажируемый избавился от шантажистки и одновременно нашел козла отпущения, которому преступление будет приписано. Здесь совершенно отчетливо была видна рука «полковника». Второй раз я должен был стать его жертвой. Какого же дурака я свалял, что так легко попался в ловушку!

Я плохо соображал, что делал дальше. Мне удалось уйти оттуда с вполне нормальным видом, но я знал, что вскоре преступление откроется, и описание моей внешности будет разослано по всей стране.

Несколько дней я выжидал, не осмеливаясь ничего предпринимать. В конце концов, мне помог случай. Я нечаянно услышал на улице разговор двух пожилых джентльменов, один из которых оказался сэром Юстасом Педлером. Я сразу же задумал присоединиться к нему в качестве секретаря. Обрывок услышанного мною разговора подсказал мне, как это сделать. Теперь я уже больше не был так уверен, что сэр Юстас Педлер — «полковник» Его дом мог быть выбран местом свидания совершенно случайно или из каких-то туманных соображений, которые я был не в состоянии постичь.

— А знаете ли вы, — прервала его я, — что Ги Пейджет в день убийства находился в Марлоу?

— Тогда все понятно. Я думал, что он был в Канне с сэром Юстасом.

— Предполагалось, что он ездил во Флоренцию, но там он, безусловно, никогда не был. Я совершенно уверена, что на самом деле он был в Марлоу, однако, разумеется, не могу доказать это.

— И подумать только, что я никогда ни на минуту не подозревал Пейджета до той ночи, когда он пытался выбросить вас за борт. Он великолепный актер.

— Не правда ли?

— Тогда понятно, зачем выбрали Милл-Хаус. Пейджет, вероятно, мог войти и выйти незамеченным. Конечно, он не возражал против того, что я еду на пароходе с сэром Юстасом. Пейджет не хотел, чтобы меня арестовали сразу. Понимаете, очевидно, Надина не принесла драгоценности с собой на свидание, как они рассчитывали. Я предполагаю, что в действительности они были у Картона, и он спрятал их где-то на «Килморден касле» — вот где он пригодился. Они надеялись, что я, вероятно, имею какое-то представление о том, где спрятаны алмазы. А пока «полковник» снова не обрел их, он все еще в опасности — отсюда его страстное желание заполучить их любой ценой. Где, черт возьми, Картон спрятал их — если спрятал — я не знаю.

— Это уже другая история, — заметила я, — моя история. И я собираюсь вам ее сейчас рассказать.

Гарри внимательно слушал, пока я подробно излагала все события, о которых поведала на этих страницах. Больше всего его сбило с толку и удивило, что алмазы все время были у меня — или, вернее, у Сьюзен. Такого он никогда не предполагал. Разумеется, прослушав его рассказ, я поняла смысл маленькой договоренности со стюардом Картона или, скорее, Надины, так как я не сомневалась, что именно ей в голову пришел подобный план. Никакая неожиданная тактика, примененная против нее или ее мужа, не могла привести к захвату алмазов. Тайна была заключена в ее собственном мозгу, «полковник» едва ли мог догадаться, что они были доверены стюарду океанского парохода!

Снять с Гарри прежнее обвинение в воровстве не представляло труда. Но другое, более серьезное, обвинение связывало нас по рукам и ногам. Ибо дела пока обстояли таким образом, что он не мог объявиться, чтобы доказать свою невиновность.

Темой, к которой мы возвращались вновь и вновь, была личность «полковника». Был ли им или нет Ги Пейджет?

— Я сказал бы «да», если бы не одна вещь, — начал Гарри. — Весьма вероятно, что именно Пейджет убил Аниту Грюнберг в Марлоу, и это, безусловно, делает более весомым предположение, что он и есть «полковник», так как история с Анитой не такая, чтобы доверить ее подчиненным. Единственное, что говорит против данной версии — это попытка устранить вас ночью у водопада. Вы видели, Пейджет остался в Кейптауне, и он не мог бы ни на чем добраться сюда раньше, чем в среду следующей недели. Вряд ли у него есть какие-нибудь агенты в этой части света, и все его планы были построены с таким расчетом, чтобы иметь с вами дело в Кейптауне. Он, конечно, мог бы передать инструкции по телеграфу какому-нибудь своему подручному в Йоханнесбурге, который успел бы сесть на родезийский поезд в Мафекинге. Но инструкции должны были быть столь определенны, что их вряд ли можно было доверить бумаге.

Мы немного помолчали, а потом Гарри неторопливо продолжил:

— Вы говорите, что миссис Блейр спала, когда вы уходили из гостиницы, и что вы слышали, как сэр Юстас диктовал мисс Петтигрю? А где был полковник Рейс?

— Я нигде не могла его найти.

— Были у него какие-нибудь основания считать, что.., вы и я расположены друг к другу?

— Пожалуй, — задумчиво ответила я, вспомнив разговор на обратном пути из Матопоса. — Он очень сильная личность, — добавила я, — но совсем не соответствует моему представлению о «полковнике». И, кроме того, подобная мысль была бы нелепа. Ведь он сотрудник Секретной службы.

— Откуда нам это известно? Нет ничего проще, чем бросить такой намек. Никто не противоречит, и слух распространяется, пока все не начинают верить ему, как истинной правде. Энн, вам нравится Рейс?

— Да — и нет. Он отталкивает меня и в то же время зачаровывает, но знаю одно: я всегда немного боюсь его.

— Он был в Южной Африке, когда произошла кража алмазов в Кимберли, — тихо сказал Гарри.

— Но именно он рассказал Сьюзен все о «полковнике» и о том, как он в Париже пытался напасть на его след.

— Камуфляж — причем очень ловкий.

— Но какое отношение ко всему имеет Пейджет? Его что — нанял Рейс?

— Может быть, — не спеша сказал Гарри. — Пейджет совсем ни при чем.

— Что?!

— Вспомните, Энн, вы когда-нибудь слышали мнение самого Пейджета о той ночи на «Килмордене»?

— Да, со слов сэра Юстаса.

Я повторила их. Гарри внимательно слушал.

— Значит, он увидел человека, идущего от каюты сэра Юстаса, и проследовал за ним на палубу. Так он говорил? А чья каюта находилась напротив каюты сэра Юстаса? Полковника Рейса. Предположим, он прокрался на палубу, совершил неудачное нападение на вас, обежал вокруг палубы и столкнулся с Пейджетом, как раз выходящим через дверь салона. Рейс сбивает его с ног и заскакивает внутрь, закрывая за собой дверь. Мы бежим за ним, а находим Пейджета, лежащего на пороге. Как вам это?

— Вы забываете, что он с уверенностью заявил, что именно вы сбили его с ног.

— Ну, предположим, что, едва придя в себя, он видит, как я исчезаю вдали? Разве Пейджет не посчитал бы тогда само собой разумеющимся, что на него напал я? Особенно, если он все время думал, что следил именно за мной?

— Может быть, вы правы, — медленно сказала я. — Но это меняет все наши представления. И есть еще другие обстоятельства.

— Большая часть из них легко объяснима. Человек, выслеживавший вас в Кейптауне, разговаривал с Пейджетом, и тот посмотрел на свои часы. Человек мог просто спросить его, который час.

— Вы хотите сказать, что это всего лишь совпадение?

— Не совсем. Тут есть определенный порядок, связывающий Пейджета с нашим делом. Почему для убийства был выбран Милл-Хаус? Не потому ли, что Пейджет был в Кимберли, когда украли алмазы? Должны ли были его сделать козлом отпущения, если бы так удачно не подвернулся я?

— Значит, вы думаете, что он может быть совершенно невиновен?

— Похоже на то, однако в таком случае нам придется выяснить, что он делал в Марлоу. Если у него есть объяснение, мы на верном пути.