— Без меня управитесь! — крикнул Андрей и, схватив коготь, стал подходить к свинье сзади.
— Чего смотришь, давай лови! — завопила я на ухо мумии, которая в растерянности остановилась и чуть не упустила динамит.
И она, тяжело вздохнув, снова принялась за работу. Ручные гранаты и динамит уже не летели по одной штучке, а буквально лились на наши головы.
— И как этой свинье удается кашлять и зевать одновременно! — удивилась я, ловя одной рукой гранату, а другой динамит.
— И плеваться, — добавила мумия, пиная ногой ракету.
— И что там делает этот Андрей! — тяжело вздохнула я. — Спит он, что ли? А мы тут надрываемся!
— Да нет, просто свинья все время вертится, вот он и не может воткнуть Дивкотов коготь, — объяснила мумия, как заправский футболист подкидывая головой динамит к лапе кота.
— Смотри, без черепа останешься… Как впрочем и я!
Ракета, подкинутая моей головой, полетела к коту.
— Ах ты, опять в кошку превратилась-! — воскликнула мумия и злобно кинула в животное ручную гранату.
— Свинья… Кошка! Свинья… Кошка! Свинья, кошка, кошка, свинья… — все быстрее и быстрее тараторила Карадум, мельтеша руками, чтобы успеть подбросить гранату.
— Свинья, кошка, свинья, кошка, свинья… ноль! — воскликнула я.
Свинья исчезла. На ее месте стоял Андрей с Дивкотовым когтем.
…Рвались последние гранаты. Мы сидели на травке и, отмываясь в какой-то луже, хвалили Андрея.
Дивкот непонятным образом прикрепил коготь и тоже был доволен. Потом, отдохнув, мы отправились в путь.
День прошел незаметно. Мы успели прошагать, точнее, пропрыгать верхом на коте километров сто. Когда мы остановились на ночь, было уже темно и прохладно, правда, мы могли лечь на Дивкота, но он еще не высох после болота и был сыроват, да к тому же замерз еще больше, чем все мы. Я с тоской вспоминала о теплом медведе и дереве на болоте.
— З-з-з… с-с-с… — мерзли Андрей и мумия.
И вдруг раздалось жалобное мычание: к нам во весь дух мчался дикий буйвол, а на нам сидел наш знакомый медведь, которого легко было узнать по пустому внутри куску дерева, надетому на него.
— Медведь нас догнал! — захлопала в ладоши мумия.
— А по-моему, он просто охотится! — сказал Андрей.
И правда. Медведь хлопнул буйвола на землю и слез с него.
— Говядина! — произнесла я. — Андрей, у тебя есть спички или зажигалка?..
Через час мы уже пировали. Медведю отдали почти всего быка, а сами ограничились ногой. Зверь с довольным видом поужинал быком и, пропихнувшись в дерево, заснул там. Мы, естественно, легли на него. Ночью обошлось без рева. Правда, мумия получила лапой по руке, и острые когти тут же отодрали бинты, но все обошлось. Просто выяснилось, что медведю приснился страшный сон. А так ночь прошла без особых происшествий.
* * *
Мы проснулись почти одновременно и, некоторое время повалявшись на теплом медведе, вылезли на улицу. Было прохладное пасмурное утро. Я тихо радовалась тому, что успела приобрести куртку, свитер и туфли, а то бы сейчас мерзла.
— Мы у цели! — муркнул Дивкот. — Вот муравьедные пещеры.
Кот указал лапой на группу поросших мхом скал, в которых виднелись отверстия. Мы быстро съели остатки бычьей ноги и отправились к молотку. Медведь тоже покушал свою часть и поплелся за нами. Хотя непонятно, как это ему удавалось, ведь он имел в распоряжении всего две лапы, а остальные две вместе с задней частью находились в деревяшке.
Но все же он плелся и очень быстро, направляясь вместе с нами к пещере. Дивкот в пещеру не пролез. Нам пришлось идти одним. Мумия повела нас по коридорам, теребя бинты и нервно оглядываясь. И, оказывается, не зря! Через некоторое время на нас набросилось десять штук муравьедок. Началось сражение. Андрей и я стукали животных друг о друга, прыскали клопомором, давали нюхать тараканий карандаш. Мумия скрутила из бинта для головы лассо и ловко накидывала муравьедкам на шею.
Но сколько мы не старались, животные быстро приходили в себя и вновь бросались в бой. И тут всех выручил медведь. Он с трудом вылез из ствола дерева и, подойдя к врагам, сел на всех сразу. Некоторые, правда, успели отбежать, но зверь догнал их и досидел.
А мы, видя, что враги лежат в нокауте, взяли медведя и помчались вперед. Вскоре на нас напали уже двадцать муравьедок, причем ужасно агрессивных. Я выхватила клопомор, Андрей выхватил тараканий карандаш, мумия раскрутила лассо, а медведь пошел вприсядку. И там, где он приседал, оставались нокаутированные муравьедки. На этот раз мы бились дольше, но вскоре медведь досидел самых шустреньких, и мы пошли вперед.
По мере приближения к молотку муравьедок становилось все больше. Тараканий карандаш кончился, клопомор иссяк, лассо порвалось, а медведь устал приседать. Но несмотря на это мы медленно, но верно двигались к молотку. Я сжимала висящий у меня на шее ключ от футляра молотка.
Муравьедки нападали с решимостью отчаяния целыми сотнями, но медведь неумолимо садился на них, а наши руки стучали им по головам.
— Мы почти пробились! — сказала мумия, раскручивая свое наспех связанное лассо.
И тут вышла небольшая заминочка. Муравьедки отступили и подтолкнули к нам какую-то зеленую кракозябрину неопределенной породы.
Кракозябрина перла как трактор, и вскоре нас оттеснили. Напрасно мы старались. Зверюга перекусывала веревки, ловко закрывалась от тумаков и напирала, беспрерывно щелкая зубами.
И тут медведь собрался с силами и так сел на кракозябрину, что аж стон пошел. А мы уж полностью нокаутировали ее. Муравьедки дружно скрипнули зубами и бросились в битву сами. Медведь немедленно принялся приседать, мы с Андреем — раздавать тумаки, а Карадум — связывать поверженных недругов бинтами.
— К молотку — в правый коридор, а потом налево! — сказала мумия, связывая последнюю муравьедку, и вдруг застыла в позе статуи.
— Она сейчас станет настоящей мумией! — крикнула я. — Ей ведь нельзя говорить, где молоток!
— Бинты! — истерически крикнул Андрей. — Если снять бинты, она станет человеком.
И мы начали лихорадочно разматывать тряпки, чувствуя, что мумия мумифицируется с каждой секундой. Но разматывать было очень трудно и долго…
Как всегда, выручил медведь. Видя, что мы хотим снять бинты, он размашисто шлепнул по мумии лапой, распоров все тряпки острыми когтями. Тряпки свалились. Мумия тоже. А потом встала и огляделась молодая женщина в египетской одежде с вполне здоровым цветом лица.
— Ох, — расстроилась она. — Теперь нельзя будет лежать в музее.
— Ну и эгоистка! — сказала я. — Ты могла бы раньше размотать бинты и, став человеком, рассказать, где молоток.
Мумия, то есть Карадум покачала головой.
— Если бы я стала человеком не в пределах этих пещер, я бы забыла, где находится молоток. Только в этих пещерах можно все помнить. Спасибо, мишка, за помощь. — Она погладила медведя. На моих бинтах видны следы твоей техники разбинтовывания. Я возьму лассо. Идемте!
И мы пошли. После блуждания по коридорам мы вышли в небольшую комнату, где стояли наковальня, печь, меха и лежал футляр. А в футляре, естественно, лежал молоток. Комната была наполнена муравьедками, которые стали с нами отчаянно биться. Медведь степенно садился и вставал, мы методично ставили синяки, а Карадум до тех пор кружила животных на лассо, пока у них не начинало двоиться в глазах. Враги почти все лежали, мы пробивались… И вдруг раздался голос:
