— Не знала, что вы сторонница матриархата! — рассмеялась Патриция.

— Жизнь и не такому научит, — философски заметила Миранда.

— Это точно. Ого, как быстро мы приехали… — Патриция с удивлением увидела свой дом.

— Да. Ну, когда выходить на работу? — поинтересовалась Миранда.

— После Нового года.

— Серьезно?! — обрадовалась Миранда.

— Абсолютно. Или у вас много знакомых, которые хотят в эти дни продать или купить дом?

— Нет… Разумное решение. Вы остаетесь здесь или едете куда-нибудь?

— Опять в Нью-Йорк. Наверное.

— Ого! И любите же вы этот город!

— Люблю. И дела кое-какие остались.

Они сидели в машине перед подъездом. Патриция с тоской подумала, что нужно будет подниматься в пустую квартиру и что опять она останется наедине со своими мыслями и сомнениями.

— Миранда, какие у вас планы на вечер?

— Ну… Меня ждут в гости родители моего парня. А что?

— Да нет, ничего. Спасибо, что подвезли. Пока. Счастливых праздников.

— И вам.

Патриция поднялась в свою квартиру. Она злилась на себя за то, что чуть не пригласила секретаршу на разговор по душам. Определенно, поездка в Нью-Йорк плохо на нее повлияла. Ну в самом деле, не хватало еще делиться с Мирандой своими личными проблемами! Нужно развеяться. Иначе простуда и сентиментальность окончательно возьмут верх.

Нужно развеяться.

Развлекаться лучше всего с Джессикой.

Они с Патрицией вместе учились в колледже — на младших курсах, пока Джессика не бросила учебу. Потом, спустя пять лет после того, как Патриция получила бакалавра, она случайно встретила Джессику в торговом центре. Перекусили в кафе, поболтали, обменялись телефонами… С тех пор Патриция время от времени звонила ей, когда становилось совсем скучно, и, что удивительно, у Джессики всегда в запасе, как у хорошего фокусника, было несколько приглашений на самые разные вечеринки, выставки и прочие богемные и не очень мероприятия.

Что ж, есть шанс, что и в Рождество она не ест индейку в компании дружных родственников…

Джессика работала мастером по маникюру в фешенебельном салоне красоты, поэтому ее ногти всегда напоминали произведение искусства (лучшая реклама своих услуг) и она всегда была в курсе всех светских сплетен.

При встрече она жала Патриции руку — главным образом для того, чтобы оценить ее маникюр.

— Твоя маникюрша, конечно, на этот раз постаралась, — протянула она. — Но она не художник.

Джессика продемонстрировала свои наращенные ногти насыщенно-синего цвета (как небо в рождественскую ночь) с изумительным узором из снежинок.

— Ты вне конкуренции, это бесспорно.

— Как ты сама понимаешь, моя работа только на левой. Правую делала ученица. Сносно, хотя и не фонтан. Все жду, когда ты ко мне придешь.

— А тебе не будет обидно поменяться местами с моей маникюршей?

— Нет. Ты же заплатишь мне большие деньги. — Джессика белозубо улыбнулась.

Она носила афрокосички на длинных, искусственно-солнечных волосах, которые сейчас затянула в высокий хвост, и была одета в очень короткое и очень авангардное синее платье с большим количеством разрезов. Она притащила Патрицию на вечеринку к одной своей знакомой. Знакомую звали Энни, она была скульптором, но все это Патриция знала только понаслышке, потому что увидеть хозяйку большого дома на углу Линкольн-стрит и Саут-сайд-стрит ей так и не удалось.

Зато в доме было много экстравагантно одетых людей в красных колпаках, как у Санты, музыки, алкоголя и закусок. Джессика чувствовала себя здесь как рыба в воде, а Патриция рада была, что не нужно сидеть дома и смотреть видео, чтобы отвлечься от своих проблем.

Они с Джессикой оккупировали маленький диван в углу гостиной, подальше от колонок.

— Давно я тебя не видела. Почему ты не с родственниками и не с парнем? — Джессика лихо глотала неразбавленный виски, и Патриция невольно морщилась каждый раз, когда ее приятельница подносила стакан к губам.

— Они в Нью-Йорке.

— А ты что, решила уединиться на праздники? Не может такого быть, потому что иначе ты бы не пришла со мной сюда. Поругались?

У них были странные отношения. Нельзя сказать, чтобы они были близкими подругами, но Патриция чувствовала себя с Джессикой в безопасности. Им нечего было делить. Патриции не приходилось ежеминутно доказывать свое право на позицию лидера. Джессике нравилось, что между ними нет женской конкуренции. С Патрицией можно было до бесконечности обсуждать своих парней, потому как Джессику обычно привлекали бедные художники и музыканты. Она знала о жестких ограничениях Патриции, и поэтому не боялась, что та уведет у нее приятеля, едва узнав о какой-то проблеме.

Между ними царила гармония: достаточно доверия, чтобы делиться кое-какими личными секретами, и достаточно свободы, чтобы не обременять этими секретами друг друга.

Патриция неопределенно пожала плечами.

— Какая-то ты сегодня кислая, — покосилась на нее Джессика. — Как насчет потанцевать?

Патриция, которая едва заставила себя сделать вечерний макияж, покачала головой.

— Нет, извини, я что-то не в настроении. Не хотела сидеть дома, а нормально развлекаться тоже не могу… Чертова простуда.

— Пойдем-ка поищем какой-нибудь тихий укромный уголок и обсудим твою простуду.

Джессика ловко перехватила с шведского стола пару канапе, бокал вина и направилась наверх. Патриция во всем последовала ее примеру.

На втором этаже они нечаянно потревожили в одной из комнат уединившуюся парочку, но зато другая, по счастью, оказалась еще не занята — обычная комната для гостей с голубыми обоями и большим количеством декоративных ракушек на прикроватной тумбочке. Даже абажур ночника был отделан мелкими ракушками и лакированными камешками.

— Рассказывай! — Джессика опустилась на кровать. Патриция села в плетеное кресло напротив нее. Видимо, тот, кто занимался дизайном этой комнаты и подбором интерьера, страшно тосковал по отпуску.

— Откуда такая уверенность, что мне есть что рассказать? — вздохнула Патриция.

— Интуиция подсказывает, — подмигнула ей Джессика.

— Твоя интуиция — сильная штука, — усмехнулась Патриция. — Давай сначала ты.

— А что я? У меня все по-старому. Ты слышала про Боба Марти?

Патриция выразительно подняла брови.

— Он играет в театре на Восьмой авеню. Мы теперь вместе. С Роджером мне не повезло, ты знаешь?

— Это тот художник-иллюстратор из «Миднайт-оул»?

— Он самый. Он влюбился в своего босса.

— Она хоть красивая?

— Кого ты имеешь в виду?

— Босса.

— Это он.

Патриции понадобилось несколько секунд, чтобы переварить информацию.

— Ты… сильно расстроилась?

— Конечно, расстроилась. Выяснилось, что у них — «настоящее чувство», а со мной это было так, временно.

— Да-а… Никогда до конца не понимала, что ты находишь в этих творческих натурах. — Патриция покачала головой.

— Как — что? Творческую натуру… Боб классный. Он не очень талантливый актер, по правде сказать, но я ему об этом не говорю, а в постели он просто супер. Так что у нас идиллия. Я была краткой. — Джессика отпила вина. — Теперь твоя очередь.

— А у меня все очень гнусно. То есть не очень… Но я просто устала. Слишком много всего свалилось. — Патриция махнула рукой. Не привыкла она жаловаться, что поделать… Кстати, считала это качеством, которым стоит гордиться.

— И Рождество тебя не порадовало?

— Наоборот. Я ездила к родителям в Нью-Йорк.

— И уже вернулась?

— Да. Возникло неотложное дело на работе. Оказалось — мелочи. Одна клиентка обнаружила у себя в ванной портал в другой мир. Оттуда к ней приходили призраки. Она грозилась подать на меня в суд и расторгнуть сделку. Я перенервничала, а оказалось — валиум.

— Что — валиум?

— Она переела таблеток и теперь ловит галлюцинации.

Джессика фыркнула:

— То есть тебе из-за чужих глюков сорвали Рождество?

— А вот Рождество мне сорвали еще раньше, когда к родителям приехал мой брат со своей невестой и школьным другом. Друга и он, и я не видели тысячу лет. Но оказалось, что этот друг спит с невестой брата. — Говорить об этом будничным тоном оказалось неожиданно легко. Маскировка чувств не так уж часто давалась Патриции. А тут… — Я их застукала, — ровным тоном продолжила она. — Вот и думаю, как быть… Они все остаются на Новый год у родителей. Я собиралась ехать туда и устраивать скандал… Но не знаю, хватит ли на это сил.