— Я сам виноват, — буркнул он. — Я не знал… Прости, мама.

— Ш-ш-ш, — успокаивающе сказала она. — Отложим это. Вот кончишь школу, тогда и обретешь свои крылья.

И тогда все будет в порядке, думала она, черпая уверенность в глазах Майкла.

— Это точно? — недоверчиво спросил мальчик, подняв голову и глядя на нее исподлобья.

Мэдж слабо улыбнулась.

— Подождем немного, милый. Хорошо?

— Я ведь не могу забрать свою подпись, — настаивал он. — Я связан обязательством.

Мэдж судорожно вздохнула, почувствовав ужас неизбежного. Да, у нее не было выбора.

— Я знаю.

Ее почти взрослый сын, обуреваемый страстями и мечтами, смотрел на нее влажными от слез глазами.

— Прости, мама. Я не хотел тебя обидеть.

— Мы что-нибудь придумаем, Джонни. Все вместе, хорошо?

Джонни поколебался.

— И он тоже?

Мэдж взглянула на Майкла.

— И он тоже.

Джесс дожидалась своей очереди поговорить с мамой до утра. Она вошла в спальню Мэдж, когда та еще не совсем проснулась.

— Это я виновата, мама, — твердо сказала девочка. — Я считала, что он тебе поможет. Мне очень жаль. Очень жаль.

— О ком ты говоришь, детка?

— О Майкле Джордане. Я думала, если он останется, тебе станет лучше. Ты сможешь рассказать ему то, что не могла рассказать нам.

Мэдж заглянула в глаза Джесс и от ее иллюзий не осталось и следа. В этих глазах были печаль и мудрость. Она поняла, что не сумела защитить свою девочку от скорбей мира.

Мэдж похлопала по кровати.

— Иди сюда, солнышко. Посиди со мной.

Джесс подошла и села рядом с матерью, подобрав под себя ноги.

— А теперь, — сказала Мэдж, поглаживая огненную шевелюру дочери, — объясни мне, что ты имеешь в виду.

Джесс, пряча от матери глаза, уставилась на одеяло у себя в ногах.

— Корея, — очень тихо сказала она. — Ты нам об этом не рассказывала, и я не знала, что делать.

Мэдж была потрясена.

— Ты хочешь сказать, что сговорилась с Майклом за моей спиной, потому что хотела, чтобы я рассказала про Корею? — спросила она дрогнувшим голосом.

Джесс подняла на мать голубые глаза, наполненные слезами.

— Я только хотела, чтобы ты перестала кричать по ночам.

Мэдж не находила слов. Она чувствовала одновременно и гордость и грусть. Выходит, вместо того чтобы защитить свою дочь, она ее ранила. Вместо того чтобы привлечь, оттолкнула. Надо было исправлять положение.

Мэдж обняла Джесс, и их слезы смешались.

— О, Джесс, — прошептала она, — как хорошо, что матери не обязаны быть достойными своих детей. Потому что я тебя не достойна.

— Ты побудешь здесь, со мной?

Майкл кивнул.

— Побуду. Но ты скоро увидишь, что я тебе не нужен. У вас с Мэри Луизой найдется о чем поговорить и без меня.

Мэдж разглаживала юбку на коленях, как всегда делала, когда волновалась. Она робко улыбнулась ему.

— Не знаю, чего ожидать… Мне так неудобно говорить с кем-то еще. Как будто мой опыт вовсе не так страшен. Как будто я выгляжу трусихой или…

Он подошел к ней сзади и положил руку на плечо.

— Что мы называем ПСС?

— Солдатское сердце, — ответила она, не вполне, однако, убежденная.

— Так вот: одно дело, когда тебя в одиночку терзают кошмары, и совсем другое, когда рядом сильное плечо, на которое можно опереться. Ты должна себя немножко побаловать, Мэдж.

Она неуверенно пожала плечами и вздохнула, словно новобрачная перед тем, как поставить подпись. Майкла это не удивило. Прошло всего сорок восемь часов с тех пор, как Джонни провозгласил свою великую декларацию о независимости. С тех пор как Мэдж обнаружила, что позабыла про день рождения сына.

Сегодня они должны были встретиться с другими медсестрами. Сегодня Мэдж, все еще уязвленная, испуганная и пристыженная, должна была наконец понять, что не она одна таила в себе свои чувства все эти годы.

Мэдж все-таки решила исцелиться. Это было именно то, чего Майкл добивался последние несколько недель. Он молился, чтобы лечение подействовало, ибо ничего другого не оставалось. Это было самое трудное дело в его жизни.

— Они уже здесь! — завопила Джесс из кухни.

Мэдж выглянула в окно гостиной.

— Пойди помоги Персику и Надин в гостинице! — крикнула она дочери.

— Ох уж эти родители, — проворчала та. — Никакого от них удовольствия.

— Точно, — в тон ей ответила Джина. — Зато мы всегда можем их помучить!

Девушки заговорщически хихикнули и выбежали через заднюю дверь. Глаза Мэдж затуманились.

— Мне так страшно, — призналась она.

— Я здесь, с тобой, — твердо сказал Майкл. — А теперь иди, встречай гостей.

Раздался звонок. Он улыбнулся. Мэдж чуть помедлила и открыла дверь.

— Мэдж Келли?

Это была Мэри Луиза в простом костюме и тупоносых туфлях, со стрижкой «каре» и с ветеранской ленточкой на груди. Мэдж пригласила ее войти.

— Надеюсь, вы не будете возражать против еще одной гостьи. Вам, по-моему, следует повидаться, — сказала Мэри Луиза, входя в гостиную.

Вслед за ней порог переступила другая женщина. Маленькая, тоненькая блондинка с морщинистым личиком и огромными карими глазами.

— Мэдж? — неуверенно сказала она. — Мэдж Детли! Боже мой, это ты! И нисколько не изменилась!

Мэдж стояла как громом пораженная.

— Пегги… О господи, Пегги!

Обе крепко обнялись, а Мэри Луиза и Майкл облегченно улыбнулись.

— Какого черта ты пропадала? — сквозь слезы спросила Пегги. — Разве ты не знаешь, что без тебя мы не можем собрать «Клуб заходящего солнца»?

— О боже мой, Пегги, боже мой…

Майкл понял, что теперь все пойдет хорошо. Мэдж выживет. Он тихонько вышел, предоставив женщинам обливать друг друга слезами. Они были так заняты этим делом, что даже не заметили его ухода.

Недели через две Майкл закончил работу в гостинице, как раз когда Персик составил и испробовал рецепты обеденных блюд, приуроченных к ее открытию. В этом ему помогала Надин, без возражений допущенная на кухню с того дня, как они искали Мэдж. Майкл провозился бы значительно дольше, если бы вдруг не нагрянули его трое братьев. Они разбили палатку на заднем дворе и принялись усердно помогать ему.

В качестве наказания за нелегальную вербовку Джонни и Пит были тоже зачислены в команду строителей и с энтузиазмом включились в работу, а Джесс и Джина вовсю клеили обои и развешивали картины. Гостиница «Блэк Ривер» была готова к официальному открытию.

Майкл с Мэдж перетирали тарелки на кухне, поглядывая на экран телевизора, где снова шел репортаж из Вьетнама.

— Мэдж…

Она повернулась к нему, и он с удовольствием увидел блеск в ее глазах. Печаль исчезла, и она выглядела спокойной.

— Некогда, некогда, — лукаво сказала она, намекая на тайные маневры, которые они предпринимали прошлой ночью, чтобы ускользнуть и от ее детей, и от его братьев.

Майкл улыбнулся.

— Знаешь, ты им понравилась.

Мэдж склонила голову набок.

— Похоже, это очень важно.

Он кивнул.

— О да. Они ежедневно звонят домой, так что, когда придется оправдываться четвертого июля, семейство будет полностью в курсе.

Мэдж вытерла последнюю тарелку и поставила ее на полку.

— Что ж, я рада. Они мне тоже понравились. Мне, оказывается, нравится шум в этом доме. Последнее время было что-то очень тихо.

— Ну, только не вчера!

Вчера снова приезжала Пегги и привезла с собой четырех детей, мужа и бочонок маринованного перца. Пока женщины предавались воспоминаниям, орава детей устроила грандиозную кутерьму.

— Знаешь, это было забавно, — улыбнулась Мэдж. — Я уже позабыла добрые старые времена. А ведь они были.

— У тебя хорошие друзья.

Ее глаза наполнились слезами.

— Самые лучшие. Самые-самые лучшие.

— Кроме меня, конечно.

Она молча обняла его.

— А знаешь, мы про тебя болтали. И сошлись на том, что ты очень миловиден в той синей одежде.