– Понял, – ответил Жан и обиженным шепотом спросил. – Сударь, а может, все-таки возьмем гарсона? Пусть он прислуживает за столом. А то как-то страно получается.

– Какой тебе гарсон?! – возмутился я. – Делай, как я велел. Ты принесешь вино, а я разолью его по бокалам. С удовольствием поухаживаю и за Робертом, и за тобой.

Французишка отправился вниз, а я вернулся в номер. Вилсон с нетерпением смотрел на меня.

– Я думаю, твои предосторожности излишни, – промолвил он.

– Какие предосторожности?

– Ты послал слугу на разведку, – сказал Роберт.

– Я послал его за вином! – ответил я.

– За вином? Что за идея? – удивился англичанин.

– Потом объясню! – прекратил я расспросы. – Извини, но я вынужден попросить тебя нести караул. Приоткрой дверь и следи за коридором, а я обыщу пана Гржиновского. И кстати, это точно он, пан Гржиновский?

– Конечно, он. Кто же еще?

– Тебе лучше знать! Это же ты проехал с ним через всю Россию, – бросил я.

– Нужно поскорее уйти. Что за странная идея – послать слугу за вином. Теперь трактирщик запомнит нас, – проворчал Вилсон.

– Тебя трудно не запомнить, – сказал я.

Роберт окинул взглядом свой ярко-красный мундир, с неудовольствием пожевал губы и промолвил:

– Я намерен доложить обо всем его величеству Александру, но совершенно не горю желанием объясняться с вашей полицией.

– Вот я и стараюсь сделать так, чтобы запомнили не нас, а мосье Каню, – ободрил я Вилсона.

– Его найдут, а он укажет на нас.

– Не найдут, это моя забота, – сказал я.

Во время нашего разговора генерал через приоткрытую дверь следил за коридором. А я, откинув покойного на спинку стула, исследовал его карманы. Сюртук пана Гржиновского топорщился так, что не оставалось сомнений: его обыскали до нас. Серебряные часы на цепочке свисали между колен. Вероятно, по незнанию убийца упустил из виду потайной карман. В нем я обнаружил сложенный вчетверо лист и незаметно для англичанина переложил бумагу к себе.

– Ничего нет, – буркнул я. – Все карманы вывернуты, кто-то обчистил его.

– Не думаю, что это был простой грабитель, – промолвил англичанин.

– Конечно, нет. Грабитель забрал бы часы. А часы у Гржиновского на месте.

Я потянул за цепочку и переместил луковицу часов на колени убитого.

– Сюда идет твой слуга, – сообщил генерал.

Я подошел к выходу, Вилсон посторонился, и я выглянул в щелку. Жан Каню был один. Когда он приблизился, я приоткрыл дверь и протянул руку за бутылкой.

– Давай вино. Молодчина, Жан. Стой тут. Если кто появится, постучи в дверь, – приказал я.

– Сударь, вы обещали налить мне вина! – прошептал мосье Каню.

– Blimey!10 Жан! I did not know you are such a rat!11 Десять минут побыл роялистом, а уже стал невыносимым! Неудивительно, что французы казнили вас связками!

Я закрыл дверь перед его носом.

Роберт с брезгливым выражением рассматривал мертвеца.

– Что-нибудь обнаружил? – спросил я.

– Я пытаюсь разглядеть, сколько показывают его часы, – сказал Вилсон. – Хочу понять время смерти.

– А что, изобрели механизм, который прекращает ход со смертью владельца? – хмыкнул я.

– Часы могли разбиться, если Гржиновский сопротивлялся, – промолвил Роберт.

– Он не сопротивлялся, – сказал я. – Его убил кто-то, хорошо ему известный. Возможно, это был связник, который получил нужные сведения и оборвал связь. Так что ты помог и французскому шпиону, и нашей контрразведке. Теперь за паном Гржиновским можно следить сколько угодно, он никуда не убежит.

– Не злорадствуй, – вздохнул Вилсон. – Я с ним пол-Росси проехал. А теперь вот над трупом стою. Эх, хотелось как лучше.

Не спрашивая моего мнения, он покинул номер и направился к лестнице. Я вышел следом, вытолкнул попутно любопытного мосье Каню, сунул французишке пару целковых и приказал:

– Жан! Бегом к трактирщику! Скажи, что это лучшая гостиница, еще чего-нибудь наплети, пока вы выйдем!

– Э-э, сударь…

– Поторопись, говорю! Иди вперед сэра Роберта! А мы тебя на улице подождем!

Я подтолкнул мосье Каню, и он поспешил вперед, обогнал Вилсона и ринулся вниз по лестнице. Когда мы спустились, трактирщик бил поклоны французишке, а тот высокомерно трепал хозяина по плечу.

Мы вышли из гостиницы и остановились у кареты. Роберт забрался внутрь и, высунув голову, с беспокойством оглядывался по сторонам. Я хотел было сказать, чтоб он ехал, не дожидаясь мосье Каню. Но тут Жан вышел на улицу, кивнул на вторую избу и с глумливой улыбочкой воскликнул:

– Друзья, а тут, оказывается, квартируется прелестная особа, мадемуазель Мими. Хозяин очень рекомендует-с…

– Непременно навестим ее в следующий раз, – сказал я, вталкивая французишку в карету.

Сам Вилсон остановился в Демутовом трактире. Я вышел из экипажа вместе с ним и спросил:

– Боб, ты упомянул, что просил Хоречко быть поосторожнее.

– Да, – кивнул он. – Нескольких агентов убили у нас под носом, они даже отъехать далеко не успевали, а всех их я отправлял в Москву передать де Санглену эту фразу – про жену Цезаря. Вот я и сделал так, чтобы донесение попало в твои руки.

– Решил, что до Лондона убийцы не доберутся, – кивнул я. – Что ж, при первой возможности обо всем доложим государю императору. See you later, alligator…

– …or a wild crocodile12, – закончил Роберт.

Едва мы отъехали, я достал бумагу, обнаруженную у убитого пана Гржиновского. Это оказались «Санкт-Петербургские ведомости» за 15 июня сего года. Обычная газета, ничего примечательного в ней я не обнаружил, ни пометок, ни записей. Разве что внимание привлекло объявление о том, что некий господин Христиан Венстер приглашает почтенную публику посмотреть опыт с его гидростатической машиной, которая держит человека в воде так, что утонуть он не может.

«Но для чего-то же таскал шляхтич эту газету, да еще и в потайном кармане? И как она попала к нему? Газета ведь старая, июньская! Август стоит, а он вчера только прибыл. А может, она служит опознавательным знаком?»

Я еще раз пробежал ее глазами и вновь не обнаружил ничего подозрительного. Ну, конечно же, объявление об опытах с гидростатическими машинами не в каждом выпуске печатают.

– Что еще за Венстер? – буркнул я.

Голос мой прозвучал добродушно, и мосье Каню решил воспользоваться моментом в своих интересах.

– Сударь, вы не могли бы-с отпустить меня нынче-с вечером-с? – попросил он.

– Хочешь вернуться в гостиницу, проведать мадемуазель Мими? – догадался я.

– Трактирщик-с сказал, что другой такой ни в Петербурге-с, ни в Москве-с не сыщешь, – с чувством промолвил французишка.

– Жан, тебе скоро пятьдесят лет, а ты бегаешь за каждой юбкой!

– Так вы отпустите меня-с? – взмолился каналья.

– Думаю, ты сам не захочешь, – буркнул я.

Дома я спрятал газету и велел мосье Каню приготовить мыльную пену и бритву.

– Вы будете-с бриться? – удивился французишка. – Лучше-с пойти к цирюльнику-с…

– Я буду не бриться, а брить, – ответил я. – Я обещал налить тебе вина, но не сдержал слова. Вот и решил побрить тебя. В качестве компенсации.

Жан, скривив недоверчивую физиономию, приготовил мыльную пену, полотенце и бритву. Я усадил его перед зеркалом и обмотал простыней. Он настороженно вертел головой с бакенбардами и пышными усами.

– Сударь, что вы задумали-с? – волновался мосье Каню.

– Ты же собрался сделать визит к мадемуазель Мими, – сказал я, работая помазком. – Так должен выглядеть как приличный человек, а не сатир.

Я взял бритву и твердым движением удалилс бакенбарды с правой щеки.

– Что вы делаете, сударь, барин вы мой?! – взвыл каналья.

– Черт подери, Жан! Не дергайся, а то без ушей оставлю!