Он обратил внимание на то, что вокруг стало очень тихо. Может, якудза уже ушли? Может, они решили, что он мертв, и бросили его здесь одного. Это была приятная мысль, и он держался за нее столь долго, сколько мог. А потом решил, что его уши залиты кровью и поэтому он ничего не слышит. Нет, погодите. Что-то все-таки слышит. Может, шаги? Кто-то идет через комнату. Тяжело идет, шаркая ногами. До Криса доносились еще какие-то непонятные звуки. Может, это кровь шумела в ушах.

А потом кто-то сказал:

— Красавица.

Он услышал это. Красавица. Сказано было по-английски. И мужским голосом. Сначала Крису пришло в голову, что это он сам произнес это слово, не подумав. Учитывая его состояние, можно было предположить и такое. Но зачем ему было говорить «красавица»?

Потом он подумал, что это Таро пришел в себя. Но ведь Таро мертв. Крис считал, что он мертв. Но внезапно засомневался в этом. Может быть, именно поэтому в помещении все вдруг стихло: все наблюдали, как Таро поднимается на ноги, и никто не мог в это поверить. Тогда ясно, почему шаги были такими слабыми: Таро было тяжело стоять на ногах. Боже, похоже на сюжет Стивена Кинга. Сколько раз Крис стукнул его? Раз пять-шесть? Он ведь даже видел его мозги.

У Криса не было выбора. Теперь он должен был открыть глаза. Если Таро жив, он должен это увидеть. Если Таро жив, то, черт побери, может, у него остается хоть какая-то надежда.

Джессика услышала, как Крис прошептал;

— Таро?

Она посмотрела на него и разглядела, что он моргает, словно не соображает, где находится. А потом его взгляд сфокусировался на Одзава, и она увидела, как Крис вздрогнул. Стоявший рядом с Крисом якудза надавил ему на плечо, запрещая вставать. Крис застонал, и его вырвало прямо парню на ботинки. Тот с омерзением отскочил. Японцы перешептывались. Джессика слышала, что кто-то взвел курок. Одзава что-то громко потребовал. Она обернулась к нему.

Седоволосый протягивал пистолет Одзава. Джессику затрясло; ее оцепенение начало проходить. Одзава отсоединил обойму и заглянул в нее. Потом что-то спросил по-японски у седоволосого и засмеялся, услышав ответ. Вставил обойму обратно. Джессика слышала, как она щелкнула, оказавшись на месте. Держа пистолет, Одзава подошел к сейфу и сел на него. Посмотрел на Джессику и поднял перевязанную левую руку.

— Кто отрезал мне палец? — спросил он. Не сводя с нее глаз, поднял пистолет и навел на Криса — Он?

Джессика покачала головой. Все ее тело сотрясала дрожь.

— Кто? — спросил Одзава.

— Таро, — прошептала Джессика.

— Таро?

Джессика показала на тело Таро, распростертое на полу. Увидев, как он лежит лицом в луже крови, она почувствовала тошноту.

Одзава встал и зашаркал к трупу. Нацелил пистолет на нижнюю часть тела Таро и выстрелил в него. Таро дернулся, как тряпичная кукла. Джессика вскрикнула Одзава посмотрел на нее.

— Почему он отрезал мне палец? — спросил он.

Джессика плакала и кричала одновременно. Державший ее верзила стукнул ее сзади по голове. Одзава что-то крикнул ему и навел на него пистолет, выше плеча Джессики. Почувствовав, что верзила окаменел, она прикусила язык. Рыдая, сплюнула на пол кровь.

Одзава стоял перед ней. Приподняв ей подбородок указательным пальцем, ласково спросил:

— Почему Таро отрезал мне палец?

— Я не знаю, — всхлипнула Джессика. — Сато что-то ему сказал.

— Сато?

— Он чем-то рассердил его сегодня утром, по телефону. Таро взбесился. Вытащил нож.

Одзава рявкнул что-то, и двое мужчин вышли из лодочного сарая. Одзава снова сел на сейф и, кажется, задумался. Задал какой-то вопрос седоволосому. Седоволосый церемонно поклонился: «Хай» [35]. Одзава пролаял что-то еще, и еще двое ушли.

После этого он замолчал. Поднял ладони к лицу и посмотрел на них, а потом повернул тыльной стороной. Разбинтовал руку и задумчиво взглянул на обрубок, оставшийся от мизинца. И наконец, обратился к Джессике:

— Ты знаешь, сколько мне лет?

Он смотрел на Джессику.

— Нет? — спросил он. — Мне шестьдесят пять лет. Всю свою жизнь я был якудза и не потерял ни одного пальца. — Он сплюнул на пол. — Сато. Ако ка кора? [36]Идиот. Хочешь посмотреть, как я убью его?

Теперь Джессика плакала тихонько, обмякнув всем телом. Она покачала головой.

— Да, — прохрипел Крис из угла.

Одзава обернулся к нему.

— Бойфренд? — спросил он Джессику.

Та снова покачала головой. Похоже, это было единственное, на что она еще была способна.

— Джессика-тян, — вздохнул Одзава и легко улыбнулся. — Знаешь, а вся эта история произвела на меня большое впечатление. Я не подозревал, что ты способна на такое.

Якудза вокруг нее перешептывались. Возможно, большинство из них впервые слышали, как Одзава говорит по-английски. Джессика была слишком измучена, чтобы спрашивать, что он имеет в виду.

— Взять меня, как это по-английски? Похитить? — спросил Одзава. — А потом попытаться выдать это за план Сато? Это было очень умно. — Он просиял. — А палец! Просто чудесно! — Он дал знак державшему ее человеку, и Джессика почувствовала, что ее левую руку поднимают. Она увидела, как Одзава, прищурившись, любуется обрубком ее мизинца.

— Твоя идея?

Джессика совсем запуталась. Открыла рот, а потом закрыла.

И услышала, как Крис от стены спросил:

— Почему?

Одзава оглянулся на него через плечо. Кажется, вопрос понравился ему.

— Ты имеешь в виду Дзэния? — спросил он.

— Кто он?

— А, это забавно. Омосирой [37]. Реальный Дзэния существует. Президент «Дайдзё», есть такая компания. Моя группа владеет ее акциями. Он этого не знал. Однажды понял, сердился. Пошел в полиция. — Одзава захихикал, прервав сам себя. Обратился к стоящему рядом якудза. Тот вытащил пачку сигарет «Лаки Севенс» и передал ему. Одзава выбил из пачки сигарету. Глядя на пачку, кивнул Джессике: — «Лаки Севенс». Помнишь песню? «ПАП»? — И когда Джессика непонимающе уставилась на него, пояснил: — Мне нравится эта песня.

Седоволосый зажег Одзава сигарету. Тот резко затянулся, а потом выдохнул облачко дыма.

— Полиция рассказала мне об этом парне. Думаю, кто-то должен был говорить с ним. Сейчас мои подчиненные обычно делают такие вещи, не я. Но я чувствовал, как это объяснить? Скука. Целый день собрания, заседания, опять собрания. Так что я сделал это сам. Я пошел в его дом, говорить с ним. Ты видела его дом. Красивый, да? — Он взглянул на нее, проверяя реакцию. — Нет? Тоникаку [38], в любом случае, я видел его в первый раз, — Одзава снова затянулся, — и это было странно. Он похож на меня. Мой возраст, мой рост. У него есть дом, славная семья, хорошая компания. Я подумал: какая разная у нас жизнь.

Одзава взглянул на Джессику и широко улыбнулся, обнажив зубы.

— И внезапно у меня появилась интересная идея, — продолжил он. — Можешь догадаться. Одзава — это ойабун якудза. Он не может делать ничего.

У противоположной стены засмеялся Крис. Закашлялся, брызгая кровью.

— И в этом все дело? — спросил он. — Вы притворялись, что вы Дзэния, пользовались его визитной карточкой, получили водительские права на его имя и приводили телок в его дом просто потому, что вам было скучно? — И он снова засмеялся.

Одзава тоже засмеялся:

— А почему нет? — Но потом лицо его сделалось серьезным. — В наши дни трудно быть якудза. Нет вызова. Якудза всегда говорят: «Мы слабые, мы не сильные», но, — он пожал плечами, — сегодня у нас слишком много денег. Ходить все время на собрания, общаться с политиками. Это не так интересно.

— А жизнь Дзэния? — спросил Крис.

Одзава снова рассмеялся.

— Если честно, еще более скучная. Я начинаю думать: может ли жизнь вообще быть интересной?