Та взмахнула своими короткими до плеч льняными волосами, а ее глаза вспыхнули красным.
— Он всегдасо мной говорит, Лу.
— Не в этот раз.
Ее слова остались без внимания. Иона схватила Алека за руку, когда он поднимался по лестнице.
— Алек?
Он повернулся к ней лицом и свирепо глянул на ее руку, вцепившуюся в его запястье. Иона быстро отдернула руку.
— Кажется, ты должна была остаться в клубе?
— Я передумала.
— Ну так, будь добра, передумать обратно, — пророкотал он.
— Ты нуждаешься во мне, Алек.
— Я нуждаюсьв лицемерной, вероломной гарпии, также известной, как Иона Мак-Дугал?
— Я больше не та, кем была, — заявила она.
— Когда ты оставишь меня в покое?
— Неужели, ты правда ее любишь?
Алек вздохнул.
— Закрой дверь, когда будешь уходить.
* * *
«Сколько бы еще она собиралась уйти? — спрашивала у себя Таня. — Беспокоились ли ее мать и сестры даже после того, как она дала о себе знать? Скорее всего, да. Разочаровалась ли в ней Мия после того, как она так долго не отвечала на ее письмо? А что с работой? И с полицией?» Еще месяц назад ее жизнь была тихой и заурядной. Одно происшествие и один человек перевернули ее жизнь вверх тормашками.
Таня потянулась за телефоном и набрала номер.
После продолжительного разговора с матерью она, наконец-то, натянула на себя одеяло. На ней по-прежнему была одета ночная сорочка и, собрав ее в горсть, она сжала ткань в кулаках. По-видимому, она слишком поторопилась покинуть Алека.
И все же, казалось, что он хотел ее ухода так же сильно, как ей самой хотелось уйти.
* * *
Как она и ожидала, на следующее утро заявились полицейские, чтобы задать ей вопросы. Они пробыли довольно долго. Она твердо придерживалась своей версии. К счастью, ее мать приехала за несколько часов до них, и, когда полицейские уже начали злоупотреблять ее гостеприимством, мама их разогнала, как надоедливых мух. Но не до того, как они успели выяснить о присутствии Тани на месте преступления. Будучи обладательницей острого ума, Таня сумела быстро выкрутиться, объяснив, что некто забрал ее из квартиры Клайнов и оказал первую помощь.
Лицо офицера Мэтта Родригеса было вежливым и непроницаемым. Ей трудно было сказать, купился он на ее историю или нет. Она спекулировала их дружбой, надеясь, что он вспомнит о том, что они время от времени сотрудничали. Его же напарник был совершенно другим делом.
Прищурившись, офицер Чен попросил ее повторить свою историю. Таня повторила ее во второй раз. Ей пришлось признать, что звучала она довольно неубедительно и притянуто за уши, но что ей следовало говорить? Таинственный человек в плаще разорвал горло Клайна, а потом забрал ее домой и исцелил ей раны без участия врача и без обращения в больницу? Ага, точно! Эта версия звучала так, словно она почерпнула ее со страниц журнала «Фэнгория» [40]. От этой мысли у нее по спине пробежал холодок.
Офицер Родригес положил блокнот в карман и обратился к своему напарнику:
— Думаю, мы узнали все, что нужно, Чен.
— По-моему, либо эта леди пересмотрела ужастиков, либо она говорит правду, — произнес один из них над ее головой. Они вполголоса продолжили разговор друг с другом.
Таня прокручивала в голове свою историю. Звучала она неубедительно, и чем больше Таня думала об Алеке и о той ночи, тем больше у нее болела голова.
— Таня, ты побледнела, давай ложись. — Джоан, ее мать, заставила ее прилечь на диван и укрыла шерстяным одеялом. — Ладно, офицеры Чен и Родригес — на выход!
— У нас еще есть вопросы, миссис Уильямс.
— Я вас прекрасно понимаю, но моя дочь устала. Ей нужен покой, не поймите превратно.
Офицер Чен надел шляпу.
— Мы вернемся, миссис Уильямс.
Джоан закрыла за ними дверь.
«Спасибо, Господи, за то, что даровал нам матерей», — подумала Таня.
Танины коллеги заглядывали к ней наплывами в течение следующих нескольких дней, одаривая ее открытками с пожеланиями скорейшего выздоровления и корзинами цветов. Окружной прокурор и его помощник тоже ее навестили. Оба сказали ей не торопиться и выздоравливать столько времени, сколько ей для этого потребуется. Она была благодарна им за это, но ей не терпелось вернуться к работе. Они выглядели обеспокоенными, и Таня была этим тронута. Она никогда не знала, какого о ней мнения коллеги. У нее никогда не хватало времени, чтобы это узнать.
Ее жизнь растрачивалась на оказание профессиональной помощи и консультирование женщин, подвергшихся насилию, и их детей. Ей никогда не приходило в голову, что и она нуждается в чьей-то заботе. Алек очень хорошо о ней заботился. Он ее баловал.
Таня по мере выздоровления в домашних условиях восполняла пропущенное. С помощью матери она перебрала всю почту. Ей пришел счет за аренду, но оказалось, что он уже оплачен. Ее мать без умолку трещала о том, кто бы это мог заплатить за квартиру вместо нее. Таня догадывалась, кто оплатил счета. Алеку не стоило этого делать. Ей доставили продукты, а, самое главное, был оплачен кабельный законопроектный канал. Чтобы она делала без «Oxygen Channel» [41]?
В груде почты, которую Таня забрала из почтового ящика, она нашла еще одно письмо от Мии, ее лучшей школьной подруги. Таня испытывала чувство вины из-за того, что не написала ей раньше, но у нее был вывих плеча и ушибы, с которыми приходилось считаться. Возможно, Мия не будет возражать против задержки между письмами. А, может, она пнет ее под зад при следующей встрече.
Таня достала ручку и планшет с писчей бумагой и села за стол. Она скучала по своему столу, незатейливой мебели из красного дерева с позолоченной отделкой. Быстрее было бы отправить письмо по электронной почте, но они договорились поддерживать связь «по старинке». Это был вымирающий способ общения, но он был более личным, чем сообщение типа: « Вы получили е-мэйл».
Она начала писать:
Дорогая, Ми!
Я понимаю, что прошло несколько месяцев с тех пор, как я написала тебе в последний раз, и месяц с того момента, как ты написала мне. Извини меня за это. Я была… занята.
Как поживаешь? Как продвигается организация свадьбы? Как готовится Дэвид? Думает ли он поступать в аспирантуру? Твои родители до сих пор достают тебя с планом размещения гостей за свадебным столом? Ты пригласила свою тетку, также известную как «Сука», на вашу свадьбу?
Будь спокойна — я буду там и помогу управиться с ней. Я нашла магазин с тем платьем подружки невесты, которое ты хотела бы, чтобы я одела, и спасибо тебе, спасибо: оно не бледно-голубое и не мятно-зеленое.
Моя семья в порядке. Мама приходит в норму, учитывая, что в прошлом году мы похоронили моего брата, Дэнни, который умер от СПИДа. Моя старшая сестра Энни беременна. Если родится девочка, она будет вся в мать: зацикленной задницей [42], которая обожает командовать и везде, куда бы она ни шла, таскает с собой свой «Palm Pilot» [43]. Еще только два месяца беременности, а она уже не в силах прекратить командовать нами. Господи, что бы мы все делали без ее властного руководства нашей ежеминутной деятельностью? Наверняка, она считает, что без нее бы мы развалились по швам.
Сразу отвечаю на твой еще не заданный, но само собой напрашивающийся вопрос. Мне было некогда писать, потому что меня со зверской жестокостью избил супруг клиентки. Как мне удалось уцелеть? Меня спас мужчина, и он же, после произошедшего, укрыл меня в безопасном месте. Да, я знаю, что ты собираешься сказать: он — настоящий герой, достойный преклонения. Но, Мия, это не так. Это нечто другое, словно я нашла свою вторую половинку. И мне показалось, что он тоже это почувствовал.
Каким образом он спас мне жизнь? Ну, ты же знаешь, что моя работа иногда бывает опасна — и несмотря на это я все еще люблю ее. Я пыталась убедить клиентку покинуть ее дом только в том, что на ней было, и захватить с собой лишь удостоверение личности. Она хотела собрать чемодан вещей. Я согласилась, а на выходе мы столкнулись с ее мужем. Теперь она мертва, как и ее муж. Для меня же все закончилось вывихнутым плечом, порезами и синяками, в том числе отвратительной раной на пояснице, и мужчиной, которого я не в силах понять. Почему он для меня сплошная загадка?
Он спокойный, таинственный, нежный и, по-моему, опасный. Я не могу рассказать тебе больше этого. Пожалуйста, не сердись на меня. Его жизнь полна сложностей, по крайней мере, мне так показалось. Да, я понимаю, что должна сама его расспросить. Я не сошла с ума. Если я чересчур на него надавлю, он исчезнет, как дым. Подожди! Это не может быть правдой. Не бери в голову. Я несу чушь!
Слушай, со мной все нормально. Я едва вижу на себе шрамы и иду на поправку, медленно, но верно. Так что, не переживай. Я буду на вашей свадьбе, прошествую в церкви по проходу между рядами и, скорее всего, у меня, как обычно, не будет кавалера.
С любовью, твоя лучшая подруга,
Ти
Румыния, 1489 год
