— Ты где? — спросил Шиша.

— Не знаю, где, — ответила Леля таким же странным голосом, — только я не могу отсюда выйти.

— Сейчас я наколдую свечку, — сказал Шиша, стукнул в темноте хвостом, и удивленно заметил, — странно, ничего не выходит!

— И не выйдет! — насмешливо сказал кто-то противным скрипучим голоском. — Потому что только я здесь могу колдовать!

В темноте вспыхнул яркий огонек. Настолько яркий, что Шиша поневоле зажмурился. А когда раскрыл глаза, увидел, что Леля и вправду оказалась в большой стеклянной банке. А возле банки он увидел странное существо — на птичьих ножках и в растрепанном соломенном платье. Голова у существа была похожа на лохматый туалетный ершик, из которого торчал утиный нос.

— Шишимора! — узнал Шиша. — Так я и знал, что это твои проделки!

— Объявляю тебе благодарность, — проскрипела шишимора, — что привел сюда эту девчонку. Теперь у меня целых пять пленников!

— Целых пять, целых пять! — пропел позади леший. — Мы поймали целых пять! Больше, чем пальцев у меня на руке! — на его деревянной руке вместо пальцев было и вправду всего четыре сучочка.

Шишимора выдернула волосок из своей косматой головы, и вокруг зажглись еще огоньки. И осветили еще несколько банок, в которых сидели другие уменьшенные человечки. В трех банках были какие-то незнакомые лохматые мальчишки в кожаных куртках, а в четвертой…

— Бабушка! — узнала Леля. — Эй, противная шишимора, сейчас же выпусти мою бабушку! И всех остальных!

Бабушка тоже что-то говорила, но никто ее не слышал, потому что банка была закрыта крышкой.

— Теперь я тебе и бабушка, и мама, и даже двоюродная тетя! — проскрипела шишимора. — Слушайся, или я превращу тебя в метелку для пыли!

— Шиша, сделай что-нибудь! — жалобно попросила Леля.

— С какой такой стати? — захихикал леший. — Он же нечистая сила. Такая же, как мы.

— Вот и нет! — ответила Леля. — Он теперь чистая сила!

— Из чистой сделать нечистую — пара пустяков, — скрипнула шишимора. — Пару хорошеньких пакостей сделает, и вовек не отмоется.

— А вдруг я уже разучился делать пакости? — спросил Шиша. — Или мне разонравилось? Или я больше не хочу быть нечистой силой?

— Не хочешь — значит, не будешь! — сердито проскрежетала шишимора. — Совсем! Просто исчезнешь, и все!

— Точно-точно! — пискнул леший. — Исчезнешь!

Шишимора сердито сложила лапки кренделем и проскрипела:

— Давным-давно здесь была большая деревня. Триста лет стояла. Здесь жило много людей. И в каждом дворе водилась какая-нибудь нечистая сила. Домовики, банники, амбарники, шишиморы. В лесу была целая прорва леших и шишей.

— Точно-точно! — подтвердил леший. — Под каждой корягой водились! А где они теперь?

— И где же они? — хмуро спросил Шиша.

— Водились-водились, да все повывелись, — вздохнула шишимора. — Люди перестали верить в сказки, стали бросать свои дома и уезжать в город. А сказки не могут жить, когда в них не верят. Они начинают исчезать. И почти все исчезли. Уж чего мы только не делали, чтобы люди в нас верили! Тарелки с горшками били, молоко проквашивали, даже ложки прятали! А люди все равно нас позабыли!

— А вдруг они просто устали от ваших пакостей, — спросила Леля из банки, — потому и уехали?

— Зато вы не уедете, — проскрипела шишимора. — Будете теперь сидеть по банкам и в нас верить, как миленькие! Ну что, шиш, ты с нами останешься, или хочешь исчезнуть, как остальные?

— Не хочу я исчезнуть, — нахмурился Шиша.

— Тогда закрой банку, — приказала шишимора.

— Да, — пискнул леший, — закрой банку.

Шиша немного подумал, вздохнул и взял крышку. Леля не могла поверить своим глазам, что ее друг оказался предателем.

— Шиша! — сказала она сквозь слезы. — Ты…

Но никто не услышал, что еще она хотела сказать, потому что Шиша закрыл крышку. Леля топнула ногой и отвернулась, чтобы никто не видел, как она плачет.

Давным-давно, четыреста лет назад, жил в Англии драматург Вильям Шекспир. Драматург — это тот, кто пишет пьесы для театра. И чаще всего у него получались очень грустные пьесы, настоящие трагедии. Трагедия — это когда герои в конце умирают. Согласитесь, что это не очень-то весело. Лучше бы Вильям Шекспир писал сказки. Ведь они всегда заканчиваются хорошо. Если бы Ромео и Джульетта или принц Гамлет жили в сказке, они бы в конце не умерли, а жили долго и счастливо. Так уж положено, чтобы героям сказки в самый нужный момент приходила помощь. Поэтому Леля, запертая в банке, как принцесса в башне, не очень-то боялась. Она читала много сказок, и знала, что кто-нибудь обязательно ее спасет. Сидеть в темноте было, конечно, страшно и скучно, но плакала Леля не от этого. Была у Лели настоящая трагедия, прямо как в пьесах у Шекспира. Ей было ужасно грустно, что лучший друг Шиша оказался предателем.

Между прочим, гораздо раньше Шекспира, и не в Англии, а в Древнем Риме, жил великий полководец Юлий Цезарь. Он победил множество врагов, покорил множество земель, и стал правителем огромного Римского государства. И был у него лучший друг по имени Брут. Этот Брут возглавил заговор, предал Цезаря и коварно убил его. Ведь настоящая жизнь — это не сказка, в ней часто случаются трагедии. Даже пострашнее, чем в пьесах. Я думаю, это потому, что многие люди перестают верить сказкам, где добро всегда побеждает зло. Это хорошо, что Леля не сдалась и не перестала верить. Потому что совсем скоро в темноте замаячила чья-то тень.

Тень тихонько подкралась к банке, и Леля смогла разглядеть в темноте чей-то черный силуэт. Она поняла, что наконец-то явился ее рыцарь-спаситель. Ну, и бабушкин, конечно. Потому что настоящий рыцарь никогда не бросит в беде бабушку. И даже незнакомых лохматых мальчишек, запертых по соседству.

Неизвестный рыцарь вскарабкался на банку и попытался открутить крышку. Но крышка, похоже, была приколдована крепко-накрепко. Тогда рыцарь спрыгнул вниз, нашел подходящий камешек, размахнулся им как следует, и ударил по банке. По стеклу побежали трещины, и Леля поскорее отошла на другую сторону. Рыцарь ударил еще несколько раз, и от банки отломился здоровенный кусок.

— Ура! — воскликнула Леля.

— Ш-ш-ш! — приказал ей рыцарь хриплым шепотом. — Радуйся потише, или шишимора проснется. А нам еще всех остальных выручить надо.

Леля осторожно выбралась через дырку наружу, стараясь больше не шуметь. Неизвестный рыцарь взял ее за руку и потащил в темноту, где стояли банки с другими пленниками. Эти банки он тоже принялся разбивать камнем. Леля никак не могла дождаться, когда же они найдут бабушку, потому что им сначала попадались одни заколдованные мальчишки. Они так насиделись в плену, что без оглядки припустились бежать к выходу, совсем забыв, что надо еще и расколдоваться, или хотя бы поздороваться.

Наконец, в самой последней банке нашлась и бабушка. Леля узнала ее на ощупь очень легко, потому что мальчишки были в кожаных куртках, а бабушка в шерстяной кофте. Они, конечно, кинулись друг с дружкой обниматься, но рыцарь хрипло прошептал, что теперь пора удирать во весь дух. Если вам когда-нибудь придется бежать из плена, советую тоже оставить объятия на потом. Потому что лучше радоваться поздно, чем слишком рано. Леля с бабушкой подумали так же, и поскорее побежали к выходу, где был свет.

Это было хорошо, что еще не наступила ночь. Во-первых, беглецам было бы очень трудно найти выход. Во-вторых, Леле не терпелось как следует рассмотреть их спасителя. Вдруг это, как в сказке, был настоящий рыцарь в серебряных доспехах, а снаружи его дожидался белый конь? И не простой, а с крыльями. А что такого? В сказках даже слона с крыльями встретить можно, не только лошадь.

Рыцарь сначала пропустил вперед бабушку, потом Лелю, а последним сам полез. И в этот раз не было никакой ошибки, потому что если убегаешь, надо бабушек и девочек пропускать вперед.

Когда Леля наконец-то выкарабкалась наружу, то никакого коня не увидела. Ни с крыльями, ни без крыльев. Но ничуть не успела огорчиться, потому что бабушка кинулась ее скорее обнимать. А как обнимают бабушки, вы не хуже меня знаете. Один раз в цирке мне дали подержать питона. Вернее, питонку, потому что она вообразила себя моей бабушкой. Да так обняла, что у меня в глазах на минутку потемнело. Вот и у Лели тоже потемнело на минуточку. А когда снова посветлело, Леля наконец оглянулась посмотреть, кто же ее спас.