Несколько мгновений Джульет не отвечала. Она по опыту знала, что Рут обладает ясным, острым видением человеческого поведения. Без этого ей не удалось бы стать хореографом высокого класса. Но вместе с тем она зачастую не замечала того, что находилось прямо под ее носом.

— Не исключено, что кто-то желает тебе провала, — предположила Джульет. Если Рут частенько, как сегодня на Лили, рычала на танцовщиков, она могла настроить против себя многих.

— Ты хочешь спросить, есть ли у меня враги?

— Что-то в этом роде. Ведь это не исключено. Необходимо выяснить, у кого могло возникнуть желание помешать твоей постановке. Согласна?

Рут в замешательстве мотнула головой.

— Ты меня знаешь: мои мозги не работают в этом направлении. Я — балерина. Заговоры больше по твоей части. — Она запнулась и продолжала гораздо осторожнее: — Думаю, найдутся такие, кто обрадуется, если я завалю постановку. До меня доходили слухи, что этот балет хотела ставить сама Викторин. Она занималась хореографией, хотя бешеного успеха не имела.

— Ей нравится Антон Мор?

— Что значит «нравится»? Полагаю, они никогда не говорили ни о чем, кроме профессиональных дел. Да, она с ним вежлива. Но считает, что у него недостаточно классическое образование. Его движения кажутся ей… слишком современными.

— Гм… А как насчет исполнителей «Больших надежд»? Кто-нибудь из них способен затаить на тебя зло?

Рут то ли чихнула, то ли усмехнулась.

— Исполнителей?.. Не вижу причин.

— Подумай. Может быть, ты поставила кого-нибудь в неловкое положение или третировала в присутствии товарищей? Сомневаюсь, чтобы Лили Бедиант тебя обожала.

— Лили не в меру чувствительна. Просто смешно, как Викторин ее балует. Я всего лишь…

— Я не утверждаю, что это Лили, — твердо оборвала ее Джульет. — Это мог сделать любой, кто недоволен студией Янча. Хочу сказать одно: раз тальк положили в ящик после твоего класса, это должен быть кто-то из студии.

— Ты уверена?

— Из посторонних сюда заходил только уборщик протереть пол. Я ни разу не отлучалась из зала.

Рут дожевала сливу и впилась в косточку маленькими, острыми передними зубками.

— А если это он? Разозлился на начальство, и на тебе — пожалуйста.

— Тебе не кажется, что это слишком уж притянуто за уши?

Рут раздраженно пожала плечами:

— Я только предположила. Пожалуй, лучше мне сходить к Грегу. — Она начала медленно подниматься, но, наполовину разогнувшись, воскликнула: — Господи, колени!

— Что, старые травмы?

— Дегенеративный артрит. Обычная вещь у балерин. — И, невесело улыбнувшись, добавила: — Расплата за удовольствие.

Пока Рут ходила к Грегори Флитвуду рассказать о тальке, Джульет оставалась охранять ящик. Хореограф вернулась; она принесла баночки с йогуртом, бутылки с лимонадом, сандвичи и все это разложила прямо на полу.

— Извини, пойти пообедать не получится. Следующее занятие начинается в четыре. — Распечатала хлеб с ветчиной и жадно откусила. Но тут же неловко вскочила на ноги, подбежала к рюкзачку, порывшись в его глубинах, извлекла большую розовую таблетку и проглотила, запив глотком лимонада. — Господи, чуть не забыла! — И снова осторожно уселась на пол.

— Это что, витамины? — заинтересовалась Джульет.

— Нет. Мистенфло. Сайтотек, — буркнула Рут и в ответ на недоуменный взгляд подруги объяснила: — Препарат на основе мизопростола. Боже, ты же здесь совсем ничего не знаешь. Средство от язвы желудка для тех, кто постоянно принимает противовоспалительное.

Джульет помолчала, а когда до нее дошло, сочувственно воскликнула:

— Бедная Рут! Это из-за артрита? Тебе приходится платить за свою карьеру высокую цену!

— У забойщиков от угольной пыли чернеют легкие. В каждой профессии есть свой риск. Даже ты можешь доработаться до болей в запястье или вообразить, что стала реинкарнацией Джейн Остен.

Джульет вспомнила, что Рут не терпит жалости, если только не просит о сочувствии сама.

— Очень многие балерины в той же шкуре, — продолжала хореограф. — Вот Викторин принимает те же таблетки. Но ей гораздо хуже, чем мне. — И резко сменила тему: — Я переговорила с Грегом.

— Прекрасно. Что он собирается предпринять?

— Ему до лампочки.

— В самом деле?

— Ну, вообще-то не совсем. — Рут снова отхлебнула из бутылки с лимонадом. — Он собирается рассказать правду Антону, но предложит ему молчать в тряпочку. Потом распространит в компании сообщение, что у нас произошел «предумышленный инцидент», и попросит всех, кто обладает какой-либо информацией, конфиденциально с ним переговорить.

— «Предумышленный инцидент»? Не слишком ли туманно?

Рут пожала плечами:

— Грег сказал, что не желает, чтобы кто-нибудь другой взял этот способ на вооружение.

— Думаешь, что-нибудь удастся выяснить? — с сомнением спросила Джульет.

— Нет. Но возможно, он предотвратит панику. Сказать по правде, Грег больше печется о морали среди танцовщиков, чем беспокоится об ограничении конкретного зла. И я тоже. Правда может здорово вздрючить всю студию. — Рут пододвинула подруге баночку с черничным йогуртом: — Ешь.

— Спасибо. Что-нибудь перехвачу, когда вернусь домой.

— Когда вернешься домой? — эхом отозвалась хореограф. — Да ты к тому времени умрешь с голоду.

Джульет озадаченно подняла на нее глаза, и тут ее осенило:

— Хочешь, чтобы я сидела здесь до самого конца?

— Конечно, — прервала ее Рут и сердито спросила: — Опять надумала уходить? Еще три часа репетиции.

— Но… — начала было Джульет. Однако подруга не дала ей договорить:

— Ты обещала мне помочь. И ты способна мне помочь. Сегодня все идет намного лучше, чем в другие дни, когда я работала над «Большими надеждами».

— У меня есть кое-какие соображения по поводу сцены застолья. Но я могу все рассказать по телефону.

— У тебя появится еще больше соображений. Давай расставим все по своим местам: ты досидишь сегодня до конца. И придешь завтра. Ты мне обещала, что мы доведем эту вещь до ума.

Джульет не могла припомнить, что произносила именно такие слова, хотя и сказала что-то о помощи. Она закрылась в лицо руками, словно маленькая девочка, которая хочет спрятаться.

— Зачем ты меня соблазняешь, Рут? Знаешь сама — я хватаюсь за любой предлог, чтобы отлынивать от дела. Как алкоголик за бутылку!

— Да успеешь ты со своей книжкой.

— Лукавая! Лукавая! Изыди, сатана! — Только на прошлой неделе ее редактор Порция Клейн звонила, чтобы узнать, как продвигается «Лондонская кадриль». Джульет немного приврала, не упомянув, что у нее нелады с линией леди Портер, и прибавила к написанным пару ненаписанных глав.

— Пиши по утрам, — посоветовала Рут. — Я начинаю репетиции с двенадцати. А ты приезжай к часу или даже к двум.

Джульет почувствовала, что вот-вот сдастся. Внутренний голос соблазнительно нашептывал: «Кадриль» только выиграет, если на время от нее оторваться. Здоровое развлечение полезно для ума.

К тому же появилась интригующая задачка с тальком. В голове возникла картина: Нэнси Дрю [5]прыгает в свой спортивный «родстер». Нэнси Дрю не приходится сидеть в кабинете и сочинять чушь, которую говорят друг другу придуманные герои. Если кто-то хотел провалить Рут, если кто-то хотел навредить Мору — разве это не готовый сюжет? Надо всего лишь поближе познакомиться с танцовщиками, надо только кое-что выяснить…

— Что ж, несколько дней я, пожалуй, смогла бы приходить…

— Естественно. — Рут снова подтолкнула к ней баночку с йогуртом: — Давай ешь. Через десять минут вернутся танцовщики.

Через несколько часов после того, как Джульет вернулась из студии Янча домой, ей позвонила Рут сообщить, как дела у Антона. Викторин оказалась права: доктор Келлер подтвердил, что травма не затронула спину. Увы, он слегка потянул лодыжку и несколько дней не сможет танцевать. Из-за этого возникла жуткая проблема, продолжала хореограф, поскольку она назначила в три часа на ближайшую пятницу официальный прогон первого акта.