На месте наша группа обнаружила, что органы госбезопасности и внутренних дел не полностью владеют обстановкой.
Нам, руководителям группы, буквально на ходу пришлось принимать меры.
В наведении порядка участвовали партийные, советские и силовые органы, также были привлечены части внутренних войск, пограничники и армейские подразделения. Я лично и мои товарищи отметили, что ЦК КП Грузии во главе с первым секретарем В. П. Мжаванадзе, грузинские органы госбезопасности во главе с председателем генералом Инаури и министром внутренних дел не растерялись и в основном владели обстановкой, хотя она была чрезвычайно сложной.
В марте 1956 года жители Тбилиси протестовали не только против очередного непонятного политического решения высшей власти, но и против нанесенного Москвой национального оскорбления. Существенное значение имел опыт стихийных митингов, собраний, выступлений и возложений венков к памятникам и монументам, которые прошли в марте 1955 года без всякого противодействия властей.
События стали принимать угрожающий характер 8 марта, достигли апогея 9 и закончились 10 марта 1956 года.
Движущей силой в этих событиях были молодежь и студенты. Особенно активную роль сыграла группа не работавших выпускников вузов, не захотевших уезжать по распределению из столицы Грузии в сельские районы. Среди них были и дети высокопоставленных родителей — высших партийных и советских чиновников, творческой интеллигенции и т. д.
5 марта в 16.00 в ЦК КП Грузии состоялось заседание, на котором присутствовали руководители министерств, газет и журналов. Открыл заседание первый секретарь ЦК Мжаванадзе. Зачитали закрытое письмо ЦК КПСС «О культе личности». С документом предполагалось ознакомить всех коммунистов и комсомольцев.
Молва быстро разнесла слухи об этом по городу. Национальные чувства грузин были задеты.
Утром 7 марта студенты Тбилисского государственного университета им. И. В. Сталина вместо лекций вышли на улицы. Их поддержали студенты сельскохозяйственного, политехнического и некоторых других институтов. Участвовали в манифестации и школьники.
Милиция пыталась остановить шествие или изменить его маршрут, но не смогла. Направленная к месту событий оперативная группа приостановить движение демонстрантов тоже не сумела.
У монумента Сталину вновь начался стихийный митинг. Выступавшие обрушились с проклятиями в адрес «очернителей» Сталина. Неизвестный молодой человек в форме железнодорожника заявил: «Сегодня предоставляется нам право выступать и говорить все, что имеется у нас на душе. Некоторые хотят очернить Сталина, но мы будем бороться против них и не допустим этого». Толпа была настроена агрессивно.
К концу дня число манифестантов достигло 70 тысяч человек.
Под утро 8 марта в студенческий городок явился неизвестный, заявивший, что у монумента И. В. Сталину якобы снимают венки. В ответ на это сообщение большая группа студентов к 4 часам утра собралась у монумента.
Утром 8 марта город частично не работал. Одни просто не явились на службу, другие в течение дня оставляли рабочие места и выходили на улицы. В Верховном суде республики отменили слушание назначенных к рассмотрению дел.
После того как один из выступавших после полудня на митинге на площади Ленина сказал с трибуны, что все принадлежит народу, в том числе и транспорт, начался захват машин и автобусов. Произошло несколько столкновений участников беспорядков с работниками милиции, пытавшимися останавливать захваченные машины.
Когда задержали одного из участников этих беспорядков, от стихийного митинга у монумента Сталину отделилась толпа в 700–800 человек, которая начала избивать сотрудников ГАИ на площади Меликишвили, а затем окружила отделение милиции и потребовала освободить всех задержанных. Сотрудникам милиции, пытавшимся останавливать захваченный автотранспорт, участники беспорядков оказывали упорное сопротивление. Стычки чаще всего заканчивались в пользу толпы.
Демонстрации приобрели массовый характер. Их участники потребовали выступления первого секретаря ЦК КП Грузии «по вопросу текущей политики и в связи с решениями XX съезда КПСС».
В 12 часов дня перед собравшейся толпой на площади Ленина выступил первый секретарь ЦК Компартии Грузии Мжаванадзе. Это выступление видели и слышали тысячи людей. Мжаванадзе долго разговаривал с демонстрантами. Обещал всячески поддержать их и свою речь закончил словами: «Мы нашего дорогого Сталина в обиду никому не дадим!»
Слова эти передавались из ряда в ряд, раздавались громкие выкрики и оглушительные овации.
После выступления первого секретаря собравшиеся предъявили властям следующие требования:
— 9 марта объявить нерабочим траурным днем.
— Во всех местных газетах поместить статьи, посвященные жизни и деятельности И. В. Сталина.
. — В кинотеатрах демонстрировать кинофильмы «Падение Берлина» и «Незабываемый 1919 год».
— Пригласить на митинг представителя Китайской Народной Республики Чжу Дэ.
— Исполнять гимн Грузинской ССР в полном тексте.
После речи Мжаванадзе толпа захотела услышать маршала Китайской Народной Республики Чжу Дэ, который гостил в Грузии после участия в XX съезде КПСС.
По просьбе руководителей республики Чжу Дэ дважды выступил с приветствиями. Однако толпа не расходилась и требовала приема ее представителей. Пятеро студентов встретились с маршалом КНР. Посетить монумент Сталину в Тбилиси он отказался. Но двое других членов китайской делегации вместе со вторым секретарем ЦК КП Грузии М. П. Георгадзе отправились к монументу, где один из китайских гостей выступил на митинге.
Милиция очень вяло реагировала на происходящее. На вопрос руководства МВД СССР о том, почему в самом начале беспорядков не были приняты необходимые профилактические меры, министр внутренних дел Грузии Джанджгава ответил не очень вразумительно: «По указанию ЦК КП Грузии 7 и 8 марта мы обеспечивали порядок, чтобы не допустить на демонстрациях хулиганских действий, драк и прочего, что нами и было сделано. Демонстрации проходили спокойно и без эксцессов. 9 марта мы уже были бессильны что-либо сделать».
Утром 9 марта власти попытались наконец взять инициативу в свои руки и придать траурным манифестациям законный характер. Газеты вышли с передовыми статьями «Третья годовщина со дня смерти И. В. Сталина» и с фотографией Ленина и Сталина в Горках в 1922 году. Было объявлено о проведении в 13 часов траурных митингов на всех предприятиях, в учреждениях и учебных заведениях республики. Это было уступкой местной власти митингующим. Ведь по всей стране в это время в закрытых «коммунистических» аудиториях читали письма ЦК КПСС о культе личности Сталина.
Митингующие активисты насильно заставляли людей высказывать восторги в адрес Сталина. Были случаи избиений неизвестными лицами работников органов внутренних дел.
Уже на дневных митингах прозвучали политические требования: «о немедленной смене руководителей партии и правительства», которые сопровождались угрозами перейти к открытой борьбе; «о необходимости захвата почты, телеграфа, редакций», «даже если потребуется пролить кровь за это». Кроме того, демонстрантами была принята «телеграмма с обращением к 16 республикам с просьбой оказать им помощь и поддержку».
Вечером 9 марта на митинге около монумента Сталину был зачитан некий документ, содержавший политические требования. На митинге в это время присутствовали некоторые партийные и советские руководители республики, направленные по решению ЦК КП Грузии «для овладения трибуной».
Вечером 9 марта еще одним центром событий стала Колхозная площадь, куда некие неизвестные молодые люди направляли толпу. В центре этой небольшой площади «была сооружена импровизированная трибуна. Сменяя друг друга, выступали какие-то молодые люди, лица которых в темноте невозможно было разобрать. Они кричали очень громко, но их не было слышно из-за всеобщего гвалта. Где-то запели давно запрещенный грузинский национальный гимн. Затем появились листовки с призывами о выходе Грузии из состава СССР. Это было что-то действительно новое. Здесь же выступил с речью об отсоединении Грузии от СССР агроном Кипиани. После этого он незамедлительно скрылся. Впоследствии, когда он был задержан и арестован, я беседовал с ним, пытаясь понять причину его поступка. Но ничего вразумительного я не услышал. Мотивы его действий остались для меня непонятны. Кипиани судили и приговорили к 3 годам лишения свободы.
