Для самого Бельмондо фильм означал освоение нового для него человеческого характера – порочного, но сильного и чувствующего. Он живет секундой, разгуливая по острию бритвы. Мишель Пуакар в исполнении Бельмондо – настоящий прожигатель жизни, зарабатывающий на жизнь кражами дорогих машин. Он никогда не задумывается о последствиях своих криминальных выходок – просто живет, как хочет, ни на кого не рассчитывая, ни с кем не считаясь. Видимо, потому что молод и самонадеян. Этот образ разительно отличался от персонажа шабролевской картины, хотя Мишель Пуакар имеет фальшивый паспорт на ту же фамилию – Ласло Ковача. Первый Ласло не выходит за рамки морального закона, Мишель-Ласло находится вне его, он имморалист. Сколь рассчитаны поступки одного, столь непредсказуемы у другого. Это была концепция нового героя, отвергающего буржуазную мораль и проповедующего то, что критик журнала «Ревю дю синема» назвал «философией софизма». Журналист анализировал картину как диалог двух любовников, диалог, через который высказывалось отношение автора к любви, морали, чести. Любопытно, что «На последнем дыхании» пришелся по вкусу и снобам, и рядовому зрителю. Одни следили за мыслью, другие – за действием.

Фильм Годара получил множество призов (в частности, он был удостоен серебряного приза за режиссуру на Международном кинофестивале в Западном Берлине в 1960 году) и давно стал классикой.

С годами он ничуть не постарел. Это, по-видимому, один из самых совершенных, самых искренних фильмов великого режиссера. В лице Бельмондо Годар нашел соратника, лучше всего сумевшего воплотить его идеи. И не зря же Годар говорил, что без Бельмондо фильм был бы совершенно иной. Сам Жан-Поль называл «На последнем дыхании» своей Гонкуровской премией. В восторженной рецензии Франсуа Трюффо писал, что картину Годара многое роднит – эстетически – с «Атлантой» Жана Виго. «Картина Виго, – отмечал Трюффо, – заканчивалась любовными объятиями героев. Наверняка в тот день они зачали ребенка – Бельмондо из фильма „На последнем дыхании“.

С этого фильма Жан-Люка Годара на исходе пятидесятых началась новая эпоха во французском кино. Радостная и безумная эпоха, вошедшая в историю искусства под названием «французская новая волна». Ее герои, великие Годар, Трюффо, Шаброль будто бы изобрели кино заново. Во всяком случае, благодаря им кинематограф избавился от комплексов, стал свободнее, искреннее, демократичнее.

В театре у Бельмондо долгое время не было достойных предложений, ему приходилось в основном довольствоваться второстепенными комедийными ролями. Режиссеры не давали ему возможности проявить широту своего актерского диапазона. Они загоняли его в покрустово ложе комедийного амплуа, поскольку разделяли мнение Пьера Дюкса, что он не сможет обнять на сцене женщину, не вызвав смех в зале. И ему, с его дарованием, долгое время приходилось изображать на сцене в основном незадачливых слуг.

Своей внешностью Жан-Поль поразительно контрастировал с такими красавчиками-премьерами, как Жан Марэ, Жорж Маршаль, Анри Видаль. Он надолго запомнил слова, сказанные о нем Рене Клером: «Актер он хороший, но рожа премерзкая». Когда спустя много лет этот выдающийся режиссер предложит ему роль в фильме «Галантные празднества», Бельмондо вежливо откажется, заметив, что у него «неважнецкие внешние данные».

«На последнем дыхании» было переворотом еще и потому, что герой в этом фильме – не красавец. Впоследствии Жан-Поль сам пытался проанализировать «генезис» своего успеха в картине Годара.

«Вначале, когда я старался пробиться, – рассказывает он, – я находил, что у меня премерзкая рожа. Выходит, я ошибался. Моя рожа возникла на горизонте в нужный момент. В ней была потребность. В 1960 году эра Валентине, Тайрона Пауэра, Кери Гранта миновала… В кино как раз наступил период, когда на экран пришел реальный герой из плоти и крови. Я появился со своим разбитым носом, своей привычкой релаксировать, в потрепанной куртке, я разговаривал с зрителями на понятном ему языке, отличном от книжного, со своей раскованностью и непосредственностью, и люди приняли меня. Мне кажется, они ждали этого, мое появление совпало с изменениями в эпохе, с крахом буржуазной мечтательности. Игравшая точно так же раскованно, Бардо была тоже символом времени. С другой стороны, я никого не копировал, я был самим собой. Именно это и сблизило меня с Годаром».

В своей книге о Катрин Денев Андрей Плахов пишет: «Новая Волна вынесла на экран множество незнакомых ранее человеческих типов, обновила галерею лиц французского кино, изменила представление о красоте и киногеничности. Самым ярким примером стал Жан-Поль Бельмондо, чье появление на экране поначалу воспринималось как вызов канонам кинематографического героя. Но прошло время; актер, начинавший в авангардных лентах Жан-Люка Годара, отдал свой талант развлекательному кино, где играл суперменов с нежной душой; и вот уже он стал восприниматься чуть ли не как идеал мужской красоты…»

Огромный успех фильма «На последнем дыхании» особенно в США открывал для молодого актера два пути: легкий – предполагал повторение пройденного, то есть, играя других «пуакаров», и трудный – когда надо было искать иные характеры.

Жан-Поль выбирает второй путь.

Два фильма в том же 1959 году были результатом таких поисков. В первом, снятом ныне позабытым режиссером Жаном Дюпоном – «Обман»– рассказывалась история двух фронтовиков, бывших десантников. Один из них стал фотокорреспондентом (Бельмондо), другой пошел по скользкой дорожке и стал вором (Лорана Порта играл консерваторский приятель Жан-Поля – Клод Брассер). Узнав, что Лоран попал в тюрьму, герой Бельмондо пробует выручить друга. В свою очередь, полицейские, у которых хорошие отношения с журналистом, стремятся использовать его, чтобы уговорить сбежавшего из-под стражи Порта добровольно сдаться. Журналист предлагает другу свою одежду, чтобы обмануть бдительность полицейских, но тот отказывается и кончает жизнь самоубийством на глазах у друга.

Кроме удовольствия сниматься со старым товарищем и сыном обожаемого им Пьера Брассера Жан-Поль не испытывал никаких положительных эмоций от этого фильма. Зато другая лента «Отбросив риск»Клода Сотэ, одного из крупных режиссеров Франции, оказалась для него гораздо интереснее в творческом плане. Он впервые играл гангстера. Его герой Эрик Старк берется помочь разыскиваемому полицией авторитетному мафиози Абелю Давосу добраться до Парижа. Старк преклоняется перед ним и готов рисковать жизнью. В дороге старый волк Давос (его играл Лино Вентура) проникается симпатией к своему помощнику. Существующее между ними «социальное неравенство» перестает играть роль. В действие приходят законы дружбы, общая ненависть к окружающему миру. Оба характера были прописаны сценаристами с большой точностью. Актерам было что играть.

В 1959 году, незадолго до участия в фильме «Модерато кантабиле», Бельмондо снялся в телепостановке по «Трем мушкетерам». Режиссер Клод Барма страшно удивил его тем, что дал роль самого д’Артаньяна, а не слуги Планше (которого сыграл Робер Гирш). Эта работа оставила у него самые лучшие воспоминания. Тогда он и убедился, какая это огромная сила – телевидение. Он жил в то время на улице Дагер, и никто никогда не обращал на него внимания. Но едва по телевидению показали спектакль, как на другой же день он стал знаменит на весь квартал. Ему просто не давали прохода, жали руку, просили автограф.

После удачи в фильме Годара «На последнем дыхании» ему со всех сторон предлагают роли бандитов и воров. Но Жан-Поль не намерен ограничиться этим амплуа, он хочет попробовать себя в других, разножанровых картинах. Так он сыграет простого рабочего парня с завода в «Модерато кантабиле», интеллигента-атеиста в «Чочаре», праведного служителя церкви в «Леоне Морене, священнике» и подонка в фильме «Фершо-старший».

Картину «Модерато кантабиле»поставил Питер Брук, видный английский театральный режиссер, который не раз для выражения своих идей обращался к языку кинематографа. Ему очень понравился одноименный роман Маргариты Дюрас, которая сама написала по нему сценарий, сохранив архитектонику своей прозы. Питер Брук говорил, что хотел бы сделать «динамичный фильм без внешних эффектов». И тем вызвал панику у продюсера Рауля Леси, который ожидал коммерческого успеха картины. И он пошел на все затраты только ради Жанны Моро, в которую тогда был безумно влюблен. Великая актриса очень хотела сняться в экранизации романа «Модерато кантабиле». Тогда, находясь на вершине популярности, она добивается своей цели, несмотря на саркастические замечания прессы о том, что фильм ставится по якобы «бездарному роману Дюрас», а партнером Моро, ко всеобщему удивлению, станет «прирожденный бандит» Жан-Поль Бельмондо.