Одинокая слезинка покатилась по щеке Тессы, и она тут же вытерла ее.

Увидев это, Лаки бросил поводья, схватил ее за плечи и повернул к себе лицом.

— Тесса, скажи, что случилось, я должен знать.

Тесса молча смотрела на него, понимая, что он заслуживает знать правду.

— Я любила Страйка, ты это знаешь, — медленно начала она.

— Я знаю, но и ты знаешь, что он был болен. Мы оба ждали этой новости от Мэгги. Есть что-то другое, что не дает тебе покоя. И я должен знать, что это.

— Просто… Просто две утраты за один день — это тяжело.

— Две утраты? Если ты намекаешь, что возвращение Мэгги помешает нашим встречам, то это не так.

— Нет… Я… Я ходила сегодня навестить Делайлу.

— Делайлу?

— Я подумала, что обязана это сделать. На нее напали, как и на меня, к тому же избили. — Тесса помолчала немного, ожидая, что скажет Лаки, но он не проронил ни слова. — Она рассказала мне, как ты был добр к ней.

— Я чувствовал, что обязан ей помочь, — нахмурился Лаки, не понимая, к чему клонит Тесса. — Она хороший, преданный работник.

— Делайла сказала, что ты позаботился о ней, — настойчиво продолжала Тесса, — нанял ей сиделку, обеспечил всем необходимым до ее выздоровления.

— Все правильно.

— И все только потому, что она преданный работник?

— Я чувствовал, что обязан помочь ей, — медленно произнёс Лаки, понимая, что ему придется рассказать правду, — не только потому, что она преданный работник, но и потому, что до твоего появления в Сан-Франциско мы были близки.

— Потому что она умеет делать то, чего я не умею.

— Нет. Я помог ей, потому что ее избили и она одинока. А я знаю, что такое быть одиноким.

— Потому что она временно не может… работать на тебя.

— Правильно, если это все, что ты хотела сказать. Но я думаю, что это не все.

— Мне надо знать, — у Тессы дрогнул голос, — приходил ли ты к Делайле в палатку после того, как на нее напали, Лаки.

— Конечно, приходил.

— Но ты не рассказывал мне, что ходил навестить ее.

— Мне необходимо было сделать это.

— Ты говорил ей, что бережешь для нее место?

— Да, говорил.

Итак, Лаки подтвердил все, что сказала ей Делайла. Тессе стало больно, но она решила не останавливаться и выяснить все до конца.

— Просто хочу уточнить. Делайла была для тебя той, кем стала я, пока не было Мэгги?

— В некотором отношении, — вздохнул Лаки.

— Да или нет?

— Да, все так, но между мной и Делайлой никогда не было таких отношений, как у нас с тобой.

— Дело во мне или в ней?

— Что ты хочешь, чтобы я сказал, Тесса? — потребовал Лаки, вдруг рассердившись. — Ты хочешь, чтобы я унизил Делайлу? Или чтобы я сказал, что ее опыт явно превосходит твой? Хочешь, чтобы я сказал, что в прошлом она полностью удовлетворяла меня? Хочешь, чтобы я рассказал тебе, что говорил ей те же самые слова, которые говорил тебе, когда мы лежали в объятиях друг друга?

Тесса закрыла уши руками.

— Ничего не говори больше. Просто отвези меня домой, — бросила она.

— Тесса, ты не понимаешь.

— Я понимаю, Лаки, в этом вся проблема. — У нее вспыхнуло лицо и загорелись глаза. — Я слишком хорошо все понимаю, — прошептала она.

— Тесса, выслушай меня.

— Я должна вернуться в хижину. Меня Мэгги ждет, она плачет.

— Послушай, пожалуйста…

— Мне кажется, это все неправильно. В Сан-Франциско я чувствую себя не в своей тарелке, Лаки. Мне ближе такое место, как Айова, ферма, где жизнь проста и от человека ничего, кроме упорной работы и выполнения своих обязанностей, не ждут.

— Я тоже этого хочу, Тесса.

— Я знаю. Ты хочешь этого и, может быть, получишь. Единственная проблема состоит в том, что я не могу стать той, кто даст тебе это. Теперь отвези меня, пожалуйста, домой, Лаки, — тихо добавила Тесса, видя, что Лаки затрудняется подобрать слова для ответа.

— Но…

— Пожалуйста.

Лаки был настолько потрясен, что никак не мог придумать достойный ответ. Он стегнул лошадей, и повозка снова покатилась по дороге. Когда он перенес все вещи Тессы в хижину, она остановилась в дверях, преградив ему вход.

— Можешь купить мне обратные билеты до Айовы завтра, Лаки. Пришло время ехать домой. Я верну тебе все деньги, даю слово. Я пыталась, но Сан-Франциско не мой город, — слабо улыбнулась Тесса.

Она зашла в хижину и закрыла за собой дверь. Лаки долго стоял снаружи, не двигаясь с места, потом уехал.

Смеркалось. Делайла лежала на кровати. На душе у нее кошки скребли. Она жалела, что наговорила много лишнего Тессе, что потрясла молодую женщину, беззаботно обрушив на нее поток полуправды и откровенной лжи. Сначала она была счастлива, видя, как с каждым произнесенным ею словом блондинка менялась в лице. Но потом ее одолело беспокойство. А если Тесса все услышанное рассказала Лаки и он рассердился и не станет выполнять данные ей обещания? Лаки обеспечивал ей работу в палатке. Куда она пойдет, если он передумает? Ведь теперь она не очень хорошо выглядит, чтобы получить приличную работу, когда поправится. Сейчас она уже могла понемногу передвигаться, но ей не хотелось, чтобы кто-то, особенно мужчины, которые прежде добивались ее расположения, увидел ее в таком состоянии. Она держала у себя Джозефину в качестве служанки, чтобы женщина ходила в магазин и готовила для нее, избавив от необходимости появляться на людях, пока она окончательно не поправится.

С наступлением ночи опасения и тревоги Делайлы усилились. Больше всего она расстраивалась из-за того, что могло сорваться наказание человека, который сотворил с ней такое. Она не могла придумать, как разрушить жизнь Харли. Ей хотелось, чтобы он страдал так, как страдала она, но он был богат, его уважали за успех в тех кругах, где успеху аплодировали, а на поражение не обращали внимания. У него не было семьи, в его жизни не было женщины, которую он приблизил бы к себе. Единственное, что было важно для Харли, — это ощущение власти, которое ему давали деньги, страх, который он вызывал в людях, и богатство, которое он накопил. Все это, вместе взятое, означало для него успех.

Делайле хотелось лишить его всего этого. Она хотела заставить его ощутить чувство поражения, какое пережила она! Она хотела увидеть его падшим до уровня, который он презирал. До уровня посредственности.

Но как?

Делайла встала и доковыляла до выхода из палатки, чтобы посмотреть на огни города. Ночью город был похож на сказку, потому что темнота скрывала многие его недостатки. Никто бы не поверил, что Сан-Франциско только недавно возродился из пепла пожара, что…

Затуманенные глаза Делайлы округлились от внезапно озарившей ее идеи.

Пожар.

Почему она не подумала об этом раньше? В Сан-Франциско повсюду лежат горы опилок и других воспламеняющихся материалов. От бесконечного переселения людей, которые бросают свои пожитки на улицах, не желая тащить на золотые прииски дополнительный груз, тоже остаются высокие горы мусора. Никто ничего не заподозрит, если великолепный бордель Харли станет жертвой одного из многочисленных пожаров загадочного происхождения, которые продолжали атаковать город.

Но Харли может восстановить свой бордель с помощью припрятанных денег. А где он хранит их? Делайла была уверена, что он не доверяет городским банкам. Ни один человек в здравом уме не доверит свои сбережения банку. Он спрячет их там, где француженки, которых он привез в свое заведение, могут найти их? Нет. Единственное возможное место для хранения сбережений — его собственное жилище. Делайла помнила эту массивную мраморную лестницу, внушительный кабинет, заставленный книжными полками, и впечатляющий холл, через который он стремительно протащил ее, чтобы никто не увидел там женщину ее уровня.

Делайла знала, что должна сделать. Она уничтожит и его богатый бордель, и его внушительный дом. Лишившись внешних атрибутов успеха, Харли Нокс почувствует такое же одиночество и безысходность, как и она.

Это решение придало ей сил. Но ей необходимо сделать все быстро, прежде чем обрушится ее собственный карточный домик.