Можно сказать, что во время операции «Багратион» самый непосредственный контакт между мной и начальником штаба Михаилом Сергеевичем Малининым способствовал успеху операции. К тому же, П. К. Пономаренко, мой непосредственный начальник, был членом военного совета 1-го Белорусского фронта. Контакты были самые тесные. Взаимодействие было великолепное. Я думаю, что в операции «Багратион» был представлен образец взаимодействия партизан и наступающей нашей армии.
Михаил Сергеевич как начальник штаба фронта ведал и разведкой. Без разведки ничего не сделаешь. Разведка — глаза и уши. А штаб — это мозг. Я разведкой занимался перед войной, а на фронте — контрразведкой. Мы делились опытом, мыслями. Операция по освобождению Белоруссии была очень сложной, и об этом много писали, но далеко не все сказано. Там были окружения в районах Витебска, Бобруйска, Минска…
Отмечу, что после освобождения Минска, во время очередной встречи по подведению итогов и постановке новых задач, мы специально обсуждали с К. К. Рокоссовским вопрос о 100 тысячах немцев в котле восточнее Минска. В конце встречи Константин Константинович сказал, что фронт приложит все усилия, чтобы помочь героическому белорусскому народу как можно скорее восстановить свою экономику. И это свое обещание он с честью выполнил, а всю практическую организационную работу в этом деле исключительно добросовестно осуществлял генерал Малинин. Забегая вперед, скажу, что по предложению Советского комитета ветеранов войны, горячо поддержанного общественностью, в знак благодарности за его огромнейший труд одна из красивейших улиц возрожденного из пепла Минска была названа именем М. С. Малинина.
На той встрече я впервые узнал, что секретарь ЦК Компартии Белоруссии, председатель Верховного Совета БССР Надежда Григорьевна Грекова является супругой Михаила Сергеевича. Надежду Григорьевну я знал еще с довоенного времени, работая в городе Белостоке начальником областного управления НКВД, а затем Управления НКГБ. Туда часто приезжали из Минска руководящие работники для оказания помощи местным партийным и советским органам. Она была совсем еще молодой, деятельной и красивой женщиной. Запомнил, как хорошо выступила она на пленуме ЦК КП Белоруссии. Кстати, следует сказать, что в то время женщина в должности секретаря ЦК компартии республики была редким явлением.
В то время мне не раз приходилось встречаться с М. С. Малининым в неофициальной обстановке. Помню, как однажды П. К. Пономаренко и я были приглашены им на ужин. Доброй хозяйкой была супруга Михаила Сергеевича, Надежда Григорьевна. Мы узнали друг друга, вспомнили о встречах в Белостоке и на других довоенных мероприятиях в Минске. Глядя на них, я подумал: самой судьбой было угодно найти им друг друга, чтобы вместе плечом к плечу переносить тяготы военной поры, быть взаимной опорой…
В операции по разгрому Берлинской группировки врага, как и во всех других предшествующих операциях, проявились выдающиеся организаторские способности генерала Малинина. Обладая бесценным даром полководца — разгадывать планы и намерения противника, Михаил Сергеевич брал ответственность на себя за самые сложные операции, а порученное дело доводил до конца. Он был образованным военачальником, с отличием окончил Военную академию имени М. В. Фрунзе и отлично знал штабную работу соединений, объединений, а потом и Вооруженных Сил СССР. Маршалы Советского Союза Г. К. Жуков и К. К. Рокоссовский имели неограниченную возможность подобрать себе начальника штаба, но остановились на кандидатуре генерала М. С. Малинина. Они доверяли ему, полагались на его высокий профессионализм. Эти его качества высоко ценили не только известные советские полководцы, но и полководцы бывших наших союзников.
Он был великолепный товарищ. Несмотря на заслуги, награды и положение, как говорится, сердце шерстью не поросло. Он не очерствел: он был внимателен к людям. Всегда доходил до рядового бойца и всегда подчеркивал, что солдат решает судьбу сражения. И уделял исключительное внимание именно передовому бойцу. Заботясь, чтобы он был накормлен, одет, обут. Армии и соединения, которые входили в состав фронта, никогда не были хуже обеспечены, чем какие-то другие объединения.
Когда взяли Берлин, он проявлял заботу и о немецком населении, заставлял наши тыловые службы кормить людей, постоянно следить, чтобы у населения были вода, хлеб. Этому он уделял колоссальное внимание.
Мне отрадно знать, что высоко чтут память о Михаиле Сергеевиче его земляки на малой родине — в Костромской области. В поселке Антропово создан музей его имени. Односельчане и жители прилегающих деревень часто посещают этот музей, а особенный интерес к нему проявляет молодежь. Это вселяет надежду, что его имя не будет забыто. В Москве, на Новодевичьем кладбище, где похоронен М. С. Малинин, на пьедестале стоит отлитый из бронзы бюст генерала, лежат цветы. Память о славном сыне нашей Родины будет жить вечно в сердцах народа.
Работа на общественном поприще принесла мне немало интересных встреч. В 1966 году по приглашению комитета ветеранов войны в СССР прибыла польская делегация во главе с генералом Яном Рачковским. В Москве делегацию встречали председатель СКВВ Маршал Советского Союза С. К. Тимошенко и ответственный секретарь комитета Алексей Маресьев, тот самый «настоящий человек», о котором написал свою повесть Борис Полевой.
Как оказалось, Ян Рачковский в годы Великой Отечественной войны был разведчиком в одном из партизанских отрядов в Белоруссии, где его знали под фамилией Орлов. По просьбе Рачковского состоялась встреча с его боевыми товарищами. Я наблюдал, как тепло они его принимали. С их слов, Ян Рачковский неоднократно проявлял доблесть и отвагу в боевых операциях против гитлеровцев. Но как ни странно, он не имел ни одной награды.
Я решил исправить эту несправедливость, и 15 сентября 1968 года написал письмо в ЦК Компартии Белоруссии, где, со слов очевидцев, описал боевую деятельность отважного польского товарища и в конце выдвинул предложение представить к правительственной награде Союза ССР Яна Рачковского. Вскоре он был награжден орденом Ленина.
После ухода со службы мне десятки, а скорее всего, сотни раз приходилось подтверждать место службы моих бывших подчиненных.
Несколько слов хочется сказать о первом секретаре ЦК Компартии Белоруссии П. М. Машерове. Петра Мироновича сильно боялись в ЦК КПСС. Он был самым молодым из первых республиканских секретарей. В годы Великой Отечественной войны он прошел хорошую жизненную школу. Был комиссаром, а затем и командиром крупного партизанского соединения, действовавшего в Белоруссии. За боевые действия против гитлеровцев Машерову было присвоено звание Героя Советского Союза.
В ЦК КПСС Машеров сильно отличался от дряхлеющих руководителей государства. За новые идеи, да и за независимость поведения многие его боялись и ненавидели. На мой взгляд, в Политбюро он выглядел «белой вороной».
Не случайно несчастный случай (он погиб в автокатастрофе) часто комментировался многими как хорошо спланированное убийство.
Я не теряю связи с ветеранами войны, особенно с омсбоновцами. В 1997 году ко мне пришли ветераны ОМСБОНа Б. Л. Глезин и А. И. Зевелев. После обмена приветствиями они сказали, что будут хлопотать, чтобы мне дали недавно введенный в Российской Федерации орден Жукова. Эта награда является полководческой. Я не стал возражать, хотя был не особенно уверен, что им удастся этого добиться. Но упорные мои товарищи сделали все возможное для того, чтобы я получил этот орден. В 1998 году мне вручил его первый заместитель директора ФСБ России генерал В. А. Соболев. Во время этой церемонии я впервые увидел и нынешнего директора ФСБ Н. П. Патрушева.
Несколько слов скажу о своей семье. В годы Великой Отечественной войны моя семья при эвакуации попала в г. Ташкент.
Когда я был назначен заместителем начальника Центрального штаба партизанского движения, у меня возникла мысль забрать семью к себе в Москву. Сколько я буду в ЦШПД, было неизвестно, но я был уверен, что комната у нас будет — мне как заместителю начальника обязаны были предоставить жилье. И на самом деле я получил комнату в трехкомнатной коммуналке, на Гончарной набережной.
