Как-то он пел на «Brit Awards», а я и Шарон были ведущими церемонии. Помню, как во время его выступления, она повернулась ко мне и шепотом спросила:

— Ты себе мог представить, что окажешься однажды на одной сцене с «битлом»?

— Никогда! Даже в самых смелых мечтах — ответил я.

Казалось, ещё вчера я смотрел на его плакат в моей комнате на Лодж Роуд, 14.

С тех пор мы время от времени переписываемся с Полом по электронке. (То есть, я говорю, а Тони забивает мои слова в компьютер, как-то не хватает у меня терпения освоить все эти интернетовские штучки-дрючки.) Всё началось с того, что я услышал в рекламе «Лексуса» песню «Fine Line». Подумал: «Офигеть! Классная мелодия, ничего не случится, если я ее стырю». Обмолвился об этом ненароком парню, который со мной работал. Его звали Джон Роден. Так случилось, что он работал и с Полом.

— А ты знаешь, кто её написал? — спрашивает он.

А я ему в ответ, мол, понятия не имею.

— Мой первый шеф — ответил он.

После этого я больше не покушался на эту песню.

И вдруг, ни с того ни с сего, получаю письмо: «Оззи! Спасибо, что не стырил у меня «Fine Line».

Несколько дней улыбка не сходила с моего лица. Вот так всё и началось. Пишем друг другу на мыло не часто, но если выходит новая пластинка или на него взъелись газеты, я могу черкнуть ему пару строк. Последний раз поздравил его с выходом альбома «Fireman». Вы должны послушать эту пластинку, если этого ещё не сделали, потому что она просто чумовая.

Не все любили «Семейку Осборнов».

Например, Билл Косби. Прямо-таки исходил на говно.

Он не терпел нас, может из-за того, что пресса часто сравнивала его программу с нашей [99]. В одной газете даже написали, что я являюсь «новым любимым папашей Америки». Вот он и написал нам письмо, суть которого можно передать примерно так: «Я видел вас по телеку. Своим вульгарным языком вы показываете дурной пример другим».

Достаточно справедливо, но, знаете ли, ругательства являются неотъемлемой частью нашей жизни, у нас маты летают постоянно. Основной идеей «Семейки Осборнов» был реализм. Хотя я должен заметить, что запипикивание неприличных выражений сделало шоу лучше. В Канаде ничего не запипикивали и программа, по-моему, уже не была столь смешной. Запретный плод всегда так сладок, правда? Такова людская натура. Если кто-то запрещает вам курить, вы курите ещё больше. Если говорят: «Не принимайте наркотики», вас ещё больше к ним тянет. Поэтому я всегда говорил, что самым лучшим методом борьбы с наркотиками является легализация этой хрени. Люди поймут за пять секунд, что быть наркоманом это полный отстой, ну, а пока в этом всё ещё чувствуется угарная атмосфера бунта.

Во всяком случае, Шарон ответила Биллу Косби:

«Не хочу повторять того, что говорят другие, мистер Косби, но люди в стеклянных домах не должны бросаться камнями. Все мы знаем о вашем романе, о котором писали в газетах. Как насчет навести порядок в собственном доме и только тогда приниматься за наш?».

Она прибавила так же, что если в Америке включить телевизор, там всегда покажут какого-нибудь человека, которого застрелили, зарезали или соскребли с асфальта и никто и бровью не поведет. Но достаточно произнести «бля», как все бьют тревогу. Это какое-то безумие. Ругаться это «фе», а убивать — уже нет.

Билл, следует отдать ему должное, ответил культурно: «Сдаюсь, вы правы, извините!»

На поверку он оказался очень толковым парнем.

Когда «Семейка Осборнов» за такое короткое время достигла такого большого успеха, MTV чуть не обосралось, потому что они не заключили с нами долгосрочный контракт. Начались все эти подходы: а я — вы же меня знаете — терпеть не могу эту фигню.

Это вовсе не означает, что они не пробовали меня втянуть в свои игры.

Вскоре, после того как рейтинги сошли с ума, припоминаю, мы приехали с Шарон в Нью-Йорк на запись шоу «Total Request Live» в студии MTV на Таймс Сквер. Только мы вышли из эфира, к нам подходит босс в пиджачке и говорит:

— Эй, ребята, у меня для вас сюрприз!

— Какой ещё сюрприз? — раздражаюсь я.

— Пойдёмте со мной, убедитесь сами.

Этот типчик провел нас в конференц-зал на одном из верхних этажей здания. В центре стоит стол с телефонами, вокруг расставлены кресла, а за огромными окнами открывается панорама Нью-Йорка.

— Вы готовы? — спрашивает нас эмтивишник.

Мы с Шарон переглянулись. Не знаем, что тут, на фиг, происходит. Вдруг парень ударяет по клавише громкой связи и оттуда раздается голос как из «Ангелов Чарли»:

— Подарок у тебя?

— У меня — отвечает парень.

— Ну, хорошо. Подари его им.

Типчик вытаскивает из кармана пиджака конверт с золотым тиснением и подаёт его мне.

Открываю, а там — чек на 250 тысяч долларов.

— Что это значит? — спрашиваю я.

— Подарок — говорит парень. — От MTV.

Ну, может и невелик из меня бизнесмен, но даже я знаю, что обналичивание чека на двести пятьдесят тысяч долларов может рассматриваться как подпись на контракте. Если бы эти бабки оказались на моём банковском счете, переговоры по поводу съёмок следующих сезонов превратились бы в пустую формальность. Не знаю, может это действительно был подарок. Может, они и не хотели надуть нас, но мурашки у меня по спине до сих пор ползают. В этот раз даже Шарон не знала, что сказать.

— Спасибо большое — говорю я. — Вы не могли бы отправить это моему адвокату? Он занимается подобными делами.

Что называется, бля, с волками жить — по-волчьи выть.

Летом 2002 года мне казалось, что «Семейка Осборнов» является самым важным событием на земном шаре. Связанный с этим стресс меня добивал. После пьяной выходки на ужине с президентом США я поддавал уже каждый день. Кроме того, поглощал все лекарства, полученные по рецептам, какие только попались под руку, а попадалось много. В определенный момент, я выпивал сорок две различных таблетки в день: успокоительное, снотворное, антидепрессанты, производные амфетамина, антиконвульсанты, нейролептики. Херачил всё без разбору, в невероятных количествах. Половину из них только для того, чтобы подавить побочные эффекты других.

И ничего мне не помогало. У меня были такие сильные конвульсии, трясло как эпилептика. Моя речь была отвратительной. Я уже начал было заикаться, чего раньше со мной не происходило, хотя в семье было несколько заик. Кто-то задавал мне вопрос, а я сразу впадал в панику, и когда слова попадали из мозга на язык, всё смешивалось. Из-за этого переживал ещё больше, потому как думал, что это начало конца. В любой день врач отведёт меня в сторонку и скажет: «Мне жаль, мистер Осборн, но мы только что получили результаты анализов. У вас рассеяный склероз». Или болезнь Паркинсона. Или что-нибудь столь же отвратительное.

Я всё больше этого стыдился. Помню, когда-то смотрел отрывки из «Семейки Осборнов» и сам не знал, что я несу. Никогда не имел ничего против клоунады, но когда по всей стране люди начали прикалываться над тем, что невозможно ничего понять из моей речи, я закомплексовал.

Чувствовал себя как в школе, когда не мог прочитать вслух ни одной книжки, а все смеялись и называли меня идиотом. Поэтому присел на бухло и таблетки ещё крепче. Но из-за бухла и таблеток у меня усилились конвульсии, это абсолютно противоречило моим ожиданиям, потому что у алкоголиков delirium tremens [100]появляется после того, как они завязали, а не когда они ещё бухают. Кроме того, таблетки, которые мне прописывали врачи, должны были искоренить конвульсии.

Для меня существовало только одно объяснение: я умирал.

И я каждую неделю сдавал новые анализы. Будто нашел себе новое хобби. Но результаты всегда были в порядке. Потом я начал задумываться, а то ли я исследую. В общем, мой отец умер от рака, а не от болезни Паркинсона. Ну, я пошел к онкологу.