Ладонь у Рустама оказалась горячей и твердой, как деревяшка. Кирилл посмотрел на него с невольной симпатией, он ненавидел, когда, здороваясь, ему совали влажные дряблые руки.

– Что-то давно тебя на рынке не видел, – дружелюбно улыбнулся Рустам. – Или мобильниками уже не занимаешься?

Взгляд Рустама показался Кириллу напряженным, и он насторожился: что-то случилось?

– Другую работу нашел, – небрежно бросил Кирилл. – Пока нравится.

Рустам выразительно посмотрел на часы:

– Нравится? Двенадцатый час! Ты что, в смены пашешь?

– Да нет. Просто учусь вечерами, только в десять тридцать освободился, вот домой иду…

– Учеба – это хорошо, – рассеянно пробормотал Рустам. – Я тоже все хотел учиться, да не срослось как-то, все некогда, все дела, понимаешь ли… – Он хмыкнул. – Легче тот диплом купить, чем пять лет из-за него в вузе штаны протирать!

Кирилл пожал плечами: такой диплом ему даром не нужен. Он собирался заниматься тем, что интересно, а не возиться всю жизнь с подержанными мобильниками или пыжиться, как Рустам, в охране – мышцами поигрывать, лохов распугивать, взгляды наивных девчонок ловить. Он, Кирилл, обязательно станет классным специалистом, первым в своем деле, добьется успеха, и вот тогда…

Кирилл раздраженно поморщился: опять отец, чтоб его, прямо навязчивая идея какая-то – доказать ему и «законным» деткам, что не хуже, а лучше. Кирилл, в отличие от них, сделает себя сам, вопреки всему, ему не подстилают мягкой соломки под ножки…

– Заснул, да? – Рустам мягко толкнул юношу в плечо.

– Извини, – смутился Кирилл. – Неделю не высыпаюсь, вот и… Я не понял, про какую машину ты говорил?

– Любую. На неделю. Из области уехать нужно, нет меня тут сейчас, понимаешь? – Рустам подмигнул. – И ты меня не видел, да? Никто меня не видит, невидимка я, брат…

– Что-то случилось?

– Э-э… зачем тебе знать? – уклончиво протянул Рустам, глаза его недобро блеснули. – Просто нужна машина. Временно. Чистая нужна, с номерами. Потом верну, не съем, мое слово твердое, ты знаешь.

– Машина? – Кирилл нехорошо улыбнулся и подумал: «Почему бы нет?»

Гриша проснулся и недоуменно обвел глазами комнату: ах да, он же теперь спит в гостиной, у них гостья, чтоб ее…

Вставать не хотелось. Юноша бросил взгляд на настенные часы и угрюмо усмехнулся: что-то невероятное – шесть утра! Похоже, тихо сходит с ума, в такое время он раньше вставал только по будильнику. И не в каникулы.

Гриша закрыл глаза, пытаясь снова заснуть, но голова оказалась на удивление ясной – и это в такую рань! Приезд двоюродной сестрицы подействовал на него явно разрушительно.

Гриша прислушался: вместо привычного звона трамваев за окном – стук посуды и гул вытяжки на кухне. Он потянул носом – вкусно пахло блинчиками, свежемолотым кофе и чем-то сладко-ванильным.

«Понятно, мама завтрак готовит. Вот только в будний день блинчики жарить – это уж слишком, ей же на работу…»

Гриша прошлепал в столовую – она плавно, через раздвижную стеклянную стену, перетекала в кухню – и замер от неожиданности: возле плиты стояла Василиса. В той же, вчерашней, мужской рубашке и босиком. Узкие ступни – щиколотки словно выточены из сандала, – тонко прорисованные мышцы голеней, а уж загар… не Леркин – искусственный, полученный за деньги в солярии!

Гриша не сомневался: подойди он сейчас к Василисе, коснись рыжих волос, и на него повеет лесной земляникой. Когда собираешь ее в сосновом бору, так одуряюще пахнет спелыми ягодами и разогретыми на солнце сосновыми иглами… Голова кружится!

Воспоминание оказалось таким ярким, что Гриша коротко застонал. Василиса обернулась и уронила готовый блин снова на сковороду: двоюродный брат стоял на пороге почти голый. Или… в городе так принято?

Чувствуя, что неудержимо краснеет, Василиса быстро перевела взгляд на плиту и ахнула, мгновенно забывая о брате: боже, блин уже не спасти!

Гриша поддернул шелковые боксерские трусы – в них удобно спать – и невнятно пробормотал:

– Привет!

Ответа не дождался. Василиса даже не обернулась, а от плиты явственно потянуло горелым.

Гриша раздраженно фыркнул, удивляясь собственному смущению: любую другую девицу в подобной ситуации он бы как минимум приобнял за талию.

Юноша дернул дверь ванной, услышал крик Валерии «Занято!» и удивленно приподнял брови: Лерка-то с чего в такую рань поднялась? Обычно она просыпалась лишь в полдень, от выстрела пушки на Петропавловской крепости.

Гриша хмыкнул: неужели на сестрицу так подействовал вчерашний рассказ Василисы об утренних зорьках и особой энергии первых солнечных лучей?

Вот уж бред!

Срывая злость, юноша двинул по двери кулаком и пошел в ванную комнату, примыкающую к родительской спальне, – душа там нет, придется ополоснуться в джакузи, вот уж радости…

Дом вверх дном – в собственной квартире в трусах не пройти, не помыться толком, и все из-за рыжей девчонки!

Гриша не понимал, почему так злится. Ну не смотрит в его сторону эта лесная ведьма с точеной фигуркой – рыжих в Средние века сжигали, и правильно делали, между прочим, – и черт с ней!

Вниманием девиц он не обделен, а Васька – родственница, и довольно близкая, с ней все равно всерьез не закрутишь…

Через полчаса Гриша вошел в столовую и раздраженно сдвинул брови: Василиса с Леркой над чем-то смеялись – неужели над ним?!

– По какому поводу камеди-клаб? – с деланым равнодушием буркнул он, хватая из парующей высокой стопки румяный блин.

– Представляешь, всего две недели назад Василиса столкнулась в лесу с настоящей медведицей! – восторженно сообщила Лера.

Гриша подавился и мучительно раскашлялся. Глотнул апельсинового сока и едко поинтересовался:

– Судя по тому, что одна из участниц встречи жива и довольно неплохо выглядит, жертвой пал несчастный медведь?

Василиса с Лерой переглянулись и снова захохотали.

«Да они неплохо спелись. – Гриша бесцеремонно положил в свою тарелку сразу несколько блинов. – Теперь хоть из собственного дома беги…»

Уже от матери Гриша узнал: девушки поднялись рано, потому что собрались ехать в свои вузы, смотреть списки зачисленных. Впрочем, ей казалось, они почти не переживали по этому поводу.

Екатерина Васильевна не ошиблась, сестры действительно не волновались. Василиса все решила для себя еще в июле, когда отправляла в Петербургскую академию ветеринарной медицины результаты ЕГЭ и ходатайство от лесничества: «Поступлю – ладно, останусь в Питере, раз мама хотела, нет – еще лучше, вернусь домой…»

А Лера с девятого класса знала, что будет учиться на коммерческом отделении. Три-четыре тысячи долларов в год – для папы не деньги, зато ей не нужно «париться» с учебниками, репетиторами и ходить на подготовительные курсы.

Конечно, папочка делал вид, что сердится из-за троек, – мол, все условия для учебы у тебя есть! – но все равно относился к Лере снисходительнее, чем к сыну. Считал: для девочки главное – удачно выйти замуж, а высшее образование, конечно, необходимо, но…

В это утро Леру гораздо больше заботило, как она выглядит, – дочь продюсера Евгения Колядина должна появиться в Петербургском государственном университете во всем блеске!

Лера раздраженно отбрасывала один наряд за другим – все не то! Потом мучительно долго наносила макияж и ломала голову над шкатулкой с «драгоценностями», жаль, мама не разрешала пользоваться своими, никак не могла понять: дочь уже взрослая.

Через час Лера зашла за двоюродной сестрой и удовлетворенно усмехнулась: судя по округлившимся Васькиным глазам, она выглядела просто сногсшибательно!

Василиса же при виде сестры не смогла скрыть удивления: накладные акриловые ногти на руках – у Кары когти короче! – золотая цепочка на щиколотке, колечко на большом пальце ноги, расшитый блестками лифчик в вырезе короткого кожаного пиджачка и пирсинг в пупке…