Я уже ранее говорил о том, что в соответствии с решением правительства органы госбезопасности провели большую работу по очищению от враждебных элементов освобожденных районов Западной Белоруссии и Украины. На территории Белостокской области мы завершили эту работу буквально накануне нападения на нас гитлеровской Германии. Осуществление этого столь важного в политическом отношении мероприятия приковало к себе внимание всей партийной организации и актива области. Все мы находились в мобильном состоянии, чувство бдительности было повышенным.

Буквально за несколько дней до начала войны органы госбезопасности осуществили высылку из Белостока враждебных элементов из числа местных жителей. Была проведена большая операция по их аресту. Арестованных поляков погрузили в вагоны и отправили на восток. И я с полной уверенностью скажу, что арестованные стреляли бы нам в спину при отступлении, как это было в Прибалтике. Эта мера была крайне необходимой. Более того, арестованным полякам вскоре предоставили возможность или вступить в Армию Людову, сражающуюся с гитлеровцами на стороне СССР, или быть переданными через Иран англичанам.

Накануне войны связь управлений УНКГБ и погранвойск области с заставами и районными и городскими аппаратами была непрерывной. В ряд пограничных районов выехали руководящие работники, дежурными были назначены ответственные работники, но у многих в глазах можно было еще прочесть:

«А может быть, все это излишне? Может, Германия не нападет на нас?»

21 июня в 24.00 я закончил разговор по телефону с начальниками пограничных райаппаратов НКГБ, с ответственным дежурным по управлению пограничных войск округа и с начальником особого отдела 10-й армии товарищем Лосем. Все были одного мнения — на границе очень неспокойно. Против участка 2-й комендатуры Шепетовского пограничного отряда вечером 21 июня в кустах и посевах ржи в 600 метрах от линии границы отмечалось сосредоточение пехоты, артиллерии и танков противника. О выдвижении гитлеровских войск к границе сообщалось и из других отрядов.

Несколько позже из других погранотрядов доносили, что на сопредельной стороне слышны шумы моторов, усиленный лай собак и другие необычные явления. Я связался по телефону с находившимся в это время в Белостоке секретарем ЦК КП Белорусии товарищем Малиным, с первым секретарем обкома товарищем Кудряевым и доложил об этих данных. Мы с ними условились, что я по телефону переговорю со всеми начальниками районных и городских аппаратов НКГБ и дам указание, чтобы они всю секретную переписку партийных, советских органов и органов госбезопасности упаковали в мешки и направили под охраной в Белосток.

Я поручил своему заместителю А. Ф. Сотикову связаться с командованием погранвойск и порекомендовать им от моего имени сделать то же самое, невзирая на отсутствие указаний по этому вопросу со стороны главка.

Об этом нашем решении и получении данных было доложено по высококачественной связи (ВЧ) руководству НКГБ БССР.

Вполне естественно, всех нас интересовали меры, предпринимавшиеся командованием соединений белостокского направления, а также предпринимаемые командованием соединений Красной Армии. У меня была прямая связь с командующим 10-й армией генералом Голубевым. На мой вопрос: «Какие вы принимаете меры?» — он ответил, что командованию округа доложено об обстановке, соединения армии приводятся в боевую готовность.

Около двух часов ночи меня проинформировали о том, что командующий 10-й армией получил по радио приказ, в соответствии с которым советские воинские соединения занимают боевые рубежи.

Получив эту информацию, я без предварительного звонка буквально ворвался в кабинет генерала Голубева. Я увидел его в полевой форме, с сумкой на боку, в спешке закрывавшего сейф. Нервным, срывающимся голосом генерал сказал мне, что, видимо, начинается война, и посоветовал привести все силы в мобильное состояние, сам же выехал на командный пункт армии.

Заместитель начальника пограничных войск округа комбриг Курлыкин сообщил, что на сопредельной стороне слышен шум моторов. Наши пограничные подразделения продолжали нести усиленную охрану границы, свободные от нарядов пограничники заняли оборонительные рубежи.

Подняв трубку аппарата прямой связи, чтобы поговорить с Минском и доложить об обстановке, я обнаружил, что связь не работает. Это было в третьем часу ночи. Моя попытка связаться по этому же телефону с Брестом и Вильнюсом тоже не имела успеха. Не работала и обычная связь. Как оказалось потом, это был результат действий диверсионных групп противника. Однако связь с райцентрами Августов, Ломжа, Граево и другими пограничными районами еще действовала. Пользуясь этим, я дал указание оперативному составу органов госбезопасности в случае войны выполнять свои задачи в тесном контакте с пограничниками и частями Красной Армии, а также с нашим управлением.

По указанию обкома партии работники всех партийных и советских органов в третьем часу ночи были вызваны в свои учреждения. В управлении мы накоротке провели совещание оперативного состава.

В 3 часа 15 минут 22 июня в небе раздался рев моторов. Над Белостоком завязался ожесточенный воздушный бой. Первые бомбы упали рядом с домами, где располагался штаб 10-й армии и управления НКГБ — НКВД. Стекла в зданиях вылетели, осколками было ранено несколько человек. Гитлеровцы бомбили вокзал и другие объекты, имевшие оборонное значение.

На границе в это время разыгрались трагические события. Первый удар артиллерия и авиация противника нанесли по пограничным заставам, штабам пограничных комендатур и отрядов, узлам связи, резервным частям и подразделениям. Особенно сильному удару подверглись линейные заставы. Большинство зданий было тут же разрушено или охвачено пламенем. Там, где оборонительные сооружения находились в непосредственной близости от застав, пограничники понесли большие потери. Все узлы и линии проводной связи сразу вышли из строя, заставы лишились возможности связаться с командованием. Многие семьи пограничников, находившиеся на заставах, разделили участь воинов.

Из допросов пленных гитлеровских офицеров, участвовавших в боях на границе, и из трофейных документов выяснилась тактика противника в этих первых боях. С началом артиллерийской подготовки нашу границу перешли специальные ударные отряды и разведывательные подразделения, усиленные танками, артиллерией и саперами. Перед ними стояла задача уничтожить советские пограничные заставы. Вслед за ударными отрядами шли танковые и моторизованные части войск первого эшелона.

Гитлеровское командование рассчитывало одним ударом уничтожить наши пограничные заставы. Однако противник встретил упорнейшее сопротивление. Все заставы белостокского направления, как об этом свидетельствуют архивные материалы и рассказы участников боев, к моменту нападения противника заняли свои оборонительные сооружения и в бой вступили организованно. Пограничники ряда застав не только оборонялись, но и переходили в контратаки, наносили противнику чувствительные удары. Ни одна застава не оставила своих позиций без приказа. На ряде участков первые атаки фашистов захлебнулись.

Так, например, 7-я пограничная застава Августовского отряда, заняв оборонительные сооружения, встретила противника организованным огнем. Понеся большие потери, фашисты вынуждены были отойти. Бесстрашно встретили врага пограничники, не дрогнули: открыли огонь из винтовок, пулеметов, пустили в ход гранаты. Комсомолец рядовой Сидоров с 8-й заставы связкой гранат подорвал вражеский танк.

Мужественно сражались пограничники Ломжинского пограничного отряда. 2-я пограничная застава в течение 11 часов отбивала атаки вражеского пехотного батальона. В ходе боя батальон потерял треть своего личного состава.

17-я пограничная застава этого отряда сначала отбила атаку фашистов, а затем сама перешла в контратаку и отбросила врага за линию государственной границы.