В ночь с 9 на 10 мая 1942 года «Адмирал Шеер» с транспортом снабжения «Дитмаршен» в сопровождении четырех эсминцев перебазировался в Богенбухт. 25 мая туда пришел еще один карманный линкор «Лютцов» (бывший «Дойчлянд») в сопровождении пяти эсминцев и плавбазы «Нордмарк» — старого соплавателя «Шеера» по рейду в Атлантике.

4 июня 1942 года командование отрядом, названным «Боевая Группа–11», принял вице–адмирал Кумметц, поднявший флаг на «Лютцове».

2 июля 1942 года «Шеер» и «Лютцов» перебазировались в Каа–Фиорд, где 3 июля вице–адмирал Кумметц перенес свой флаг на «Шеер».

июля в Каа–Фиорд прибыла «Боевая Группа–1» в составе линейного корабля «Тирпиц», тяжелого крейсера «Адмирал Хиппер» и четырех эсминцев. Командование обеими боевыми группами принял находившийся на «Тирпице» адмирал Шнивинд.

июля 1942 года «Тирпиц», «Адмирал Шеер» и «Адмирал Хиппер» вышли в море для атаки обнаруженного конвоя. Однако по приказу из Берлина, где опасались британской засады, операция была прервана. «Адмирал Шеер» и сопровождавшие его эсминцы получили приказ вернуться в Богенбухт.

В конце июля 1942 года, памятуя о вошедшей в поговорку удачливости «Шеера», перед ним была поставлена уникальная задача — пройти Северным морским путем, уничтожая советские и союзные суда, идущие в Мурманск с Дальнего Востока. Главный Штаб японского флота информировал своих немецких союзников, что из портов США и Канады Северным морским путем идет поток грузов в СССР, особенно продовольствия. 16 июля 1942 года поступили сведения, что двадцать крупных транспортов вышли из Владивостока на Камчатку, а 26 июля покинули Петропавловск, взяв курс на Берингов пролив. 1 августа конвой был запеленгован в Беринговом проливе. В начале августа немецкая воздушная разведка засекла крупный караван, идущий из Архангельска в восточном направлении. «Шееру» было приказано перехватить оба этих встречных конвоя и попытаться уничтожить максимальное количество судов, бомбардировать базу Северного морского пути на острове Диксон и дезорганизовать всю систему союзных морских перевозок в Арктике по тому же методу, каким линкор действовал в Атлантике.

Эта операция, получившая кодовое название «Бундерланд», в самой своей основе носила характер авантюры. Выходить в глубокий тыл советского Северного Флота, не зная условий плавания в ледовой обстановке в оперативном районе, было чрезвычайно опасно, не говоря уже о всех неожиданностях чисто военного характера, корабль мог попасть в ледовую ловушку, из которой невозможно было бы выбраться, что грозило ему неминуемой гибелью. Рассчитывать на какую–либо помощь в Северном Ледовитом океане, в тысяче миль от базы, также не приходилось.

Северный морской путь, считавшийся внутренней коммуникацией СССР, был годами окутан тайной для любых иностранных мореплавателей. Все данные об условиях погоды и ледовой обстановке на этом трехтысячемильном пути вдоль заполярного побережья СССР считались совершенно секретными. Они бы такими и остались, если бы товарищ Сталин в эпоху своей «нерушимой дружбы» с Гитлером не был настолько любезен и глуп, что разрешил в августе 1940 года провести Северным морским путем немецкий вспомогательный крейсер «Комет», направлявшийся в Тихий и Индийский океаны крушить английскую морскую торговлю. Командиром «Комета» был назначен капитан первого ранга Роберт Эйссен — один из самых опытных гидрографов немецкого флота, прекрасный моряк, получивший специальное задание провести гидрографическую разведку Северного морского пути, что он и сделал при помощи трех сменявших друг друга советских ледоколов с весьма характерными названиями «Ленин», «Сталин» и «Каганович», которые в течение двух недель вели германский рейдер от острова Колгуев до Берингова пролива.

Материалы, собранные Эйссеном, были переданы на «Шеер», а потому капитан первого ранга Меендсен–Болькен, надеясь на то, что погода, управляемая Божьим Промыслом, в конкретные месяцы любого года соответствует вековым штампам, решил начать операцию точно день в день с той датой, когда легендарный «Комет» двинулся по Северному морскому пути вслед за ледоколом «Ленин» — ровно два года назад. То есть, 18 августа.

Разница заключалась только в том, что «Комет» шел через пролив Маточкин Шар, а «Шееру» необходимо было обогнуть с севера Новую Землю. Кроме того, в отличие от «Комета», линкор должен был начать операцию не от острова Колгуев, а выйдя из Нарвика. Поэтому Меендсену–Болькену пришлось начинать на двое суток раньше.

16 августа в пять часов утра «Адмирал Шеер» вышел из Нарвика. На борту рейдера находилась, как обычно, группа радиоразведки во главе с капитаном второго ранга Дистервергом.

Примерно сутки «Шеер» сопровождали три эсминца: «Эккольт», «Бейцин» и «Штайнбриг». Потом они повернули назад, а рейдер вышел на место секретного рандеву с двумя подводными лодками — «U–601» (капитан–лейтенант Грау) и «U–251» (капитан–лейтенант Тимм). Над Баренцевым морем держался густой туман, ледовая обстановка была благоприятной.

В тумане чуть не напоролись на транспорт, видимо, советский, идущий встречным курсом. Предупрежденный подводной лодкой, «Шеер» сумел уклониться от встречи и 19 августа, обогнув мыс Желания (северная оконечность Новой Земли), вошел в Карское море. Подводные лодки направились к югу вести наблюдение за проливом Маточкин Шар, чтобы информировать «Шеер» об идущих на восток караванах.

Войдя в Карское море, Меендсен–Болькен вспомнил поговорку, что «только глупец может уповать на Промысел Божий». Перед ним лежал дневник командира «Комета» двухгодичной давности, где капитан первого ранга Эйссен писал: «Это было восхитительное путешествие через пролив Вилькицкого под голубым небом, бледной луной и полуночным солнцем. Все было там, за исключением льда».

В отличие от Эйссена, прошедшего здесь два года назад, капитан первого ранга Меендсен–Болькен ничего, кроме льда, не видел. Ледяные поля окружали «Шеер» со всех сторон.

Более суток «Шеер» петлял около острова Уединения, пытаясь пробиться через ледяные поля. Это было особенно обидно потому, что ушедшая на юг «U–251» доложила о большом конвое — примерно из двадцати судов — идущем на восток, видимо, из Архангельска.

С «Шеера» катапультировали в воздух на ледовую разведку бортовой самолет «Арадо». Необходимо было как можно быстрее пробиться к архипелагу Норденшельда, мимо которого шла большая дорога арктических конвоев. Судя по радиоперехвату, идущий с Дальнего Востока конвой уже успел проскочить через пролив Вилькицкого. Но на подходе к проливу был другой конвой, идущий из Архангельска.

«Арадо» нашел проход в ледяных полях, и «Шееру» в итоге удалось дойти до архипелага, но тут ему снова преградили путь сплошные ледяные поля, за которыми где–то близко шли транспорты конвоя.

25 августа в 05:30 гидросамолет «Арадо» снова был послан на ледовую разведку. Рейдер малым ходом маневрировал в районе острова Русский. О его появлении в Карском море еще не знала ни разведка союзников, ни разведка советского Северного флота, в чей глубокий тыл прорвался столь крупный надводный корабль, каким являлся «Шеер». Случай сам по себе беспрецедентный в военно–морской истории.

Вернувшийся «Арадо» доложил, что нашел выход из очередной ледовой «мышеловки». Однако при посадке на воду в тумане гидросамолет получил настолько тяжелые повреждения, что больше его использовать было невозможно.

Проложив курс на выход, «Шеер» продолжал осторожно спускаться на юго–восток, надеясь перехватить конвой в проливе Вилькицкого, хотя ледовую обстановку в проливе Меендсен–Болькен не знал, а полагаться на воспоминания Эйссена больше не отваживался.

В полдень сигнальщики доложили командиру линкора об обнаружении на горизонте верхушек двух мачт. Мачты медленно поднялись над ледяной поверхностью, трансформировавшись в небольшое судно водоизмещением примерно в 3 000 тонн. Это был советский ледокольный пароход «Александр Сибиряков».

Построенный в 1909 году в Англии для Канады, он первоначально имел название «Беллавенчур». В 1916 году пароход был куплен Россией и переименован в «Александр Сибиряков» в честь крупного предпринимателя и финансиста, вкладывавшего большие деньги в освоение русской Сибири и крайних районов Севера. Собственно, на его деньги пароход и был куплен. Хотя сам Александр Сибиряков бежал за границу от ужасов большевизма, пароход так и не был переименован, поскольку многие почему–то считали Сибирякова одним из соратников Семена Дежнева — первооткрывателя Сибири в XVII веке.