Он снова вспомнил о сообщении, полученном из Константины. Один явно очень влиятельный молодой человек требовал его военной помощи: в пустыне пропала француженка. Что искала женщина в пустыне? Разве у нее не было других занятий?

Вероятно, было ошибкой согласиться помочь. Пусть бы эту безумную искали без него. Положение станет серьезным, если Пеллегрю окажется прав. А на то, что он прав, указывали манеры и способ, которыми были убиты солдаты. Фебреза немного успокаивало только то, что туареги упорно держались за свое старинное оружие. Вблизи оно было чрезвычайно опасным, но он не позволит им подойти вплотную. Ружья и пушки французов справятся с этим средневековым оружием.

— Господин полковник, а нам не следует поискать пропавший патруль сержанта Булье? — прервал его размышления сержант Пикар.

Фебрез задумался. Тому, что Булье не вернулся, могло быть несколько причин. Сержант мог заблудиться и не найти дорогу назад. Однако это почти исключалось: Булье был достаточно опытен, он уже служил в Марокко и был переведен в Уаргле только потому, что во время спора в казино застрелил другого офицера. Тот напал на него и ранил ножом. Оба были пьяны, речь шла о женщине, и Булье избежал ареста только потому, что сбежал. Однако он был и оставался старой пустынной лисой.

Возможно, причина заключалась в лошадях, которые нуждались в большем количестве воды, чем дромедары. Он не мог убедить ни одного из своих офицеров ездить на дромедарах. Животные были слишком медлительны, упрямы и, что уж говорить, так некрасивы. Это транспорт для кочевников, а французский офицер не опустится до уровня погонщиков верблюдов.

А вдруг они тоже попали в ловушку? Это была худшая из всех возможностей, но и самая вероятная. Фебрез не мог представить себе, что туареги применили другую военную стратегию. Насколько они были консервативными и упрямо держались за свое средневековое оружие, настолько же оставались верными традициям и своей легко просчитываемой стратегии. Они были бесстрашны, быстры и предпочитали открытую борьбу. Они боролись честно, и поэтому шансов у них не было.

Фебрезу стоило бы сейчас успокоиться. Это не могли быть туареги, потому что те места не их область.

Они жили намного южнее и до сих пор не покидали своей области. Время от времени случались столкновения и нападения в пределах их области и вблизи больших караванных дорог.

Вероятно, это были все же какие-то племена берберов, которым приспичило помахать саблей. Вероятно, они хотели лишь захватить ружья убитых солдат.

— Пеллегрю, подойдите сюда, — приказал Фебрез спустя некоторое время.

Лейтенант, до этого наблюдавший за тем, как чистят оружие, подошел к коменданту.

— Скажите, что вы думаете об этом деле? Вы убеждены в том, что это были туареги?

— Убежден, господин полковник.

— А почему тогда не было ни одного убитого туарега? Ведь наши солдаты наверняка оборонялись и стреляли в них.

— Думаю, что так, господин полковник.

— Вам не кажется, что это немного странно? А где ружья солдат?

— Их там не было. Все были ограблены.

— Вы же знаете отношение туарегов к современному оружию и действительно думаете, что на патруль напали, чтобы захватить оружие? За пределами области туарегов? — Он бросил на Пеллегрю скептический взгляд.

Лейтенант вытянулся в струнку. Он всегда так делал, когда чувствовал неуверенность.

— Я только надеюсь на то, что вы со своими так называемыми героическими действиями с целью освобождения не повесили нам на шею жаждущих мести туарегов. Знаете, что я думаю? Это были какие-нибудь бедуины, которые или продадут ружья на ближайшем рынке, или же вооружатся ими сами. Мы должны подумать, не стоит ли пригласить одного из князей племени и дать понять, что их ожидает, если они не будут придерживаться правил.

— Вы не хотите начать карательную экспедицию? — удивленно спросил Пеллегрю.

Фебрез вздохнул.

— Знаете, у вас громкий голос, которым вы понукаете солдат, но способность думать явно не ваш конек. Но военные должны не только непременно уметь думать, но и понимать немного в стратегии. Вы всерьез считаете, что я стану провоцировать бедуинов, казнив каждого десятого? Мне нужны новые солдаты, новые лошади, мне также необходимо убедить моих офицеров, чтобы они ездили на верблюдах. Здесь не присуждается приз за красоту, речь идет о выживании.

Их разговор был прерван громким спором. Двое солдат набросились друг на друга. Один из них даже вытащил нож и кинулся на другого.

— А все остальные являются просто недисциплинированной толпой, — заключил Фебрез, поднялся и подошел к боевым петухам. — Что здесь случилось? — рявкнул он.

— Он стащил мою порцию конфитюра, — пожаловался нападавший.

— Его еще много осталось, — оборонялся другой.

Фебрез заглянул в большой котел. Повар прямо каким-то волшебством создал нежный конфитюр из сладких фиников и горьких диких дынь, которые росли в пустыне и которыми бедуины кормили своих овец, коз и ослов. Каждый получил свою порцию. Один из мужчин поменял свою пустую миску на полную миску своего соседа. Из-за этого и разгорелся спор.

— Как вас зовут, солдат?

— Жильбер, господин полковник.

— Воровство припасов — тяжкое преступление, — отрезал полковник и окинул солдата уничтожающим взглядом. — Очень тяжкое преступление, которое наказывают смертью.

Воцарилось напряженное молчание. Комендант повернулся к стоявшим вокруг солдатам.

— Я должен показать пример, чтобы призвать солдата Жильбера к дисциплине. Чтобы призвать всех к дисциплине. — Голос его поднялся до режущей остроты. — Пришло время всем здесь стать более дисциплинированными. — Он бросил взгляд на Пеллегрю. — Я исключаю смертную казнь.

Было слышно, как большинство облегченно вздохнули.

— Сержант Пикар, велите повару наполнить еще одну миску.

Послышался удивленный ропот. Повар наполнил солдату миску. Фебрез наблюдал за ним.

— А теперь съешьте ее, — потребовал он у Жильбера. — Ешьте! Это приказ!

Со смущенной ухмылкой солдат начал есть. Ложка за ложкой, он поедал вкусное блюдо. То тут, то там раздавался смех: вместо смертной казни солдата приговорили к настоящему раю.

— Я тоже хочу понести такое наказание, — послышался чей-то тихий голос.

Когда миска была пуста, Фебрез кивнул:

— Еще одну миску.

Повар снова наполнил ее.

Слегка ужаснувшись, Жильбер взял ее и начал есть уже значительно медленнее.

— А ну ешь, — подгонял его Фебрез. — Помилуй бог, если ты не опустошишь миску.

С большим напряжением солдат опустошил и эту миску. С неподвижным лицом полковник следил за его муками.

— Еще одну порцию.

— Пощадите, полковник, — завизжал солдат.

Фебрез был неумолим.

— Только попробуй не съесть. А ну, быстро! — пригрозил он.

Он стоял до тех пор, пока солдат после половины порции не упал на колени.

— Уберите его, — приказал полковник с отвращением и повернулся к другим. — Есть еще у кого-либо аппетит?

Дисциплина была восстановлена, порции розданы, и солдаты принялись есть.

Комендант медленно вернулся к своему месту у пушки и задумчиво погладил орудие рукой. Пеллегрю ушел в арсенал.

Время бежало. Фебрез взял горсть песка и пропустил его сквозь пальцы. Что замышляет противник? Кто он? Где он? Когда нападет? Нападет ли вообще? Было это лишь предостережением или подготовкой к более грозной атаке?

Он будет ждать, ждать, ждать...

— Полковник, полковник, солдату Жильберу плохо, — закричал Пикар со стороны казармы.

Фебрез хлопнул ладонью по пушке, как будто это был круп лошади.

— Ему и должно быть плохо, — ответил он, не моргнув глазом. — В этом и был смысл воспитательной процедуры.

— Ему очень плохо, — сообщил Пикар.

Коменданта не тронула такая мелочь.

— Отведите его тогда в туалет.

Двое солдат оттащили судорожно извивавшегося Жильбера, находящегося в полуобморочном состоянии, в маленькое здание рядом с конюшнями, в котором был туалет. Там уже сидели, скорчившись, несколько солдат. Они помогли Жильберу присесть, один из них стащил с него штаны.