(Водитель машины поморщился и попытался кинуть в меня недоеденным яблоком.)

— А эта прекрасная стираль… Ой, извините, самолет, имеет такую изящную обтекаемую форму…

Скоро я потеряла контроль над своими словами и начала нести какую-то белиберду про шум мотора. Потом про то, что щели в легковых машинах так велики, что сквозь них без особого труда можно пропихнуть любое животное. А подтвердила свою гипотезу наглым враньем о лосе, который легко забирался через щель в чью-то машину…

Короче, меня «понесло».

Коза-Дереза и Калимнестор обреченно кивали головами, а водитель стоящих поблизости «Жигулей», раскрасневшись от азарта, метко пулял в меня яблочными огрызками.

…Наконец я закрыла рот и, выжидательно посмотрев на слушателей, все-таки получила огрызком по затылку. Кинувший его водитель удовлетворенно хмыкнул и ушел, а инструктор и Калимнестор сказали, что с удовольствием и радостью полетят на стиральной машине в Сладкий Чехов.

Сказав это, они тут же запихнули меня в хваленый крылатый приют и, сев сами, дружно нажали кнопку «ВЗЛЕТ», прежде чем мстительный водитель охаянной машины успел запустить в нас батоном докторской колбасы.

…Пока мы летели, я успела испробовать все кнопки и теперь сидела довольная, но мокрая и обсыпанная стиральным порошком. Коза-Дереза и Калимнестор выглядели точно также.

— Интересно, зачем сделали этот стирающий самолет? — задумчиво произнесла я.

— Для того, чтобы стирать в дороге белье. Ведь раньше к этой части было присоединено пассажирское отделение, а потом его разобрали хулиганы, и делать новое никто не стал, — ответил Калимнестор.

— А почему тогда тут есть кнопки «ВЗЛЕТ», «ПОСАДКА» и так далее? Ведь управление-то должно быть в кабине!

— Эти кнопки привинтили тоже хулиганы, хотели подшутить над людьми, — пояснил бывший пират.

— Им это удалось, — мрачно заметил Коза-Дереза, пытаясь стряхнуть с себя порошок.

— Ага, — согласилась я, отправляя самолет на посадку, поскольку увидела непонятно как висевшую в воздухе надпись: «Сладкий Чехов».

…Самолет-стиральная машина приземлился вполне нормально, если не считать, что у него чуть не оторвалось колесо, поскольку зацепилось за какой-то острый выступ. Но на это никто не обратил внимания, все торопились поскорее вылезти. И, похоже, даже слишком торопились, а потому отломали колесо окончательно. Но даже аккуратный инструктор не бросил взгляда в сторону самолета, а лег и стал лизать землю. Калимнестор стал грызть камни! Я посмотрела на них с недоумением, взяла в рот один камень и… оторопела. Камень был шоколадным!

— Ничего себе! — сказала я, но больше камней есть не стала.

Ведь совсем рядом возвышались привлекательные ворота, за которые я и принялась. Поев немного, я открыла створки ворот и, махнув рукой инструктору и Калимнестору, прошла внутрь. Обжоры быстро влетели за мной, и мы вместе набросились на большой пятиэтажный дом. Очень сильно его объев, мы направились дальше.

Вскоре стали встречаться прохожие. Они все время странно глядели на нас, а один субъект вдруг подкрался ко мне и вцепился зубами в рукав кофты. Но не успела я завопить, как он отцепился и побежал шептаться с другими прохожими.

И вдруг они все подошли к нам и потащили куда-то вдаль. Я лично брыкалась и кусалась, обнаруживая, что одежда у людей довольно вкусная. Пока меня тащили, два господина остались без шляп, мальчишка — без галстука, а дама — без бус. Наконец нас куда-то впихнули и окружили плотным кольцом. Из этого кольца выступил мужчина с объеденными очками, пьяной физиономией и красным носом.

— Вы портите нам наш бизнес, — сказал он без всяких предисловий. — Мы — продавцы водки. Раньше мы продавали водку втридорога, потому что она была редким продуктом. А теперь?! Теперь спирт подешевеет, и наше занятие станет невыгодным! Но если вы упрячете реку под землю, мы вам ничего не сделаем.

— А если не упрячем? — спросил храбрый Коза-Дереза.

— Заставим жить в Чичимочии, — ответил один господин.

— Пока что мы отказываемся, — сказала я.

— Хорошо, подумайте, — порекомендовала дамочка, и куча народу ушла, заперев нас на пять замков.

С первого взгляда нам стало ясно, что бежать бесполезно. Стены из твердого леденца прогрызть было нельзя, из окна выпрыгнуть было можно, но потом вряд ли останешься жив! И все же я подошла к окну. Внизу был твердый шоколад. Я высунулась из окна и вдруг увидела справа огромную водосточную трубу! Она была цвета железа, но на самом деле тоже — из твердых-претвердых леденцов.

Я, ни слова не говоря, встала на подоконник и попыталась дотянуться до трубы, но не смогла. Дело в том, что ее отверстие располагалось почему-то намного ниже подоконника: видимо, обломали. Я вздохнула, села на подоконнике и свесила ноги в широкое отверстие трубы. Потом посмотрела вниз и соскользнула в леденцовый водосток. В ушах моих раздавался свист. Я быстро скользила по широкой трубе!

После двух секунд скольжения я вылетела на воздух и, отчаянно вцепившись в края водостока, повисла на высоте пять метров над землей.

…Руки начали скользить. Но на мое счастье под трубой щипал травку жирный конь, на которого я наметила ловко приземлиться и только приготовилась, как вдруг меня долбанули по голове ноги Козы-Дерезы, и мы крайне неловко и некрасиво приземлились на жеребца.

Жеребец присел, взвыл, взбрыкнул, обиделся и скинул нас на землю. Но не успел он облегченно вздохнуть, как на его широкую спину впрыгнул Калимнестор, и пришлось бедной лошадке опять присесть, взвыть, взбрыкнуть, обидеться и сбросить Калимнестора мне на голову, от чего я немедленно отключилась.

Включившись, я почувствовала, что лежу на какой-то отвратительно сладкой постели. Глаз я открывать не стала. Я не хотела видеть никакие сладости. А сладости, я знала, были.

Рядом со мной раздались шаги. Я все-таки открыла глаза и увидела парочку: Калимнестора и Козу-Дерезу с кусками торта в руках.

— Что это за место? — спросила я хриплым басом, поскольку при виде торта чуть не подавилась воздухом.

— Тортовая церковь, — ответил инструктор мелодичным тенорком, поскольку изрядно струхнул, услышав мой бас.

Мы все рассказали про речку президенту Сладкого Чехова, и он после пира отправит нас домой, — добавил он нормальным голосом.

— Какого пира?! — взвыла я.

— Пойдемте, увидите.

Я нехотя поднялась и прошла вместе с поедающей торт парочкой в просторную залу, где стояли шоколадные столы, уставленные всевозможными сладостями. За столами сидели разодетые в карамель и сладкую вату государственные чины и ели, ели, ели…

У меня свело зубы. Я тупо уставилась на роскошные торты, мечтая только о соленых огурцах и возвращении домой.

Самый разодетый государственный чин встал и произнес:

— Я вижу, вам не терпится вернуться домой. Пойдемте.

Он заставил меня взять пол бисквитного торта в сумке из тянучек и еще полкило пряников. Тоже самое он дал Козе-Дерезе и хотел дать Калимнестору, но тот покачал головой:

— Я здешний. Остаюсь тут. Дать всегда успеете.

— Хорошо, — произнес разодетый государственный чин, как я поняла, президент. — Идите за мной.

Я и Коза-Дереза попрощались с Калимнестором и пошли. Президент вывел нас на обмазанную медом крышу тортовой церкви. На ней стоял самолет. Президент подошел к нему и, открыв дверцу кабины, сел сам и втащил нас.

Едва сев в самолет, я ощутила дискомфорт. Даже в стиральной машине было просторнее! Но делать было нечего, и потому я сжалась и постаралась не двигаться.