На индейце не было того живописного наряда, разукра­шенного пестрыми птичьими перьями и цветными ракушками, какой носили когда-то его предки. Он был одет в сильно поношенную меховую куртку и брезентовые штаны. На ногах у не­го были эскимосские торбаза из нерпичьей шкуры.

В ярангу вошел с арканом в руке Гоомо. Шеррид осмотрел его могучую фигуру и, грустно улыбнувшись, сказал:

— Не было бы у Кэмби оружия, сейчас пошли бы мы с то­бой к нему вдвоем и дознались бы, кто похитил Лойю.

Чочой насторожился.

В это время в ярангу вошел Том. Чочой кинулся к нему на­встречу, схватил его за рукав и вывел на улицу:

— Послушай, Том, не показалось ли тебе вчера, когда мы были там, в складе, что в углу, около кровати Дэвида, был за­крыт одеялом человек?

— Да-да, мне показалось...

Чочой минуту помолчал, потом отвел Тома еще дальше от яранги и таинственно зашептал:

— Сейчас мы с тобой должны проверить, человек ли это был и что за человек. У индейца Шеррида дочь исчезла. Воз­можно, это она там была.

Возбуждение Чочоя передалось Тому. Во что бы то ни стало помочь индейцу Шерриду найти его дочку — вот что сейчас занимало мальчиков.

— Надо сказать ему о том, что мы видели вчера... — пред­ложил Том.

— Но меня дядя будет ругать за то, что мы лазили в склад шамана, — возразил Чочой.

Том нахмурился:

— Да. Дядя будет тебя ругать, это верно.

— Но Шерриду все же надо рассказать о том, что мы вче­ра видели, — твердо решил Чочой. — Надо предупредить его, чтобы он не уходил из поселка. Возможно, его дочь удастся спасти, а без отца как же она убежит отсюда?

— Спасти? — переспросил Том. — Да-да, надо ее спа­сти, — решительно добавил он, еще не представляя себе, как это сделать.

Мальчики вошли в ярангу. Глянув в окаменевшее лицо индейца, Чочой подсел к нему, положил на его колено руку и вдруг сбивчиво, быстро начал рассказывать о том, что они ви­дели в складе шамана Мэнгылю.

Лицо индейца оживилось. Он вытащил изо рта трубку, мгновенно встал на ноги и весь превратился в слух и внима­ние. Гоомо изумленно смотрел на мальчиков. К удивлению Чо­чоя, он не спросил, зачем они очутились в складе.

— Придется тебе, Чочой, еще раз полезть в склад Мэнгы­лю. Если девочка действительно у сыновей Кэмби, тогда мы с Шерридом подумаем, как ее освободить, — сказал Гоомо.

Индеец опустился на корточки возле Чочоя:

—  Шеррид долго помнит сделанное ему зло, но Шеррид еще дольше помнит сделанное ему добро. Шеррид не останет­ся в долгу!

—  Пошли, Том! — позвал Чочой.

Индеец положил свои руки на головы мальчиков, посмот­рел им в глаза и, чуть кивнув головой, тихо промолвил:

—  Пусть будет вам удача!

В склад шамана Мэнгылю мальчики попали точно так же, как и в первый раз. Теперь он не казался им таким таинствен­ным и страшным, как прежде.

Еще не подойдя к перегородке, они услыхали голоса Адоль­фа и Дэвида. Жесть, которую вчера оторвал Дэвид, осталась неприбитой.

Подкравшись к щели, Чочой и Том сразу увидели сидя­щую в углу худенькую девочку-индианку с огромными не­подвижными глазами. Лицо девочки выражало презрение и даже отвращение к братьям Кэмби, которые в эту минуту за­нимались странной игрой.

На кровати Дэвида лежал Адольф, а Дэвид, склонившись над ним, прикладывал свой нос к носу старшего брата и с шу­мом втягивал в себя воздух.

—  Ничего не получается! — рассердился он и взял в ру­ки журнал «Лайф». — Тут же ясно описано, что нужно одно­му играющему вложить папиросную бумагу в ноздрю, а вто­рому играющему попытаться путем энергичного вдыхания че­рез нос втянуть ее в свою ноздрю.

—  Мы же так и делаем, — отозвался Адольф, дотраги­ваясь пальцами до своего мясистого носа.

—  Дай-ка я лягу на кровать, а ты будешь, как тут говорит­ся, энергично вдыхать через нос, — предложил Дэвид.

Братья поменялись местами.

Долго возились они, чертыхаясь, и, видимо, не удовлетво­ренные результатами игры, уселись на кровати красные, пот­ные, с выражением апатии и пресыщения на лицах.

—  Все это очень и очень противно, — сказал Адольф. — И какой только идиот поместил описание этой игры в журна­ле «Лайф»!

—  Не так противно, как скучно. — Дэвид поморщился и, посмотрев пристально на девочку-индианку, почти вплотную подошел к ней. — Ну, чего так смотришь, а? Видно, смешно тебе показалось, как мы забавлялись новой игрой?

—  Не столько смешно, сколько противно, — ответил за де­вочку Адольф. — Если бы было смешно, она смеялась бы.

—         Ну, ты сейчас начнешь свое благородство показывать. — Дэвид повернулся к брату. — И какой же ты, Адольф, нудный человек! Всегда все ругаешь, возмущаешься, плюешься — и, однако, делаешь то же самое, что и другие. Одним словом, ханжа!

—   Не понимаю, зачем отец эту девочку взаперти дер­жит? — желая перевести разговор на другую тему, сказал Адольф.

—   Да говорит, что этот бродяга Шеррид изрядно задол­жал ему и теперь сюда не показывается. Так вот, почтен­ный родитель придумал способ затянуть индейца к нам в по­селок.

—   И он, кажется, добился своего. Сегодня я видел Шеррида здесь.

В это время дверь открылась, и на пороге показался Кэм­би с каким-то свертком в руках.

Чочой поежился от страха, а Том прикрыл рот рукой, слов­но боясь, что Кэмби услышит его дыхание.

Мистер Кэмби не видел еще сыновей со вчерашнего дня. Он минуту с недоумением смотрел то на младшего, то на старшего сына, удивленный нелепыми их прическами, а потом строго спросил:

—   Это еще что такое?

Дэвид сел на кровать, с независимым видом заложил ногу за ногу и сказал, улыбаясь:

—   Это новые прически, отец! Прически по последней мо­де, признанной золотой молодежью Америки. Вот, можешь убедиться: об этом пишут в журнале «Лайф». Даже фотогра­фии помещены.

—   Да это мы пошутили. Сегодня совсем сострижем воло­сы. — Адольф конфузливо потер рукой голое темя.

Рассмотрев фотографии в журнале и прочитав текст под ними, Кэмби еще раз окинул взглядом своих сыновей.

—   Ну что ж, к новым вашим прическам очень пойдет но­вый наряд! — наконец воскликнул он.

С этими словами Кэмби заговорщически подмигнул сы­новьям и развернул два белых балахона с капюшонами.

—   Нате, меряйте, привыкайте! Готовьтесь к посвящению в ку-клукс-клан!

—   Что? Ты хочешь, чтобы мы стали куклуксклановца­ми? — изумился Адольф, почти со страхом глядя на белый ба­лахон.

—   А разве ты против этого? — после некоторого молчания спросил мистер Кэмби. Голос его прозвучал угрожающе.

—   Нет! Что угодно, только не это! — с решительностью, которая озадачила даже Дэвида, заявил Адольф.

— Ты что? — Мистер Кэмби тяжело ступил вперед. — Быть может, там, в своем колледже...

Он не докончил. Ему было страшно подумать, что его сын мог заразиться в колледже опасными идеями.

— Напрасно, отец, так волнуешься, — флегматично заме­тил Дэвид. — Ты плохо знаешь Адольфа. Он выполнит обряд посвящения. Это так же верно, как и то, что сегодня после ве­чера наступит ночь.

Адольф зло посмотрел на брата, хотел сказать что-то, но мистер Кэмби миролюбиво перебил его:

— Ну ничего, ничего... Не будем зря терять время. Мне очень некогда. Я хочу предупредить вас, чтобы вы не выпусти­ли вот эту птичку. — Мистер Кэмби указал на девочку-инди­анку, которая с его приходом, забившись как можно плотнее в угол, закрылась одеялом. — Я хочу, чтобы этот бродяга Шеррид как следует поволновался, тогда он станет сговорчи­вей и припомнит все свои долги.

Хлопнув Адольфа по длинной спине, мистер Кэмби снова добродушно подмигнул ему и направился к выходу.

— Поручи кому-нибудь как следует заделать вот эту сте­ну, — угрюмо обратился Адольф к отцу, — а то запах оттуда идет такой, что тошно.

— Хорошо, хорошо, сделаю, — пообещал мистер Кэмби и скрылся за дверью.

Адольф закурил сигарету, бросил спичку под ноги Дэвиду:

— Если ты, Дэвид, еще будешь в подобном тоне говорить обо мне, то...