Джессика сидела на соломенной циновке рядом с Дзэния. После того как она взяла себя в руки и начала что-то соображать, она перетащила его сюда и заново связала. Потом взяла ломик и склонилась над стариком, ожидая, не шелохнется ли он. Но он не шелохнулся. Было уже часов десять. Однако Джессика больше не беспокоилась о том, жив пленник или умер. Она безумно устала и была страшно голодна. Она ничего не ела уже сутки, и за это время ее несколько раз вырвало. Джессика ничего не могла видеть, но слышала дыхание Дзэния, плеск воды о дно лодочного сарая, шуршание насекомого на полу. Ничто так не обостряет слух, как кромешная тьма.

А потом Джессика различила звук чьих-то шагов на гравиевой дорожке, ведущей к лодочному сараю.

И биение собственного сердца. Шаги приблизились. Они могли ничего не значить. Может, просто кто-то куда-то идет. Но куда здесь идти, ведь это тупик. Возможно, это Крис или Таро… Боже, как она надеялась на это. А может, какой-нибудь бродяга ищет, где бы переночевать. Тогда все хорошо. Но вдруг это полицейский? Или кто-то из иранцев, приятелей Таро? Отлично, наконец она способна хоть о чем-то думать. Это еще одно свойство темноты: она заставляет воображение работать.

Ломик валялся где-то на полу недалеко от Джессики. Пошарив рукой, она нашла его. Взяла не за тот конец и поморщилась: острие было все еще липким от крови Дзэния. Она перевернула ломик и схватилась за него обеими руками. Потом медленно поднялась, услышав, как захрустели коленные суставы.

Шаги смолкли. Кто бы ни был тот человек, он находился теперь прямо перед дверью, и его ноги — Джессика была уверена, что это мужчина, — заслоняли слабый свет, пробивавшийся сквозь щель внизу. Девушка не шевелилась. Держа ломик, как дубинку, таращила глаза, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь.

Когда человек за дверью громко и резко дернул навесной замок, Джессика чуть не обмочилась.

Перед тем как они с Крисом ушли, Таро заменил иранский замок. Один ключ был у Таро, второй — у Криса Если человек за дверью был Таро или Крисом, то почему он не может просто отпереть замок?

Человек перестал дергать дверь. Джессика услышала звук расстегиваемой молнии. Шуршание. Похоже, неизвестный открыл какую-то сумку и начал в ней рыться. Потом внезапно вспыхнули желтые точки: это свет пробивался сквозь ранее незаметные щели и дыры в двери и стене. Карманный фонарик. Человек у двери сделал один шаг назад, потом другой, и поле желтых точек расширилось. Это напоминало ночное звездное небо. Потом стало слышно, как под ногами человека хрустнуло стекло. Фонарик погас. А через секунду свет осветил то окно, что она разбила несколько часов назад.

Иранец. Она была уверена в этом. Он украл что-то, и у него с собой сумка и фонарик. Он хотел припрятать награбленное. Но потом увидел новый замок на двери и разбитое изнутри окно и понял, что что-то тут не так.

Джессика не могла впустить его. Если он попробует войти, она должна будет остановить его. Чего бы это ни стоило. Как можно сильнее ударить его ломиком по голове. Вся дрожа, она на цыпочках подошла к двери. Ладони так вспотели, что ломик в ее руках стал влажным и скользким.

Опять вспыхнули звезды. И человек снова подошел к двери. Джессика остановилась. Она была теперь достаточно близко.

Ну, давай…

И тут она услышала, как Таро спросил:

— Джессика?

Она закричала, и ломик упал к ее ногам.

Таро был почти готов к встрече с полицией. Или к тому, что лодочный сарай окажется пустым. Ведь прошло уже довольно много времени с тех пор, как он ушел. Он доверял Джессике, но не Крису. Настоящая змея подколодная, как говаривала матушка Таро. И кто знает, что могло взбрести на ум Джессике, когда она так устала и напугана?

Чего он никак не ожидал, так это обнаружить Джессику один на один со стариком, в темноте — с вытаращенными глазами, дрожащую, как попавшее в западню животное. Она истерично колотила по двери, пока он открывал ее, а потом чуть не сбила его с ног, кинувшись ему на шею.

— Прошло столько времени! — почти рыдала она. — Что случилось? Где ты был? Я была все время одна, а он пытался сбежать!

— Заняло время, — объяснил он. — Покрасить фургон, пригнать назад.

— А позвонить ты не мог?

— Дэнти-га накунатта [27]. Мобильник разрядился, а возможности зарядить его не было. Прости.

Джессика не хотела возвращаться в сарай, но Таро заставил ее войти и закрыл дверь. Да, там было темно. Он осветил комнату фонариком. Душ, туалет, коробки, футоны, Дзэния. Или кто-то другой.

— А где Крис? — спросил Таро.

— Не знаю.

Было десять часов.

— Он не возвращался?

— Нет. — Джессика отступила назад и вытерла глаза. — И не позвонил.

— Он давным-давно должен был прийти.

— Да, Таро, я знаю, — голос Джессики зазвенел от напряжения. — Но и ты тоже должен был вернуться давным-давно. Я была заперта здесь почти шестнадцать часов!

— Я же объяснил тебе, — повторил он. — Должен был ехать в Вакаяма. Все были заняты. Потом ехал назад. Заняло время. — Это было правдой. В мастерской была целая куча краденых «мерседесов», и ребята занимались ими, чтобы сдать их на следующий день. Прикрепляли номерные знаки из Токио, Осака, Кобе, Нагая, даже из Исикава. Ему еще повезло, что они вообще улучили для него минутку. — Я сделал все. Старался обернуться как можно быстрее.

— Но ты мог позвонить мне из телефона-автомата или еще откуда-нибудь. Он напал на меня!

Она села на футон и принялась плакать и рассказывать, что случилось. Таро слушал, поглаживая ее по спине. Да, видать, ужасный у нее был денек. А что самое плохое, так это то, что Дзэния, возможно, увидел ее. Всю дорогу до Осака Таро пытался придумать, как вытащить Джессику из передряги. Но если пленник узнал ее, круг возможностей для этого сразу сужается.

Окончив рассказ, Джессика вытерла глаза, а потом взглянула на свои ладони при свете фонарика.

— Боже, я такая грязная, — прошептала она. — И усталая. И голодная. Хоть еды-то принес?

На дне сумки Таро оказался пакетик с сушеной каракатицей. Она взяла его и разорвала упаковку.

— Я съем даже это, — вздохнула она.

Пока она жевала, он отдал ей свой фонарик и вытащил другой. Потом подошел к Дзэния и внимательно осмотрел его. Бинты на голове, справа, были окровавлены, но не слишком сильно. Таро прислушался. Все еще дышит.

Склонившись над ним, Таро снова подумал: что же теперь делать?

Когда Таро вернулся, Джессика копалась в его сумке. Сушеная каракатица торчала у нее изо рта, как сигарета.

— Есть чего-нибудь попить? — спросила она.

Он сел рядом с ней.

— Йогурт, камо сиранаи [28].

Она нашла пластиковую бутылочку.

— Питьевой йогурт и каракатица. Конечно, меня опять вырвет, но у меня абсолютно пустой желудок.

— Джессика..

— Знаешь, как иностранцы вот это называют? «Коровья моча». Ну, знаешь, корова, молоко… — Она сделала глоток. — Фу, какая гадость.

— Джессика, — окликнул Таро. — Послушай меня.

Таро предлагал дать деру. Перенести Дзэния в ставший теперь анонимно белым фургон, припаркованный в трех кварталах отсюда, и уехать. Выбросить его где-нибудь в пригородах, а потом рвануть в Вакаяма. Там у Таро друзья, которые посадят их на корабль, перевозящий краденые автомобили на Филиппины. Люди все время контрабандой пробираются в Японию, так что, наверно, не трудно будет контрабандой вывезти двоих из нее.

Джессика сказала:

— Я не могу поехать на Филиппины. У меня нет паспорта, нет денег…

— Никто не проверяет паспорт, — возразил Таро. — Просто уезжай.

— Уезжать на Филиппины без денег и паспорта?

— Конечно. У меня есть деньги. Немного. Иди куда-нибудь в джунгли, найти какую-нибудь группу, проси их, они хотят заработать деньги.

Разговор становился опасным.