Питру направлялся к казармам, когда заметил капитана Скодта во главе группы из шести диких котов. Комендант крепости нырнул в укрытие, откуда во всех подробностях наблюдал арест своего приближённого.

Быстро сломив сопротивление унтера Янда, коты заломили ему лапы за спину и поволокли к сторожке у выхода на пристань. Разъярённый Питру обозвал себя идиотом. Ведь знал же он, что отец ничего не забывает и ничего не прощает.

Питру понёсся в казармы. Балур и Хинза, потрясённые случившимся, наперебой залепетали:

— Комендант, они арестовали унтера Янда!

— Капитан Скодт увёл его под конвоем. Твой отец добудет правду об Атунре, он развяжет Янду язык…

Питру схватил обоих за усы.

— Заткнитесь, идиоты! Я все знаю. Прекратите паниковать и слушайте. Балур, дуй к караулке озёрной башни, затаись под окном. Разведаешь, что там происходит, и живо ко мне. Хинза, собери всех наших и веди за казармы, ждите меня там. Поживей, ваша жизнь в быстроте ваших лап и мозгов!

Янда впихнули в караулку. Феликс приказал подвесить его к кольцу, вделанному в стену. Унтеру за-драли передние лапы и мгновенно вздёрнули на цыпочки. Вриг медленно подошёл вплотную к насмерть перепуганному коту и уставился на него, плотоядно ухмыляясь. Ужасная гримаса предводителя заставила Янда зажмуриться.

— Кто убил мою советницу Атунру? — прозвучал прямой вопрос.

— С-с-сир, я не знаю, клянусь, не знаю, не имею представления, — дрожащим голосом пролепетал Янд.

Феликс удовлетворённо кивнул.

— М-мау. Не зн-нау-у… Знаешь! И ещё ты знаешь, что топор мой отлично отточен. Освежевать тебя им — одно удовольствие. Не торопясь, сниму с тебя шкуру, с живого.

Блестящее лезвие топора защекотало горло Янда. Вождь продолжал в тоне лёгкой беседы:

— Может, ты не знаешь, что уже без шкуры ты ещё проживёшь с полдня. Приятное будет времечко! А воплей-то! Вот чего я терпеть не могу, ты тоже, верно, не знаешь, так это врунов, вралей, врунишек. Так что мне лучше правду поведать. Итак, кто убил мою Атунру?

Янд всхлипнул и выпалил:

— Сэр, я выполнял приказ.

Феликс убрал топор от горла унтера.

— Понимаю. Ты сделал то, что и обязан делать послушный слуга. Что ж поделаешь. Я тебя не виню. А теперь скажи, кто отдал этот приказ. Говори, друг, не бойся. Я верных воинов не убиваю.

— Сэр, ваш сын, комендант Питру, приказал мне убить Атунру. Я был вынужден повиноваться.

Феликс повернулся к Скодту.

— Это, конечно, и так ясно, но всегда следует получить подтверждение.

— Сэр, прикажете арестовать Питру? — вытянулся Скодт.

— Пока нет. Есть дела поважнее. Сначала решим проблему с выдрами. Потом займёмся Питру.

— Какие распоряжения относительно унтера Янда, сир?

Феликс пожал плечами.

— Он больше не мой воин. Воин коменданта. И предал своего коменданта. Прикончи его, только не слишком быстро. Цена предательства.

Скодт без колебаний вытащил длинный кинжал. Янд завопил от ужаса. Тут раздался стук в дверь.

— Что там ещё?

Ворвался возбуждённый унтер Ринат.

— Сэр, замечены мятежные выдры в большом количестве. Приближаются по берегу.

Вриг Феликс удовлетворённо мурлыкнул.

— Мр-р, отлично! Пойду принаряжусь для встречи. Он повернулся и, не обращая более внимания на обречённого кота, направился к себе наверх.

Балур, зажмурившись, отшатнулся от окна и под предсмертный вопль унтера Янда понёсся с докладом к своему командиру.

Зайцы — никудышные мореходы, Катберт — лишь счастливое исключение. Поначалу вся заячья команда лежала пластом от морской болезни, но капитан успешно врачевал этот тяжкий недуг, точнее — выколачивал и вытряхивал из заячьих душ, выгонял смесью ругани и трудотерапии. Закрепил он лечение, как водится, хриплым воплем, который назвал песней-причитанием, плачем презренной крысы сухопутной.

Тайра сменила своё боевое королевское облачение на старую рубаху и простой килт. Не чванясь титулом, Королева несла вахту, гребла вместе с зайцами. В ночную смену она сидела бок о бок со знаменным сержантом О’Крэгом и монотонно ворочала длинным веслом. Обычно сдержанный и молчаливый, в отличие от большинства зайцев, сержант в ночной тишине вдруг отважился на вопрос:

— Прошу прощения, мисс, вы уверены, что наш бравый капитан, он же майор Франк, знает, куда направляется? — Он кашлянул и продолжил: — Видите ли, во, вокруг вода, вода… Куда ни глянь, все одинаково, везде одно и то же. Откуда он знает, где Зелёный остров?

Тайра в навигации не разбиралась, но, как сумела, пояснила:

— Думаю, он идёт по луне и звёздам. А днём по солнцу. Ведь солнце восходит на востоке, а садится на западе, и так каждый день. Кроме того, у нас есть Пандион, он может взлететь высоко и увидеть то, что мы не видим.

Это объяснение сержанта вполне удовлетворило.

— Спасибо, мисс. Всегда приятно что-то узнать. Хотя, если бы мне велели идти по звёздам, не знаю, куда бы я вышел. Уж очень их там, в небе, много, во. Вы не пробовали их сосчитать?

Тайра подняла голову. Действительно, много в небе звёзд сияет. Сначала видишь только самые яркие, большие, но если всмотреться, появляются все новые и новые вспышки разного цвета и размера, вплоть до самых крохотных, точно острия булавок. Как будто сияющая пыль покрывает тёмные своды. Потрясающее зрелище.

Тайра опустила голову.

— Великие сезоны, сержант, я раньше никогда не замечала, что звёзд такая уйма! Просто не верится!

— А вы знаете, что такое эти звезды, мисс? — снова спросил сержант.

— Нет, не знаю, — призналась Тайра без колебаний. — А вы?

— Это души воинов, во, мисс, — удивил он ее своим ответом. — Каждый храбрый боец, погибая, зажигается там звездой. Так нам, зайчатам ещё, рассказывал старый полковник Горсбом. Он мне вместо отца был. Родителей я ведь не помню.

Тайра искоса глянула на сержанта. Заметно было, что он сам смущён своей разговорчивостью.

— А почему он вам это рассказал? — спросила Тайра, чтобы подбодрить зайца.

— Потому что я его расспрашивал, мисс. И мы с ним выучили поэму о звёздах. Хотите, расскажу?