Девушки устроились в бельведере, выходящем на крышу дядюшкиного дома, ожидая, когда кончится летний дождь. Кэтрин утверждала, что любовь между женщиной и мужчиной в корне отличается от других видов привязанности. Романтическая любовь, сказала она, приходит внезапно и дает сердцу опомниться не больше времени, чем тигр, находящийся в прыжке.

Селена, тайно мечтая, разумеется, о сэре Джеймсе и ничего не зная о том, что в нее страстно влюблен капитан Визор, настаивала на том, что, подобно дружбе, романтическая привязанность может расти медленно, постепенно превращаясь из духовной близости в любовь и далее до…

Тут Селена покраснела, к вящему удивлению своей сестры, которая, бесспорно, была слишком простовата, чтобы догадаться о влюбленности старшей сестры в сэра Джеймса. Никто из девушек ни словом не обмолвился, что они затеяли эту беседу только потому, что автор, придумавший их, импровизировала в поисках очередного поворота сюжета, хотя это было бы более правильно и уместно, нежели наблюдения, которыми они обменивались.

Вместо этого Селена пыталась отвлечь внимание сестры от своих покрывшихся румянцем щек, показав на птичку кардинала, усевшегося на ближайшую ветку. (Но обитали ли кардиналы в Англии в 1813 году? Появлялись ли они весной? Были ли они настолько редки, чтобы привлечь или отвлечь чье-то внимание?) В кабинете Эймс зазвонил телефон. Некоторое время спустя в дверь комнаты Джульет деликатно постучали.

— Я очень сожалею, доктор Бодин…

— Ничего страшного, — откликнулась Джульет. — Что случилось?

— Вам звонит детектив Лэндис.

Эймс открыла дверь, и при виде ее широкого невыразительного лица Джульет похолодела от страха. В кой-то веки несколько апатичную деловитость на лице помощницы сменило другое выражение: Эймс была расстроена, и Джульет показалось, что она знает чем. Со времени исчезновения Ады прошло уже четыре дня, а полиция так ничего и не узнала.

И не потому, что полицейские плохо старались. Наоборот, расследование велось тщательно. Гловацки и Лопес буквально перевернули комнату миссис Кэффри вверх дном. В поисках следов пропавшей обыскали с чердака до подвала дом, в котором жила Сузи, опросили всех соседей, выясняя, не видели ли они в ту пятницу возвращавшуюся Аду, подробно опросили жителей Риверсайд от дома Сузи до «Рара авис» и, помимо этого, людей, которые могли видеть ее на улице. Полицейские ходили от дома к дому сначала с наброском Сузи, а через пару дней с фотографией, присланной по факсу Синди Гидди, соседкой, которая иногда выполняла мелкие поручения миссис Кэффри, а теперь присматривала за ее кошками. (Вызов по номеру Тома и Синди Гидди был отмечен в распечатке телефонной компании Сузи; и в самом деле, Сузи вспомнила этот звонок. Ее постоялица интересовалась, как поживают ее питомицы Ца-Ца и Мэрилин, и сообщила, что приедет домой не раньше субботы, поскольку на вторую половину пятницы у нее назначена важная встреча.) Фотография была взята из публикации местной газеты о постановке группой «Адеронд экторс» спектакля «Мышьяк и старый шнурок» лет двадцать назад; с тех пор миссис Кэффри несколько изменилась. Как заметила Джульет, Ада выглядела на снимке милой пожилой женщиной. Но миссис Гидди сообщила, что это было лучшее, что она смогла найти. Впрочем, вместе с наброском Сузи она давала довольно точное представление о том, как выглядит исчезнувшая женщина.

Несмотря на предпринятые усилия, никаких следов ни миссис Кэффри, ни ее сумки не обнаруживалось. Не было и рукописи. Среди вещей старой леди ее не оказалось. У Денниса тоже, хотя у него не нашли и расписки о том, что он вернул рукопись владелице. Джон Фитцджон — так звали коллекционера, который также побывал в «Рара авис» в тот день, — сообщил, что когда сам уходил от торгового посредника, не обратил внимания, где были листки.

Вместе со своей напарницей Лиззи Маккеной Мюррей опросил Денниса, его постоянно ускользающего клиента Фитцджона, официанта Пьера и даже Паркера Скатта. Они вместе еще раз поговорили с единственным свидетелем, который помнил, что видел Аду Кэффри во второй половине дня в пятницу, — с Эрнесто Герро, портье дома Джульет, дежурившего в тот день. Он запомнил миссис Кэффри с той поры, когда впервые сообщил о ее приходе, то есть с того дня, когда она прибыла в Нью-Йорк вместе со своим старомодным чемоданом. Он видел, как она уходила в метель вместе с Сузи в пятницу около трех часов. Эта картина запомнилась ему, потому что малиновая шляпка с вуалью выглядела весьма необычно на фоне снега. Да, и еще. Он вроде бы видел, как пожилая дама возвратилась — может быть, часом позже — со здоровым парнем в темной шляпе и темной куртке. Это как-нибудь поможет?

Букинист подтвердил, что миссис Кэффри явилась к нему в три тридцать и ушла примерно полчаса спустя. Она вошла в лифт вместе с Фитцджоном, коллекционером эротических материалов, который зашел взглянуть на рукопись. Уходила она с обидой на Денниса, решив, что тот предложил за рукопись слишком низкую цену и пытался обмануть пожилую женщину. Он давал пять тысяч долларов, она хотела получить в несколько раз больше. Сделка не состоялась.

Во время ее визита мистер Фитцджон просматривал рукопись. Прежде чем вернуть рукопись миссис Кэффри, Деннис положил ее в конверт из пергамина, предназначенный для архивных документов. Он вполне уверен, что она взяла его с собой. В руках миссис Кэффри также держала свою малиновую сумочку и любовный роман в бумажной обложке, на которой была изображена девушка в длинном платье.

Была ли это книга Анжелики Кестрел-Хейвен «Кузина Сесилия»? Мисс Бодин сообщила полиции, что Ада держала рукопись в такой книге во время их первой встречи.

По мнению Дено, это возможно. А может быть, и нет. Он просто не обратил внимания. Он не хотел бы проявить невоспитанность и попросил не говорить об этом Джульет, но все любовные романы кажутся ему одинаковыми. Даже произведения Джульет обычно путаются в его голове.

Лэндис бросил на букиниста пренебрежительный взгляд, граничащий с откровенной неприязнью. Джульет рассказала Мюррею достаточно много о Дено, и детектив не мог не догадаться, что они встречаются. Однако подписанный экземпляр «Кузины Сесилии», принадлежавший Аде, начали искать и нашли в спальне пожилой леди у Сузи вместе с тремя другими книгами Анжелики Кестрел-Хейвен.

Лэндис с напарницей разыскали Джона Фитцджона, консультанта по анализу капиталовложений, в его офисе в стеклянном монолите у Гранд-сентрал-стейшн. Блондин лет сорока от роду, шести футов ростом и подтянутый, как десантник-диверсант, Фитцджон встретил их с видом чрезвычайно занятого человека, — слишком занятого, чтобы его отрывали от дел по таким пустякам. Он просматривал рукопись, пока Дено и ее владелица спорили относительно цены, пояснил Фитцджон. Материал был интересен, но приобретать рукопись он не собирался. Да, он помнил, что пользовался ванной комнатой до того, как покинуть книготорговца. Потом он спустился вниз на лифте вместе с миссис Кэффри, поговорил с ней накоротке, пожал ей руку на тротуаре у здания, после чего пешком пошел в восточном направлении по Восемьдесят восьмой улице, а она направилась на юг по Риверсайд.

— Во что вы были одеты? — спросила Лиззи.

— Бог мой, я не знаю. Какое это имеет значение? — ответил Фитцджон. — Скорее всего я был в джинсах и фланелевой рубашке. Это была пятница, которая ничем не отличалась от других.

А верхняя одежда?

Фитцджон кивнул в сторону вешалки, которая стояла в углу его элегантного офиса. На ней висели поношенная темно-синяя куртка и черная вязаная шапка с изображенными на ней белыми лыжниками.

И куда же он направился, покинув миссис Кэффри? Обратно на работу?

Нет, уже шел пятый час и контора была практически закрыта из-за метели. Он пошел — он пошел прогуляться по Центральному парку. Дошел пешком фактически до самого дома. Снегопад ему нравился.

И Маккена, и Лэндис почувствовали ложь, но нельзя арестовать человека только за то, что он был одет в куртку и вязаную шапку.