— Все изменилось.

— Я знаю.

Джейн была удивлена:

— Откуда?

— Потому что я была с Николасом, когда позвонила его тетя и попросила его прийти сегодня вечером. — Кэрол наклонилась к Джейн ближе. — Николас отказывался видеться со мной после этого происшествия, и только сегодня днем, когда я вторглась в его офис, я узнала, что он не виделся и с тобой тоже.

— Зачем ты мне это рассказываешь?

— Потому что у меня такое же право бороться за свое счастье, как и у тебя. Это был очень ловкий трюк, Джейн, — забеременеть от него, но теперь все кончено, и ты не можешь больше использовать это, чтобы удержать его.

— Я никогда и не пыталась! — От гнева сердце Джейн гулко забилось. — Неужели ты думаешь, что, если бы я хотела воспользоваться его чувством вины, я бы не допускала его к себе до сегодняшнего дня?

— Как раз этого я и не могу понять, — покачала головой Кэрол. — Почему ты изменила свое решение?

— Потому что он любит меня, — ответила Джейн; слова словно сами вырвались из нее. — Он меня любит, и ты ничего не сможешь сделать, чтобы помешать этому.

— С чего ты взяла, что он тебя любит? — Кэрол понизила голос почти до шепота. — Он сказал это, думая, что ты беременна, но теперь все изменилось.

— Николас сам пытается увидеть меня каждый день. Он умоляет меня позволить ему прийти сюда. Умоляет, ты слышишь?

— Потому что чувствует себя виноватым, — возразила Кэрол, — а не потому, что любит тебя. Он чувствует себя виноватым потому, что ты носила его ребенка, и он виноват в том, что ты его потеряла.

— Ты лжешь! — Джейн судорожно комкала покрывало. — Он сказал, что любит меня, до того, как узнал о ребенке.

— Неужели? — выдавила Кэрол. — Ты так уверена в этом?

— Конечно уверена.

— Подумай получше, Джейн. — Кэрол опять стояла над кроватью, гнева на ее лице уже не было, оно вдруг наполнилось неожиданным состраданием. — Николас почти рассказал мне, что случилось в ту ночь, но тут позвонила его тетя, чтобы сообщить, что ты согласилась увидеться с ним. Вот почему я приехала сюда — чтобы попытаться предостеречь тебя от еще одной ошибки. — Хриплый голос зазвучал еще ниже. — Ники знал о ребенке, поэтому он и признался тебе в любви.

— Это неправда. Он сказал это до того, как я рассказала о ребенке.

— Нет. Постарайся вспомнить… постарайся. — Кэрол нагнулась еще ниже. — Во время вашего спора ты упала в обморок. Именно тогда, перед тем как упасть в обморок, ты сказала, что ждешь ребенка.

Наступило долгое молчание.

— Я не говорила, — прошептала Джейн. — Я не могла сказать.

— Ты сказала.

— Нет!

— Спроси Николаса. Спроси и понаблюдай за его лицом, когда он будет тебе отвечать.

— Нет! — закричала Джейн. — Я не буду, не буду! — Слезы катились по ее щекам, комната поплыла у нее перед глазами. — Я не хочу, чтобы мужчина любил меня из жалости. Я хочу, чтобы меня любили ради меня самой…

— Тогда найди другого мужчину. — Голос Кэрол звучал как будто издалека. — Николас любит меня.

— Убирайся! — рыдала Джейн. — Убирайся!

Она не видела, как ушла Кэрол, погрузившись в отчаяние, такое глубокое, что она почти утонула в нем, лишившись возможности видеть, чувствовать, дышать. Она тонула…

Когда в комнату зашла медсестра, чтобы сообщить Джейн, что ее муж ждет разрешения зайти к ней, она остановилась в ужасе. Джейн наполовину свесилась с кровати, ее голова была откинута назад, волосы касались пола. Закричав, медсестра подбежала к Джейн и, подняв ее, схватила безвольную руку, чтобы нащупать пульс. Она тут же нажала кнопку рядом со столом и, когда в палату вбежала другая сестра, приказала ей немедленно привести врача.

— Я начну подавать кислород сама.

Через мгновение началась отчаянная борьба за жизнь Джейн, за жизнь, которая больше не была ей нужна. С ее стороны это был неосознанный отказ продолжать борьбу: реальность в ее воображении постепенно вытеснялась иллюзиями, горькая и болезненная действительность замещалась воспоминаниями о ее счастливом детстве, мечтаниями, от которых она не хотела пробуждаться.

— Это не мой случай, — позже признавался гинеколог, разговаривая с Николасом. — Я попрошу доктора Мейджора осмотреть ее.

— Но он специалист по психическим расстройствам! — Николас не мог сдержать ужаса. — Джейн никогда в жизни не страдала психическими заболеваниями.

— А теперь страдает, — последовал ответ. — Вам лучше посмотреть правде в глаза.

— Когда доктор Мейджор осмотрит се?

— Утром, но не торопите его с диагнозом. Чтобы правильно поставить диагноз такого рода, требуется время.

Встретившись с Николасом и родителями Джейн в одной из уединенных приемных больницы, доктор Мейджор буквально повторил эти слова.

— Все, что мы можем сделать, — это давать ей успокаивающее и ждать.

— Как долго? — спросил Николас.

— Недели две, может, дольше. Она сама подаст знак, что хочет… — он заколебался, — что хочет вернуться в настоящее. Когда она это сделает, мы будем наготове.

— Но чем это вызвано? — не унимался Николас. — Моя тетя была последним человеком, который навещал ее, и она сказала, что Джейн чувствовала себя лучше. Фактически в первый раз моя жена согласилась увидеться со мной.

— Вы раньше не навещали ее? — Специалист не смог скрыть удивления.

— Нет. — Натянутый голос Николаса выдал его замешательство, и, почувствовав это, врач взял его за руку:

— Зайдите ко мне на Харли-стрит, мистер Гамильтон. Я хотел бы узнать как можно подробнее о положении вашей жены.

Благодарный за передышку, Николас кивнул:

— Я позвоню вашему секретарю, пусть он назначит время.

— Мы можем что-нибудь сделать? — вмешалась миссис Робертс.

— Я свяжусь с вами, если понадобится ваша помощь. А сейчас постарайтесь не волноваться.

В конце недели Николас встретился с доктором Мейджором и рассказал ему в деталях о событиях, предшествующих их женитьбе, и о настоящем положении дел.

— Совершенно очевидно, что ваша жена не хочет возвращаться к действительности, — задумчиво проговорил специалист.

— Но почему? — спрашивал Николас в сотый раз.

— Этот вопрос озадачивал меня с того момента, когда я занялся этим случаем. Но только сегодня утром, когда я поговорил с одной из медсестер, я получил ответ на него. По крайней мере, я думаю, что знаю ответ. Кажется, ваша тетя не была последним посетителем вашей жены. У нее был еще один посетитель — женщина. Маленькая блондинка, очень красивая, как я понял.

— Кэрол, — выдохнул Николас. — Но зачем ей понадобилось навещать Джейн?

— Когда мы это выясним, то, вероятно, узнаем и причину нервного срыва вашей жены.

— Я перезвоню вам через час, — пробормотал Николас и быстро вышел.

Как сумасшедший он бросился на квартиру к Кэрол, где она жила со своими родителями. Какой же он был дурак, что сразу не понял, что она так или иначе замешана в этом. Ведь она даже была у него в офисе, когда туда позвонила тетя, чтобы сказать, что Джейн согласна увидеть его. Не послужило ли это причиной того, что Кэрол решилась нанести свой окончательный удар? Вопросы вихрем проносились в его голове, но он ничем не выдал своего волнения, когда горничная проводила его в маленькую гостиную и попросила подождать.

— Мисс Шеридан принимает ванну, мистер Гамильтон, но я скажу ей, что вы здесь.

— Скажите, что это срочно.

Девушка поспешно вышла, а он нервно расхаживал по комнате до тех пор, пока не вошла Кэрол в небрежно наброшенном белом махровом халате.

— Какой приятный сюрприз, — проворковала она. — Но почему ты сначала не позвонил?

Он проигнорировал ее вопрос:

— Зачем ты ездила в больницу к Джейн?

— Зачем я…

— Ты слышала мой вопрос! — оборвал он и шагнул к ней. — Ты была последней, кто видел Джейн перед тем, как она потеряла сознание, и я хочу знать, что ты ей сказала.

— А почему мне нельзя было навестить ее? Я имею в виду, что мы цивилизованные люди. Я знала, что ты больше не любишь меня, но я не понимаю, почему мы не можем оставаться друзьями. Вот почему я поехала к тебе в офис, а затем навестить Джейн.