Порфиро ослабела,

Упав на колени, так чиста она была,

Смертельный позор ее не коснулся.

Он встряхнул головой, как человек, отгоняющий видение. «Смертельный позор ее не коснулся». Какой насмешкой это прозвучало! Насмешкой над ним!

Сердито он рванулся к двери, в голосе звучала горечь, когда он сказал:

— Мне кажется, что я слышу, как подъезжают гости. Нам надо идти и встретить их.

Он отошел в сторону, пропуская ее вперед, и она пошла впереди него, дрожа так, что ей казалось, что она сейчас упадет. Как будто чувствуя ее тревогу, Николас предложил ей руку, и, хотя она понимала, что он сделал это с неохотой, она приняла ее с нервной улыбкой.

Одна группа людей сменялась другой, Джейн потеряла им счет, она только поняла, что приехали почти все члены правления, которых она знала в лицо с того времени, когда работала с сэром Ангусом.

Только после легкого ужина, когда танцы были в полном разгаре, Николас отвел ее в уголок комнаты и представил своей единственной оставшейся в живых тетке.

— Может, с ней немного трудно общаться, — предупреждал он Джейн, таща ее за собой через весь зал, в то время как его рука, якобы с нежностью, сжимала ее локоть, — но у нее необыкновенный характер, и… и я очень ее люблю.

— Не хочешь ли ты сказать, что мы должны изображать любящую пару даже более усердно, чем всегда? — прошептала она в ответ.

Он не успел ничего сказать, так как Джейн уже стояла перед женщиной, чья внешность, казалось, никак не соответствовала характеристике, данной Николасом. Белоснежные волосы были высоко забраны, а гордые темные глаза были самой выдающейся чертой на морщинистом, но прекрасно вылепленном лице. Хотя она сидела в кресле, но было видно, как она высока, а ее худощавое тело облекал черный бархат, не имеющий никакого отношения к моде. Хотя бархата было почти не видно, так как Джейн показалось, что почти весь лиф платья был увешан огромным количеством бриллиантов.

— Тетя Агата, я хотел бы познакомить вас с Джейн, — сказал Николас.

— Давно пора. — Ее рука, похожая на птичью лапку, увешанная кольцами, протянулась и уцепилась за руку Джейн. — Это было дурно с твоей стороны — не пригласить меня на свадьбу.

— Все произошло довольно неожиданно, — запинаясь, произнесла Джейн, — и не…

— Я виноват, — прервал ее Николас, — я хотел, чтобы свадьба прошла как можно тише, а в твоем присутствии это было вряд ли возможно!

Старая дама издала тихий смешок:

— Если ты хочешь сказать, что я эксцентрична в манере одеваться, то все, что я могу ответить на это, — мой возраст дает мне право на небольшие удовольствия!

Она посмотрела на Джейн и похлопала по сиденью рядом с собой:

— Ну-ка, поболтайте со мной, дитя. А ты, Николас, можешь идти к своим гостям.

Николас колебался, и Джейн почувствовала, что он боится оставлять ее с этой явно прямолинейной женщиной.

— Делай, как велит тебе тетя, дорогой, — зловредно сказала она.

Пожав плечами, он отошел, старая дама тут же впилась глазами в лицо Джейн:

— Ангус когда-нибудь упоминал обо мне?

— Да. Однажды он сказал мне, что ему жаль, что вы так редко встречаетесь с ним.

— Я думаю, что ему было бы жаль, если бы мы встречались чаще! Когда мы были детьми, он называл меня «Ужасная Агги». Но это он делал потому, что я никогда не соглашалась ни с одной из его сумасбродных затей. Что вы думаете о его последней затее?

— Которой из них? — озадаченно спросила Джейн.

— Заставить Николаса жениться на тебе.

Джейн была слишком удивлена, чтобы что-нибудь ответить, а тетя радостно закудахтала:

— Думала, что я ничего не знаю, а? Святые небеса, дитя, не думаешь же ты, что Ангус составил завещание, не посоветовавшись со мной? Кстати, кое-что ему подсказала я.

Джейн все еще была в оцепенении, чтобы сделать какие-нибудь комментарии. Если эта решительная женщина, явно проницательная и полная житейской мудрости, одобрила план сэра Ангуса, значит, она верила, что существует шанс на то, чтобы план сработал.

— Неужели вы думаете, что у меня действительно есть шанс оторвать Николаса от Кэрол? — спросила она наконец.

— Я не люблю пари, но думаю, что шансы приблизительно пятьдесят на пятьдесят. Кое-что я бы непременно сделала… — Тетя Агата внезапно остановилась, и, обернувшись, Джейн увидела, что Николас возвращается, на этот раз в компании Джона Мастерса.

— Как вы мудро поступили, что пригласили Джона, — заметила тетя Агата. — Вы мой любимый художник. Я купила три картины на вашей последней выставке, хотя ваши цены просто чудовищны.

Джон Мастерс усмехнулся и поднес к губам руку старой леди неожиданно галантным жестом.

— Как поживает самая прекрасная леди в Лондоне?

Тетя Агата опять фыркнула:

— Вторая самая прекрасная. Теперь на первом месте Джейн. — Темные глаза сверкнули на племянника. — Ты сделал хороший выбор, мой мальчик. Она так же очаровательна, как и прекрасна. Ты должен заставить мистера Мастерса написать ее портрет.

— Впереди еще куча времени для этого.

— Не так уж много, — возразила тетя. — Нам нужен наследник, знаешь ли, а Джейн вряд ли понравится, если ее изобразят беременной и толстой.

Наступила тишина, и Джейн покраснела. Правда ли, эта женщина полагала, что их супружество является самым настоящим? Она увидела, как сжались руки Николаса, и поняла, что он в таком же замешательстве, как и она сама.

Только Джон Мастерс, казалось, не растерялся и, засмеявшись, сгладил неловкое молчание:

— Пощадите скромность новобрачных, миссис Кэрью. В конце концов, это всего лишь двадцатый век! — Он повернулся к Николасу: — В самом деле, ты окажешь мне любезность, если позволишь написать портрет Джейн. Не в качестве заказа, — поспешно добавил он, — я ищу образ смуглой леди сонетов для моей следующей выставки.

— Превосходная мысль, — одобрила тетя Агата, не давая вмешаться племяннику. — Как только вы напишете портрет, Николас будет просто обязан его приобрести.

Чувствуя свое поражение, Николас пробормотал что-то в знак согласия, и Джейн в первый раз после свадьбы позабавила их ситуация.

— Я рада, что все устроилось, — сказала она Николасу тоном, которым она ни разу не разговаривала с ним после смерти его отца. — А то я начинаю чувствовать себя одной из нелюбимых жен Генриха Восьмого!

В глазах Николаса зажегся недобрый огонек.

— А мне, как и Генриху, доставит огромное удовольствие увидеть, как тебя повесят!

Неохотно отдавая Николасу победу в первом раунде, Джейн обратилась с улыбкой к тете Агате:

— Теперь, когда мы познакомились, я надеюсь, что вы чаще будете приезжать в Лондон.

— Ничто не доставит мне большего удовольствия.

Только когда прием закончился и последний гость удалился, Николас заметил по поводу явного одобрения теткой Джейн:

— Ты произвела на нее большое впечатление. Обычно она так быстро не сходится с людьми.

— Это понятно. Ведь у нее такие высокие требования к людям.

— Но она и сама дает много, — ответил он. — Может, ты сейчас так не думаешь, но она чрезвычайно добрая и сентиментальная.

— Я в это охотно верю. — Джейн сразу же вспомнила осведомленность тети Агаты по поводу завещания.

В этот момент они подошли к библиотеке. Занавеси были опущены, закрывая сад и гигантский шатер, который стоял опустевший и ждал, когда его разберут. Теперь весь дом затих, а в воздухе все еще витали запахи увядающих цветов и тяжелый аромат кубинских сигар. Она стояла в центре комнаты и теребила ожерелье, так как замысловатый замочек мешал ей расстегнуть его.

— Тебе придется мне помочь, — обратилась она к Николасу. — Сама я ни за что не справлюсь.

Она наклонила голову, и он положил свои руки на ее шею, пониже тяжелых завитков ее волос. Когда его пальцы коснулись бархатной мягкости ее кожи, его пульс участился, досада по этому поводу сделала его неловким, так что ему понадобилось в два раза больше времени, чтобы расстегнуть замок, но наконец он справился с ним и тут же отошел со сверкающим ожерельем в руке.