— Я настояла на том, что картины останутся со мной, — пожала плечами мисс Риордан. — И потом, я тут не одна такая. Риордан-мэнор сейчас совсем как Форт-Нокс. Никто не может войти или выйти без того, чтобы не сработала сигнализация. Я едва с ума не сошла, когда они ее отлаживали. — Пожилая леди нежно улыбнулась, глядя на портрет. — Я жила в одной комнате с Мэган всю мою жизнь и не собираюсь расставаться с нею ни за какие деньги! Зачем мне запирать ее в каком-нибудь сейфе вместо того, чтобы любоваться ею каждый день и час?

— Совершенно незачем, — согласилась Роберта, не сводя глаз с полотна. — Она просто чудо.

— Так что вы понимаете, почему меня не очень заинтересовала финансовая сторона вашего открытия, Клемент, — сказала мисс Риордан. — Мне, конечно, любопытно узнать, сколько вам удастся получить за портрет Силвиса, но у меня вполне достаточно денег, чтобы безбедно дожить мои дни. А если вдруг мне ни с того ни с сего понадобятся наличные, я продам одну из картин, висящих в гостиной. — Она улыбнулась. — Взять, к примеру, морской пейзаж, который я купила в Венеции только потому, что он мне понравился. Я и понятия не имела, что он на самом деле стоит кучу денег. Или акварель, приписываемую Клоду Лоррену.

Они вернулись в гостиную, и мисс Риордан, явно наслаждаясь обществом гостей, уговорила их посидеть еще.

— Если только мы не утомляем вас, — поспешно сказала Роберта.

— Нисколько, — откликнулась пожилая леди. — Кроме того, вам, наверное, хочется услышать историю Мэган.

— Очень хочется, — уверил ее Клемент. — Теперь, когда мы видели лица обеих сестер, нам любопытно, за что так жестоко обошлись с Мораг.

— Мэган, та, что изображена на портрете в моей спальне, была помолвлена с сыном соседа-баронета. По этому случаю решили заказать портреты обеих сестер, пока те еще, так сказать, не упорхнули из родного гнезда. Однако с учетом расходов на предстоящую свадьбу сэр Патрик Риордан, известный своей бережливостью, решил пригласить не такого дорогого художника, как, например, Ребёрн. Тем более что тот к этому времени уже вернулся в Англию. Джошуа Силвису — так же в целях экономии — заказали двойной портрет Мэган и Мораг, а не два отдельных. Жених Мэган, Ричард Герри, попросил позволения присутствовать при написании картины.

— Понятно, почему у Мэган на портрете такой сияющий вид, — заметила Роберта. — Она была влюблена в Ричарда.

— К несчастью для нее, — сухо откликнулась мисс Риордан. — Поскольку полотно еще не успело просохнуть, а Ричард Герри сбежал вместе с Мораг. И бедная Мэган за одну ночь превратилась в озлобленную на весь мир старую деву. Так гласит семейное предание. Она осталась жить здесь со своим братом, когда тот унаследовал поместье, но умерла еще довольно молодой.

— От разбитого сердца? — спросила участливо Роберта.

— Нет, обошлось без романтики, моя милая. От пневмонии.

— А что случилось с Мораг? — поинтересовался Клемент.

— Она получила по заслугам. — Тут мисс Риордан злорадно хихикнула. — Бесприданница, она родила Ричарду кучу детей, утратила красоту и так растолстела, что муж стал искать утешение у любовниц и в конечном итоге растратил все свое состояние за карточным столом.

— Похоже на то, что Мэган еще повезло, — заметила Роберта. — Надо полагать, это она замазала изображение сестры на портрете.

— Не сомневаюсь. Мэган сама была художницей-любителем, так что все необходимое имела под рукой.

— Я так и вижу, как она этим занимается, — сказала Роберта, поблескивая глазами. — Проклинает сестру, с ожесточением водя кистью по портрету, а потом уносит полотно на чердак и прячет там, где его никогда не найдут.

На обратном пути Роберта не могла говорить ни о чем, кроме этой истории. Совершенно очарованная Эдной Риордан и ее рассказом, пораженная тем, что в частной коллекции обнаружились портреты работы Хенри Ребёрна, она общалась теперь с Клементом совершенно непринужденно.

— Вижу, моя затея имела успех. Вам поездка пришлась по душе, — заметил он, самодовольно улыбаясь.

— Ланч мне тоже понравился. И пейзаж, — отозвалась молодая женщина. — Как хорошо, когда есть возможность полюбоваться открывающимся видом! Обычно их проезжают на полной скорости.

— Как ваш любитель тротуаров?

— Кевин очень славный!

— Не сомневаюсь, — сказал Клемент безо всякого энтузиазма и бросил взгляд на часы. — Давайте я завезу вас сейчас в больницу. Подожду, пока вы побеседуете с отцом, а потом отвезу домой.

— Но я не могу согласиться на это…

— Почему же?

— Вы и так потратили на меня бездну времени!

— Я был бы рад еще больше времени на вас потратить, — успокоил ее Клемент. — Да и потом, мне самому хочется взглянуть, как там Дик… Если вы, конечно, не против.

Роберта не возражала, и ее скорее позабавила, а не возмутила радость, которую выказал Ричард Бринсли, увидев ее с Клементом. С полчаса они втроем оживленно обсуждали поездку, а затем Клемент оставил Роберту наедине с отцом.

— Вы подружились, как я вижу, — отметил Ричард.

— Думаю, что так, — признала Роберта. — Теперь, когда я достаточно пообщалась с твоим «сокровищем», он мне нравится гораздо больше, чем можно было бы подумать.

— Просто у вас много общего.

— Так, когда тебя выпускают? — спросила Роберта, меняя тему разговора.

— В среду. Глэдис звонила сегодня: она заедет за мной днем. Мы проведем ночь на Финьюкейн-фарм, а на следующее утро поедем в Дроэду. — Ричард усмехнулся. — Я сам не совсем во все это верю…

— У вас опечаленный вид, — сказал Клемент, когда Роберта села в машину.

— Папу терзают сомнения относительно двух недель в мамином обществе. Это нехорошо, поскольку весь смысл затеи в том, чтобы отец не напрягался и не нервничал.

Клемент скривил губы.

— Послушайте, если дело не выгорит, мы просто поедем ему на помощь.

Роберта рассмеялась.

— Я и сама не знаю, что меня тревожит. У мамы с отцом довольно много общих интересов, и готовит она великолепно.

— Тогда Ричард в надежных руках. — Клемент взглянул на часы. — Еще не вечер, мисс Бринсли. Вы очень торопитесь домой?

— Да нет.

— Тогда давайте поужинаем вместе.

— При условии, что плачу я… — начала Роберта, но ее собеседник покачал головой.

— Поехали к нам в Братер-коль. Приготовим ужин у меня в конюшне, как я по привычке называю мое убежище.

Роберта изумленно взглянула на него.

— Думайте быстрее, — приказал ей Клемент, — надо выбирать сейчас, куда ехать!

— Спасибо за предложение, — быстро сказала она. — Я — за.

Братер-коль находился гораздо дальше от Каррикманса, чем думала Роберта. И когда «бьюик» наконец свернул на узкую подъездную аллею, ведущую к дому, она осуждающе посмотрела на своего спутника.

— Когда вы первый раз оказались в Финьюкейн-фарм, то заявили, что просто проезжали мимо.

— Соврал. Я приехал тогда специально, чтобы увидеть вас, Роберта.

— Неправда. Чтобы убедить меня отреставрировать вашу картину, — проворчала Роберта.

Машина подъехала к дому. Особняк оказался не такой роскошный, как ожидала увидеть молодая женщина, но все же очень симпатичный. С целым лесом дымоходов на крыше, с оконными переплетами в небольшой ромбик, в которых отражалось закатное солнце, весь увитый отцветшей уже глицинией.

— Какая прелесть! А когда его построили?

— В конце девятнадцатого века. Плюс всякая модернизация.

Роберта перевела взгляд на Клемента.

— И когда-нибудь этот дом станет вашим.

— Да, — серьезно ответил он. — Вместе со всей прилагающейся к нему ответственностью.

— А ваши сестры?

— Тут-то и начинается ответственность. — Клемент вылез из машины и, обойдя вокруг капота, подал руку Роберте. — Вперед! Я покажу вам дом, а потом пойдем есть. — И он указал на строение, стоящее в некотором отдалении от дома.

Клемент провел гостью по анфиладе парадных комнат, с удивительно низкими — для дома, построенного в девятнадцатом веке, — потолками, но при этом просторных, светлых и уютных. Обставленные антикварной мебелью, они были образчиком вкуса и при этом имели жилой вид.