В строю послышались скорбные вздохи и оханья.

Комендант в первый раз отреагировал на реакцию строя.

– Дорогие мои, сия норма была введена недавно, вследствие ослабления сопротивляемости организмов присылаемых для несения службы респондентов. Проведя ряд исследований, я пришел к выводу, что и эта порция алкоголя, возможно, слишком велика для многих из вас. Я даже задумываюсь о возможности дальнейшего уменьшение алкпайка.

Только сейчас Данил с удивлением заметил, что комендант сам с трудом стоит на ногах, мерно раскачиваясь из стороны в сторону. Его правильная и ровная речь совершенно не вязалась с видом его плавающей фигуры.

– Все вышесказанное касается всех, кроме суточной смены наблюдателей, которую, прошу принять во внимание, я в любое время могу проверить. От смены требуется очень немногое. А именно, две вещи. Во-первых, несущие наблюдение за мониторами системы безопасности обязаны быть трезвыми. Во-вторых, из двоих наблюдателей один обязан быть бодрствующим. Невыполнение любого из двух правил или двух одновременно влечет за собой дисциплинарное наказание, а именно: физическую экзекуцию. Надеюсь, всем это ясно.

Данил вздрогнул от неожиданности – отряд в один голос грянул:

– Так точно.

– Я рад, что мы, как всегда, нашли общий язык в отношении моих легко выполнимых правил. – Комендант растянул губы еще шире, улыбка стала еще неотразимей. – Все могут быть свободны, через пятнадцать минут я жду список.

Не дожидаясь реакции отряда, комендант развернулся и пошел к шезлонгу. Если первые шаги его были относительно уверенные и ровные, то последние метры фигуру коменданта так шатало из стороны в сторону, что Данил засомневался в благополучном исходе этого путешествия. Несмотря ни на что, комендант все же не растянулся на асфальте и удачно приземлился в свое ложе.

Старшина, притулившись на краешке стула, быстро строчил расписание дежурств. Отряд расползался по территории гипермаркета. Закончив, старшина поднял глаза. Кроме Данила, около него уже никого не было.

– Хорошо, что ты не ушел. Я тебя вместе с собой в первый наряд записал. – Старшина поднялся и поспешил к коменданту. Тот, в свою очередь, не удостоив вниманием листок, сразу же положил его на столик и придавил бутылкой виски.

– Странный он, – произнес задумчиво Данил, когда старшина вернулся к нему.

– Не то слово, странный. Пойдем. – Старшина уверенно направился внутрь гипермаркета.

Данил поспешил за ним. Поднявшись по технической лестнице на второй этаж и миновав пару коридоров, они оказались в небольшой комнате, заставленной огромными мониторами. Посередине стояли два мягких кожаных кресла. Под потолком тихо шуршал кондиционер.

Вольготно разместившись в креслах, Данил вместе со старшиной занялись выполнением своих непосредственных обязанностей – наблюдением за периметром. Спать, несмотря на изнурительный день, пока не хотелось. Обстановка располагала к ведению неспешных бесед, чем рейдеры в скором времени и предпочли заняться.

– Что за человек этот комендант? Я что-то не понял отношение к нему в отряде, – вернулся к волнующей его теме Данил.

– Да, в принципе, человек как человек. Со странностями, да у кого не бывает, тем более после того, что он пережил… – Старшина выдержал театральную паузу.

– Он когда-то, как и я, отделением командовал. И отправилась как-то его группа в свободный поиск и сгинула вся. А Инквизитор в город через две недели вернулся, в тех самых очках и с мешком водки за плечами. Особисты его как ни пытали, только ничего добиться не смогли. Ясно было только, что группа его без транспорта осталась и очень далеко от города. Они куда-то в восточные пустоши ездили, уж не знаю и зачем. – Старшина потянулся за сигаретной пачкой. Вытащил сигарету и с наслаждением понюхал ее.

– Старые, докатастрофные, – с важностью произнес он. – Официально этот сорт уже месяца два как кончился. А на самом деле рейдеры договорились их больше в город не поставлять. Обидно, забьешь фуру нормальным табаком, а в городе в лавку сунешься, а там только наша отечественная отрава. Генералитет себе в загашник все припрятывает, вот ребята и порешили в город больше не возить. Из командования все равно сюда никто не ездит – боятся. Да и не царское это дело в рейды ходить. Кроме покойного Левакова, я в рейде вообще никого старше капитана не видел. – Старшина с удовольствием раскурил сигарету.

– Так вот, – продолжил он свой рассказ – не стали трогать тогда Инквизитора, его тогда еще Виктором величали. А он, сидя в изоляторе и водку треская, в «Метро» проситься слезно стал. К слову сказать, забыли карантинщики про его мешок от неожиданности, что вернулся Пашка, и в камеру пропустили, а потом уж поздно было. Сам понимаешь – режим. Три дня прошло, камеру открыли, а он уходить отказывается. Все пьет и просится на точку. Сюда то есть.

На «Метро» раньше всегда порядка не было. Сидеть долго, соблазнов полно. Решило тогда командование его тут комендантом назначить. Он рейдером уважаемым был, да и считай, с того света вернулся. Кого ж еще, кроме него, бойцы слушаться будут. А Инквизитору только того и надо. Стал он здесь начальствовать. Поначалу никто не воспринимал коменданта вообще.

– Я что-то не заметил, что к нему сейчас кто-то серьезно относится, – усмехнулся Данил.

– А вот не скажи. Ты ведь молодой еще, многого не знаешь. Да и не мог знать, у нас свои секреты от городских есть. Был вначале случай. Комендант, как сейчас, пьяный, в очередной раз про свой распорядок втер и к забору – горькую пить. Его-то сначала вроде как слушали, но, глядя на пьянство его беспробудное, начали своевольничать. И вот как-то раз заходит комендант вот в эту вот комнату и видит среди разбросанных бутылок два бездыханных тела дежурных. Он их будить, а они ни в какую. И еще огрызаются, мол, сам пьянь да бездельник, да еще и нас учить вздумал. Вот тут все и узнали, какой у нас комендант.

Вытащил он этих двоих за шкирку на автостоянку. Бойцы только диву давались. Смотришь, ведь кожа да кости, откуда силы взялись. Те двое уж больно дюжими парнями были. Выволок он их, родимых, прислонил к столбам и давай кулаками по бокам охаживать. Остальные, конечно, всколыхнулись, попытались вступиться. Да не тут уж было. Он весь отряд уделал. И могу с уверенностью сказать, были среди них бойцы дай бог каждому. Да только положил он всех голыми руками прямо на автостоянке. Всех мордой в асфальт. После уж начали пытаться с ним по-хорошему объясниться.

В общем, дело-то потом замяли. Я же говорил, не все мы в городе рассказываем. Да только с тех пор ключ от склада с пьянством только у него, да смена на пульте видеоконтроля ведется всегда по правилам. Вот так-то.

– Интересно, как же он два месяца за периметром выжил, – задумчиво протянул Данил.

– Хм, всем интересно. Да только никто до сих пор не знает. Сам он рассказывать не хочет, а выпытывать бесполезно, многие уже пытались. Да общаться с комендантом уж больно сложно. Он как на точке обосновался, начал опытами безумными увлекаться. С зомби играться. То подманивает их, то поймает парочку и в гараж к себе затащит. В клетку посадит да измывается, да не просто так, а какие-то опыты проводит, результаты в тетрадки записывает. Да только никому не интересно, что он там наизучал. Он и в город свои тетради посылал, но в институте от его идей отмахнулись. Его там вообще за психа держат, в институте. А со временем и он успокоился. Теперь постоянно у забора сидит, на мертвяков пялится.

– И что же он исследовал? – поинтересовался Данил.

– Пытался доказать, что у мертвяков разум есть и что хранится он у них в каждой клетке организма. И будто бы мертвяки накапливать его могут и рано или поздно полностью разумными станут.

– Интересно, это как?

– Я толком не помню, как Инквизитор это доказать хотел, только одно знаю. Тут в округе мертвяки как собачки дрессированные: на забор не кидаются, ночью не воют. Как он этого добился, непонятно. Да, в принципе, всем до лампочки, как. Город им не интересуется, там только довольны, что на точке после того, как он комендантом стал, ни одной смерти не было. А нам тоже по фиг. Все спокойно, да и ладно.