Вечером Аркани задумчиво сидел перед своей палаткой у костра, окруженный другими военачальниками, и вспоминал о словах Дезире. Если у него будет ружье, то силы окажутся равными. А почему бы и нет?

Но быстро отбросил эту мысль, так же как и мысли о Дезире. В данный момент ему нельзя было ни на что отвлекаться, хотя девушка играла большую роль в его плане. Однако война против французов — это одно, а его любовь к Дезире — совсем другое. Он уже не горячился. Врожденному мужеству на помощь наконец пришел разум, и в этом случае он требовался гораздо больше, чем бездумная храбрость. А все же проникнуть в логово льва было заманчиво.

Гарнизон походил на крепость. В арсенале было много оружия. Своими мечами туареги ничего не добьются. Тайно проникнуть в гарнизон и добраться до арсенала оказалось невозможно — здесь требовалась хитрость.

Несмотря на то что два патруля были уничтожены, в гарнизоне хватало солдат. Когда оба патрульных отряда не вернутся, оставшиеся солдаты будут в боевой готовности.

Что молено сделать, чтобы ослабить боеспособность солдат? Прямой путь не всегда бывает самым лучшим, и Аркани это знал. Итак, если оружие врага теперь всегда наготове, то он должен вывести из строя тех, кто его обслуживает.

Собственно говоря, это было дело женщин, умевших обращаться с травами. Аркани достаточно долго жил в шатре матери, для того чтобы научиться многому. Его сестра Тедест была посвящена в тайны трав. Если ему и не раскрыли всех тайн, то он по крайней мере знал действие некоторых растений, прежде всего тех, которые можно применять в войне.

— Пошлите кого-нибудь в лагерь к женщинам, пусть они принесут все запасы белены и норичника, — приказал Аркани.

Разумеется, это распоряжение было встречено недоверчивым смехом, но, поскольку он был признанным вождем этого восстания, никто, конечно же, не осмелился ему противоречить. Аркани объяснил, что его побудило к этому.

— Они превосходят нас со своим оружием, но только до тех пор, пока обладают этим оружием или пускают его в ход. С отравленными финиками в животе они этого не смогут.

Раздался одобрительный смех.

— Итак, ослабим нашего противника, чтобы мы могли бороться по нашим обычаям: один против одного.

Только ночью, под прикрытием усеянного звездами неба, он дал свободу своим мыслям. Думы его поднялись в высоты, где не было тяжести, которая могла давить на сердце. Он подумал о Дезире. Перед его глазами появился ее образ, лицо с правильными чертами, сияющие голубые глаза, чувственный рот, волосы, подобные солнечным лучам, кожа, нежная, как шелк из стран за горизонтом. Он ощущал ее аромат и близость, округлые линии ее теплого мягкого тела под своими руками. Ноющая тоска овладела им, боль сжала его сердце, глаза горели, будто в них попал песок после песчаной бури. Он отдался восхитительной муке воспоминаний и погрузился в безумные мечты, которые принадлежали только ему; вернулся в то время, когда был счастлив рядом с ней, когда они вместе ныряли в прохладные воды озера, когда, лежа рядом, они любовались царством звезд.

Он должен сначала довести до конца одну борьбу, перед тем как займется другой борьбой. Он ведет племена в этой войне — вот его задача. Их цель — бороться против французов. А вот другой борьбой он должен заняться один.

Аркани закрыл глаза, впитывая в себя образ Дезире.

Лагерь был временным. Поставили лишь несколько палаток. Остальные расположились под повешенными кругом циновками. Место для костра, пара одеял, ослы и козы, все имущество в кожаных мешках — так сейчас выглядело обиталище женщин и детей, подростков, стариков и рабов, которые не могли принимать участие в битве. Некоторые из них — и даже женщины — тоже хотели сражаться вместе с воинами. Но на этот раз речь шла не о реззус, не о рабах, не о паре верблюдов или коз. На этот раз на карту было поставлено все.

— Аркани велел сообщить всем женщинам, которые разбираются в травах, чтобы они принесли запасы вредных трав. Мы используем их в борьбе против врагов-французов.

Посыльные со скоростью света понесли новости в лагеря.

Женщины заторопились к своим сумкам и достали бережно оберегаемые травы: белену, которая сильно действовала на мозг и парализовывала разум; норичник, который иногда использовался для прерывания нежелательной беременности. Это растение было очень ценным, потому что его нужно было закупать на севере. В большом количестве эта трава могла вызывать ужасный понос — подходящее оружие, чтобы вывести врага из строя.

Рабов послали в оазис продавать финики и дыни, смешанные с травами. Проникнув в гарнизон под видом крестьян, они продали все это повару. Теперь оставалось только ждать.

Туареги напали с юга, но солдаты гарнизона как раз и ожидали нападения с этой стороны. Пушки были направлены на юг, их можно было не разворачивать, потому что именно отсюда и грозила опасность. Появились пятьдесят всадников на раскачивающихся верблюдах.

— Они безумцы, — пробормотал Фебрез. — Думают, что таким образом смогут штурмовать гарнизон. — Он кивнул Пикару. — Подпустите их на расстояние выстрела и стреляйте.

Горстка солдат располагалась у южной стены с ружьями на изготовку. Пикар стоял на одной из сторожевых башен и наблюдал за приближавшимися всадниками. Они издали пронзительный воинственный крик и взмахнули мечами. У некоторых были длинные копья.

— Сумасшедшие, — пробормотал Пикар. Он поднял руку, подождал, затем опустил ее. — Огонь!

В тот же момент фронт всадников разделился, и они разъехались в разные стороны. Тем не менее удалось попасть в нескольких туарегов, которые остались лежать на песке, как темные пятна. Верблюды без наездников растерянно бежали в разные стороны. Нападавшие воины отступили в восточном и западном направлениях.

Фебрез встал рядом с Пикаром и поднял бинокль к глазам.

— Это действительно туареги, — растерянно констатировал он. — Что они планируют?

За гребнем дюн на востоке снова показался отряд всадников на верблюдах. С громким военным кличем и высоко поднятыми копьями они ринулись на стену.

— Они и в самом деле обезумели, — заметил Фебрез. — Хотят с мечами и копьями бороться против стен, ружей и пушек.

Ворота уже давно были закрыты, стены и башни заняты гарнизоном. Внизу, по двору, бегали солдаты и доставали боеприпасы из арсенала.

Пикар напряженно наблюдал за туарегами. Он поднял руку:

— Огонь!

Раздался ружейный залп, песок взвился от ударивших по нему пуль. Несколько всадников упали и остались лежать на песке, подобно узлам с тряпками. Пока гарнизон боролся с туарегами, нападавшими с востока, с запада из-за дюн появилось еще большее количество воинов.

— Откуда они? — смутился Фебрез. — Пикар, открывайте огонь.

— Пушки? — спросил Пикар.

— Пока нет, но держите их на расстоянии.

— Каким образом? У меня слишком мало солдат.

— Прикажите всем подняться на стены, больным тоже, они должны собраться с силами.

— Будет сделано, господин полковник.

Солдаты открыли огонь. Пока они с трудом удерживали туарегов на западном направлении, оголился фронт на востоке. Оттуда приближалось, должно быть, около двухсот воинов.

— Проклятие, прикрывайте фланг на западе! — закричал Фебрез Пеллегрю. — Отправьте людей к пушкам!

Нельзя было терять ни секунды, потому что теперь туареги нападали с юга. Все происходило ужасно быстро. И у воинов пустыни были ружья. На огонь солдат отвечали огнем. Некоторые защитники гарнизона рухнули на землю.

— Пеллегрю — пушечный огонь на юг! Не позволяйте всадникам приблизиться. Если они встанут на своих проклятых верблюдах, то перелезут через стены.

Глухой выстрел первой пушки прорезал воздух. Двор гарнизона на короткое время заполнился дымом. К воинственному крику нападающих прибавились стоны раненых воинов и рев верблюдов.

— Огонь!

Пеллегрю велел стрелять из второй пушки. Однако нападавшие туареги уже отступили в разные стороны.