Модистка явно выложила все свои запасы. Комната Дезире выглядела как настоящий базар. Дама привезла с собой даже несколько манекенов и теперь, не прекращая, болтала с Дезире.

— Я утверждаю, что могу предложить последние французские модели. Только посмотрите вот на эту. Да-да, вы правильно услышали: это модель, потому что второго такого экземпляра нет. Сегодня гардероб изготовляется на фабрике, но мои — только ручной работы. Такую вещь вы и в Париже вряд ли найдете. А если и найдете, то там это будет невероятно дорого. Обратите внимание на эту низкую талию. Конечно же, все женские округлости подчеркиваются соответствующей набивкой и складками, выглядит все это действительно красиво, а вы еще такая молодая женщина, что вам не стоит скрывать свои прелести. — Она громко рассмеялась над собственной шуткой. — Посмотрите только на рукава. Это последний писк парижской моды. Рукава в форме булавы, как их называют. Плечи подчеркиваются, и к ним гармонично подходит эта форма рукавов. Ко всему этому широкий воротник с тончайшей вышивкой. Важна тонкая талия, само собой разумеется, ее зашнуровывают.

Женщина положила перед Дезире несколько корсетов.

— Юбка в форме колокола, позади собрана в складки. — Она достала из громадной коробки широкополую шляпу со страусовыми перьями. — Это последняя парижская мода. Благодаря нашим колониям мы можем посылать перья страусов на родину, но здесь, — она лукаво улыбнулась, — перья из первых рук. Шляпе далеко не пришлось ехать. Только посмотрите на качество. К ней еще светлый солнечный зонтик, вот.

Из горы картонок с обувью она выискала ботинки из тончайшей кожи.

— Вот это особенно красивая пара, — похвалила она.

Дезире молча смотрела на горы шляп, платьев, корсетов и белья, как будто все это она видела первый раз в своей жизни.

— Ах, я глупышка. — Женщина хихикнула. — Нам нельзя забывать те вещи, о которых не говорят вслух. Может быть, вам подойдут эти панталоны, которые внизу застегиваются на пуговичках? Конечно, они тоже украшены вышивкой, а этот клапан с пуговичкой — для определенных потребностей.

Она снова закудахтала, как суетливая курица. Одежда лежала на всех стульях и на кровати. В комнате стояли четыре манекена, на полу высилась гора коробок с обувью и шляпами.

Дезире сидела на краешке единственного незанятого стула и с удивлением следила за лихорадочной деятельностью модистки.

— Ну, что вы выбрали?

Дезире подняла глаза.

— У вас есть платье «реформ»?

На одну минуту стало так тихо, что было бы слышно даже падение булавки, затем мадам глотнула воздуха.

— Платье «реформ»? — выдавила она. Лицо ее выражало ужас. — Господи, как только вам в голову пришла эта мысль? Это же верх безвкусицы и безнравственности. Вы не хотите зашнуровывать талию?

— Нет, — ответила Дезире. — В этих широтах опасно для жизни, если легкие не смогут свободно дышать.

— Ваш супруг сказал, что вы немедленно возвращаетесь в Париж, — с обидой возразила модистка. — Я предлагаю вам превосходный гардероб, в котором вы можете показаться в любом французском салоне.

Дезире удивленно качнула головой.

— Мой супруг?

— Я разговаривала с ним, до того как подняться к вам. Он объяснил мне, что он ценит.

— Что он ценит, — тихо повторила Дезире. — Это явно не то, что ценю я. Платье должно быть удобным, а корсет я вообще не ношу.

Модистка растерянно посмотрела на нее, потом решительно покачала головой.

— То, что вы хотите, безнравственно, — разозлилась она и схватила свои вещи. — Думаю, что не могу вам помочь.

В дверь робко постучали.

— Мне можно войти? — спросил Филипп.

Модистка распахнула дверь.

— Я собираюсь уходить, — разъяренно фыркнула она. — Я принесла все, что сшито по самой последней парижской моде, все ручной работы с прекрасными страусовыми перьями. — Слезы подступили к глазам. — Но вашей супруге ничего не нравится. Она требует платье «реформ». — Модистка всхлипнула. — Я, к сожалению, не могу его предложить. У нас приличный салон мод, — она сверкнула глазами на Филиппа, — да и вы при этом произвели на меня впечатление серьезного человека. Я не знала, что столкнусь здесь с извращенными нравами.

— Подождите, подождите, — попытался успокоить Филипп взволнованную женщину. — Здесь, безусловно, какая-то ошибка. Конечно, моя жена любит платья, а если она сама не выберет, так это сделаю я.

Он бросил на Дезире укоризненный взгляд, который та даже не заметила.

Филипп принялся торопливо рыться в куче платьев.

— Вот это в качестве дорожного платья, а это для прогулок, шляпы к ним вы можете выбрать сами. — Он повернулся к Дезире, неподвижно сидевшей на стуле. — Твоему детскому упрямству в этом случае больше не поможешь.

Мадам смущенно кашлянула.

— А как быть с корсетом и нижним бельем?

— О господи, выберите сами, — невольно вырвалось у него. — Вы же видите, что моя жена не в состоянии это сделать.

Модистка пожала плечами и вытащила выбранные ею вещи, несколько смущенно засунув между ними предметы дамского туалета, название которых не произносилось.

— Я пришлю вам счет, — пробормотала она и поторопилась выйти из комнаты. — Мои помощники заберут через час оставшиеся вещи.

— Дезире, ты можешь сказать, что я тебе, собственно говоря, сделал плохого и почему ты так со мной обращаешься? Я желаю тебе только самого хорошего, хочу, чтобы ты снова была счастлива, чтобы ты снова стала нормальной, потому что твое поведение сейчас ненормально. Ты не хочешь даже одеваться соответствующим образом.

Действительно, она до сих пор сидела в утреннем халатике, который принес Филипп.

Девушка подняла на него глаза. Он, не прекращая, шагал по комнате взад и вперед.

— Почему ты назвал меня своей женой? — спросила она тихо.

Он мгновенно остановился.

— Что?

— Почему ты называешь меня своей женой? — повторила она.

— Потому что в принципе ты и есть моя жена. Мы должны были давно пожениться, теперь я это понимаю. Тогда, вероятно, ничего бы такого и не приключилось. Мы поженимся в самое ближайшее время, как только приедем в Париж.

— В Париж?

— В Париж, — подтвердил он. — Мы едем завтра.

Глава 42

Филипп велел принести завтрак в номер. Конечно, он мог бы сейчас отправиться с Дезире позавтракать на террасе отеля, но девушке не хотелось выходить на люди. Он должен был помочь ей одеться, при этом настоял на том, чтобы она зашнуровала корсет. Сейчас наступил момент, когда он принял на себя полную ответственность за Дезире. Она была совсем одна на свете, как и он сам. Они еще не венчались в церкви, но ему это было безразлично, он считал Дезире своей женой.

Ночь они провели раздельно: Дезире в постели, а Филипп на слишком коротком канапе. Дезире не могла вынести физической близости с ним, и он пришел к горькому выводу, что ее изнасиловали туареги. Надеясь, что это останется без последствий, он собирался упорно делать все, чтобы она оправилась. Как со всем этим справиться, страдалец еще не знал. Вероятно, надо просто заставить ее забыть о прошлом.

Раньше у них была богатая сексуальная жизнь и они проводили вместе очень волнующие ночи. Филипп не был пуританином, да и вообще не был человеком строгой морали. Он сможет простить ей все.

Дезире едва прикоснулась к еде. Корсет не давал ей дышать, сдавливал ребра и живот так, что все болело. Она не знала, как перенесет железную дорогу.

На мгновение у нее закружилась голова, и она вцепилась в край стола. Железная дорога унесет ее из пустыни. Это будет окончательное прощание. Все в ней противилось этому. Разве можно просто так уйти и все оставить позади себя, как будто ничего и не было?

Девушка встала из-за стола и подошла к окну. Надавила руками на высокие ставни, которые не давали дневной жаре проникнуть в комнату. Они мимолетно напомнили ей о ее хорошенькой квартире на рю де Вуазин в Париже. Там тоже были высокие узкие ставни.