Иисус невозмутимо посмотрел на него и молвил:

– Успокойся уже. Он ушел.

Человек замолчал и смущенно мялся на месте, словно вдруг очнулся от сна посреди огромной толпы. Впредь он не вопил, и говорили люди: это потому, что Иисус изгнал из него беса. Так множились слухи. Рассказывали, будто Иисус способен исцелить любой недуг и что нечистые духи бегут прочь по слову его.

Когда же вернулся он в Назарет, то вошел, по обыкновению своему, в день субботний в синагогу. И встал он читать, и подал ему служитель книгу пророка Исаии.

– Не сын ли это Иосифа-плотника? – прошептал один.

– Я слыхал, он проповедовал в Капернауме и творил чудеса, – тихо молвил другой.

– Ежели он из Назарета, так почему пошел совершать чудеса в Капернаум? – шепнул третий. – Лучше бы он остался здесь и принес пользу родному городу.

И прочел Иисус слова сперва из одной части книги, затем из другой:

– «Дух Господень на Мне; ибо Он помазал Меня благовествовать нищим. Он послал меня проповедовать пленным освобождение, слепым прозрение, отпустить измученных на свободу, проповедовать лето Господне благоприятное».

И отдал Иисус книгу служителю. Глаза всех в синагоге были устремлены на него, потому что не терпелось людям услышать, что он скажет.

– Вам нужен пророк, – рек он. – Более того: вам нужен чудотворец. Я слышал, о чем перешептывались в синагоге, когда я стоял перед вами. Вы хотите, чтобы я и здесь сделал все то, что, если верить молве, было в Капернауме. Что ж, эти слухи я тоже слышал, и у меня хватает здравого смысла им не верить. Подумайте головой! Иные из вас знают, кто я: Иисус, сын Иосифа-плотника, и здесь – мой родной город. А ведь никакой пророк не принимается в своем отечестве! Вот еще о чем поразмыслите, если вам кажется, будто вы заслуживаете чудес уже благодаря тому, кто вы есть: когда в земле Израильской сделался голод и дождя не выпадало три года, кому помог пророк Илия по повелению Господа? Вдове-израильтянке? Нет, вдове из Сарепты Сидонской. То есть чужеземке. Или вот разве не было прокаженных в Израиле при пророке Елисее? Было, и много. А кого он очистил? Неемана Сириянина. Думаете, того, кто вы есть, – довольно? Лучше бы задумались о том, что вы делаете.

Христос прислушивался к каждому слову брата, внимательно наблюдая за собравшимися, – и ничуть не удивился, когда все в синагоге исполнились ярости. Немудрено, что такие речи вызвали всеобщее негодование; он бы, конечно, предостерег Иисуса, но до него было не дозваться.

– Что этот человек о себе возомнил? – вскричал один.

– Да как он смеет приходить сюда и так с нами разговаривать! – воскликнул второй.

– Возмутительно! – крикнул третий. – Еще не хватало – слушать того, кто порочит собственный народ, и где? – в синагоге!

Не успел Иисус и слова молвить в ответ, как его схватили. И поволокли на вершину холма над городом и сбросили бы вниз, однако, во всеобщем смятении и суматохе – а надо сказать, что несколько друзей и учеников Иисусовых там тоже были и дали горожанам отпор, – Иисусу удалось скрыться, не понеся урона.

Но Христос видел все от начала до конца и поразмыслил над увиденным. Куда бы Иисус ни направился, ему неизменно сопутствовали волнения, смута – и опасность. Очень скоро им неизбежно заинтересуются власти.

Примерно тогда же к Христу явился некто и говорил с ним с глазу на глаз.

– Ты мне интересен. Твой брат привлекает к себе всеобщее внимание, однако сдается мне, я должен говорить с тобою, а не с ним.

– Кто ты? – спросил Христос. – И откуда ты про меня знаешь? Я-то, в отличие от Иисуса, никогда не держал речей на людях.

– Я слыхал историю твоего рождения. Пастухам было видение, которое и привело их к тебе, а маги с Востока принесли тебе дары. Разве не так?

– Ну да, все так, – согласился Христос.

– А вчера я говорил с твоей матерью, и она рассказала мне, что случилось, когда Иоанн крестил Иисуса. Ты слышал глас из-за облака.

– Матушке не следовало об этом упоминать, – скромно заметил Христос.

– А несколько лет назад ты поставил в тупик священников в иерусалимском храме, когда твой брат угодил в неприятности. Такие вещи не забываются.

– Но… кто ты? И чего ты хочешь?

– Я хочу, чтобы ты непременно получил причитающуюся тебе награду. Хочу, чтобы мир знал твое имя, равно как и имя Иисуса. Более того, я хочу, чтобы твое имя воссияло еще большей славою. Он – человек, и только, а ты – слово Божие.

– Я не знаю этого выражения – «слово Божие». Что это такое? И все-таки – кто ты, господин?

– Есть время – и то, что за пределами времени. Есть тьма, и есть свет. Есть мир, и плоть, и Бог. Между ними – пропасть, глубину которой человеку измерить не дано, как не дано и преодолеть эту бездну. Но слово Божие может быть передано Господом миру и плоти, от света – к тьме, от вневременного – во время. А теперь мне пора; ты же наблюдай и жди. Я еще вернусь.

И незнакомец ушел. Христос так и не узнал его имени, но гость явил такую осведомленность и говорил так четко и ясно, что Христос и без расспросов понял: это влиятельный учитель, наверняка священник, возможно, из самого Иерусалима. В конце концов, он же упомянул о происшествии в храме, а откуда бы иначе ему о том знать?

После того как Иисуса вышвырнули из Назаретской синагоги, за ним, куда бы он ни пошел, следовали толпы. Иные говорили, что, судя по речам его, он сошел с ума. Семья попыталась поговорить с ним и урезонить: все беспокоились, как бы он чего не натворил.

Но до семьи ему дела не было. Однажды, на свадьбе в деревне Кана, мать пожаловалась ему:

– Иисус, у них вино закончилось.

– А что мне и тебе? – отвечал Иисус. – Или ты, как брат мой, хочешь, чтобы я совершил чудо?

Мария не знала, что на это ответить, и потому просто приказала служителям:

– Что он скажет вам, то и сделайте.

Иисус отвел распорядителя в сторону и поговорил с ним, и вскорости служители нашли еще вина. Иные говорили, будто Иисус создал его из воды с помощью магии, а другие – что распорядитель припрятал вино, надеясь продать его, но Иисус пристыдил мошенника и призвал к порядку. А третьи запомнили лишь, как грубо Иисус разговаривал с матерью.

В другой раз, когда Иисус беседовал с народом, пришел некто и сказал ему:

– Твоя мать и твои братья и сестры снаружи, они спрашивают тебя.

– Моя мать и мои братья и сестры здесь, предо мною, – отвечал Иисус. – Нет у меня иной семьи, кроме тех, кто будет исполнять волю Божию, а кто исполняет волю Божию, тот мне мать, и брат, и сестра.

Родным Иисуса передали эти слова, и семья не на шутку встревожилась. Разумеется, тем самым скандальные слухи вокруг его имени только умножились; люди получили новую пищу для сплетен.

Иисус знал, что говорят о нем люди, и пытался положить конец пересудам. Как-то раз пришел к нему втайне некий человек, весь в чирьях и гноящихся язвах, и сказал:

– Господи! Если хочешь, можешь меня очистить.

Традиционный ритуал очищения прокаженного (так в народе называли страдающих кожными болезнями) был долог и стоил недешево. Возможно, этот человек просто пытался сэкономить. Но Иисус видел: тот смотрит на него с верой в глазах, – и обнял его, и поцеловал. И сей же миг больному стало лучше.

Христос стоял неподалеку: только он один и наблюдал за происходящим. Поступок Иисуса изумил его до глубины души.

– А теперь пойди, покажись священнику, как повелел Моисей, – сказал Иисус прокаженному, – и возьми свидетельство об очищении. Но никому другому ничего не говори, слышишь?

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.