Однако Алекс не могла предполагать, что реакция на ее безобидную догадку будет столь бурной. Знай она это, никогда бы не сказала, что раскрыла его тайну, корила себя она.

— Тревис, успокойся, прошу. Если ты не хочешь, чтобы об этом кто-то знал, я никому не скажу. Это останется тайной.

Тревис резко остановился и, повернувшись к Алекс, странно посмотрел на нее.

— Что ты сказала? — непонимающе переспросил он.

— Я никому не расскажу, что ты — создатель доброго Страшилы Милтона, обещаю тебе. — Ты и о нем тоже знаешь? — промолвил он недоуменно, словно не поверил своим ушам.

Алекс в растерянности смотрела на него. Теперь пришел ее черед недоумевать. Однако она успокоилась, увидев, что Тревис постепенно остывает.

— Я что-то недопоняла, Тревис? Что означает твое «тоже»?

Судьба давала ему шанс. «Расскажи ей, расскажи все», — подсказывала совесть. А что, если она не простит лжи и он более не увидит в ее глазах трогательной нежности? Что, если отвернется от него, бросит, как сделала это мать?

К тому же она может запросто выставить его из своего дома, а он к этому еще не готов. Многое еще надо сделать. Мак со дня на день будет здесь, и им удастся упрятать убийцу Леклера за решетку. Было бы безответственным с его стороны разрушить все, когда осталось совсем немного и Леклер будет схвачен.

И все же. Что он ответит Алекс на вопрос о книге?

Алекс сама пришла ему на помощь.

— Ты уже написал продолжение книги? Расскажи, мне это интересно.

Он правильно решил: чем меньше Алекс знает, тем безопасней для нее. Он готов остаться подлецом в своих глазах, только бы Алекс не грозила опасность. Ему дано задание, и, видит Бог, он должен его выполнить.

— Да, написал, — ответил Тревис, медленно возвращаясь к столу, и, сев, тут же потянулся к нарезанной ветчине. Взяв солидный ломоть, он откусил половину. И тут только впервые в его прояснившейся голове возник вопрос: откуда она узнала, что он автор детской книги «Великое Запределье»?

Энергично накладывая на тарелку еду, он спросил об этом, Алекс обстоятельно объяснила, как пришла к этой догадке.

— Тебя выдала подпись под рисунком, который ты подарил Брендону. Но лучше расскажи о своей новой книге. Она тоже о Милтоне?

— Да, такой была задумка, — ответил Тревис, благодарный, что хотя бы в этом он может быть с ней откровенен. — Но увы, ее уже нет.

— Как нет?

— Она пропала вместе с моим багажом.

То ли чемодан где-то затерялся, то ли попал в руки тех подонков, что украли его бумажник, а с ним и бирку на получение багажа, но с тех пор о багаже Тревиса ничего не было слышно.

— Там была рукопись книги и рисунки к ней. Я собирался кое-что подправить, задержавшись в этих краях, а затем отдать издателю. Но, увы.

Он пожал плечами.

Несмотря на его невозмутимый вид, Алекс поняла, что он болезненно переживает утрату рукописи.

— Бедный Тревис, столько трудов… — промолвила она с искренним сожалением и по-дружески обхватила его за плечи. — Я сочувствую тебе. Возможно, багаж все-таки отыщется, а если нет, тебе ведь не сложно все восстановить, не так ли?

Конечно, подумал он, если его вконец не замучит чувство вины перед Алекс, так верящей ему. Или если он не умрет от непреодолимого желания держать ее в своих объятиях, целовать ее ласкать ее тело, когда оно так податливо льнет к нему… Тревис попытался сделать глубокий вдох, чтобы привести в порядок свои сумбурные мысли и чувства. Но ничего не получилось. От Алекс пахло солнцем, и луговыми цветами, и еще чем-то совершенно необъяснимым, присущим только ей одной.

Не раздумывая, он обхватил ее за талию и усадил к себе на колени.

— Тревис! — запротестовала она, но тут же уютно умостилась и прильнула к нему.

— Алекс! — передразнивая ее, воскликнул в свою очередь Тревис, прежде чем поцеловал в шею, туда, где можно было вдохнуть пьянящий запах ее золотых волос.

— Я думала, мы сейчас отправимся в магазин… — произнесла Алекс слабым голосом.

— Потом… — ответил он, легонько укусив ее за мочку уха. — Раньше мы, пожалуй, наведаемся еще в одно место, здесь недалеко, наверху…

— О-о-о, — протянула она, словно удивившись.

Прижав к уху телефонную трубку, Тревис нетерпеливо ждал, когда в ней послышится уже ставший ненавистным тонкий металлический голос нового секретаря Макгрегора. Он приготовился снова услышать, что шефа нет. Лишь после восьмого гудка на другом конце наконец поднял трубку и тонкий голос ответил:

— Госдепартамент. Чем можем быть полезны?

— Тревис Кросс просит соединить его с Дервином Макгрегором, — произнес Тревис стандартную фразу в который уже раз за последние три дня.

К его радости, на сей раз Макгрегор оказался на месте.

— Одну минуту, соединяю вас с мистером Макгрегором, — пропищал голосок, и тут же Тревис услышал отрывистый, похожий на собачий лай ответ:

— Макгрегор слушает.

— Кросс, — так же коротко пролаял в трубку Тревис.

— Эй, дружище, как ты вовремя, — теперь было похоже, что шеф расплылся в радостной улыбке. — Я приехал вчера вечером и сразу же позвонил тебе в отель, назвал твое имя, разумеется, то, о котором мы договорились, но получил ответ, что о тебе там и слыхом не слыхали. Я начал уже беспокоиться. У тебя все в порядке? Где ты?

— Были проблемы, но о них ты узнаешь из моего донесения, — ответил Тревис, осторожно обходя вопрос о своем местопребывании. — Главное, вы нашли то, что хотели?

— Бухгалтер Леклера раскололся, как переспелый орех, и выложил все, — радостно информировал его Макгрегор. Было видно, что поездкой он доволен.

— Слава Богу, — облегченно вздохнул Тревис, чувствуя, как с его плеч свалилось бремя, однако той грубой мстительной радости, которую он ждал, не было. Просто он почувствовал спокойное удовлетворение от того, что дело наконец сделано. Слушая дальше рассказ Мака, он сам удивился, что остается почти равнодушным.

— Майкелс, благослови его Господь, до того прилежен, что сохранил не только все бухгалтерские книги, но и их фальшивые копии. У самого Леклера тоже, оказывается, был пунктик — вносить в книгу все вплоть до самых мелких расходов. Он даже, подсчитал, во что ему обошлось похищение, дабы, называя сумму выкупа, не продешевить.

На этом кончилась радостная часть рассказа. Веселых ноток в голосе Макгрегора поубавилось, когда он перешел к главному.

— Понимаешь, Кросс, кажется, мы не сможем предъявить лично Леклеру обвинение ни в похищении юнца, ни в убийстве Джоэла. Остается одна статья — сокрытие доходов и уклонение от уплаты налогов. По ней-то мы его и упрячем.

Это никак не могло удовлетворить Тревиса. Но зная отношение правительства к столь крайним мерам наказания, как четвертование, он вынужден был смириться, сам, однако, удивившись, что делает это совершенно спокойно. Месяц назад реакция его была бы совсем иной.

Впервые после смерти Джоэла он не думал о способах наказания убийцы, как о чем-то самом главном. Ему достаточно было того, что тот будет наказан.

Тревис чувствовал, как в Вашингтоне замер у телефона Макгрегор, уже приготовившийся к взрыву негодования и протестам. С ироничной усмешкой Тревис представил себе, какой неожиданностью станет для шефа его смирение. Пора бы ему лучше знать своих сотрудников, не без горечи подумал он.

— Что ж, босс, — спокойно сказал он в трубку. — Если иного выхода нет, подойдет и этот. Засадим его за неуплату налогов.

В трубке воцарилась полная тишина, а затем послышались облегченный вздох, кряканье и довольный смешок.

— Черт тебя побери, Кросс. Никогда не знаешь, что ты выкинешь. Ждешь от тебя одного, а ты выдаешь другое.

— Это лучшая черта моего характера, шеф. В ней все мое обаяние.

На это Мак ответил что-то, должно быть, не очень лестное, но Тревис не расслышал. Наконец раздался вздох и посерьезневший усталый голос Мака:

— Знаешь, парень, похоже, что-то неладное происходит с нами. Похититель детей и убийца может уйти от карающей руки закона, а вот от длинной руки налоговой инспекции — никогда.